Биомем - Владимир Смирнов Страница 8

Матвей открыл ящик стола, достал бутылку коньяка и две стопки. Налил в каждую грамм по сорок и поднял свою.

— За наш новый проект. Пусть он окажется пустышкой, пусть твой споровик окажется чем-то давно известным и по возможности безобидным. Пусть Аруджанов посмеётся над нами, а мы посмеёмся над собой.

Они выпили не чокаясь. Борис улыбнулся.

— Представляю, какую рожу скорчит Давид, когда узнает, кто будет руководить проектом.

— Не парься, — успокоил его Матвей. — Аруджанов настоящий ученый, он будет только рад, если ты на время освободишь его от административной рутины. Морду он, конечно, скорчит — но это так, для порядка. По-настоящему кислую физиономию Давида ты увидишь, когда после закрытия проекта он вернёт свои полномочия.

12

В том, что проект нельзя было передавать Аруджанову, Борис убедился в первые же дни. Давид не отрывался от своих микроскопов, центрифуг и фильтров; он не стал бы тратить силы на сбор информации о стрелочниках. Не говоря уж о том, что он вряд ли сумел бы оперативно организовать изоляцию заражённых, если бы она вдруг потребовалась. Типичный кабинетный учёный, который считал само собой разумеющимся, что завхоз подносит бесконечные патроны, а организатор определяет цели и осуществляет прикрытие.

Аруджанов с готовностью переложил на Бориса все административные и хозяйственные заботы; при этом и он сам, и члены его команды смотрели на Бориса свысока, за глаза посмеиваясь над некомпетентным начальником. Его собственные изыскания не считали ценными; скорее блажью работника, который всё равно ни на что больше не способен. Но тут учёные ошиблись — не стоит недооценивать айтишника, специализирующегося на сборе информации.

В понедельник Матвей собрал всю группу в конференц-зале. Аруджанов коротко доложил о первых результатах исследований — облигатный паразит, образует цисты в различных тканях организма, передаётся через кровь и слюну, возможно, также половым путём. Названия нет, науке неизвестен. Болезнь протекает практически бессимптомно, при обычных проверках вряд ли кто-то обратил бы внимание на некоторые аномалии в крови. Мы обнаружили паразита только потому, что целенаправленно искали его.

После Давида выступил Борис.

— В группу стрелочников входят тридцать четыре человека, включая Горева. На встречах женщины целуются со всеми участниками, поэтому мы можем уверенно считать, что на сегодняшний день имеем не менее тридцати четырёх инфицированных.

— Умножай на два, — мрачно сказал Матвей, — жён, мужей, любовниц и любовников тоже надо учесть.

— Не надо, — возразил Борис, — и это самое удивительное. В группе тринадцать устойчивых пар и восемь одиночек. Но ни у кого из них нет связей на стороне. Понимаете, что это значит?

— Что все инфицированные в итоге приходят в группу? — спросил Матвей.

— Да! — подтвердил Борис. — По крайней мере, в этом отношении все инфицированные ведут себя одинаково. Кроме того, все они принимают теорию Горева — или религию, смотря как назвать. Все периодически приходят на встречи и участвуют в ритуале, как минимум одном. Во всём этом явно прослеживается система, и поведение стрелочников на майской монстрации в неё укладывается. Хотя как это связано, пока ещё не ясно.

Матвей потёр лоб.

— Давай уточним ещё раз. Я правильно понял — все половые контакты стрелочников ведут к заражению, а каждый заражённый непременно попадает в группу Горева? Так? Исключений нет?

— Есть один неофит — Леонид. Он встречается с девушкой, не входящей в группу. Но у них сейчас кризис в отношениях, возможно, у них даже нет физического контакта.

— Понятно. А что с одиночками? Как у них с сексом?

— Периодически. Между собой в случайном порядке, прочных пар не образуют. Но связей на стороне ни у кого нет, если ты об этом.

Аруджанов повернулся в кресле, скрипнувшем под его массивным телом.

— Вы что, действительно подозреваете, что этот паразит меняет поведение людей? Причём на самой тонкой настройке, заставляя поверить в сложную то ли научную, то ли религиозную теорию?

— В религию добра, — уточнил Борис. — Все бы в такое верили — был бы рай на Земле.

Аруджанов выжидательно посмотрел на Матвея. Тот кивнул.

— Да, это рабочая гипотеза. Паразиты порой способны на весьма сложные манипуляции.

— Но как?! — не выдержал практикант Костя. — Я столько статей о паразитах перелопатил — и наших, и зарубежных! Курсовик о них написал на третьем курсе. Но до сих пор не могу понять, как примитивное одноклеточное может управлять высокоразвитыми животными, а тем более людьми.

Матвей усмехнулся.

— Поведение человека — флюгер, его что угодно может изменить. Даже самая тупая реклама на это способна. Что меня действительно поражает, так это способность паразитов перепрограммировать поведение насекомых. Там же всё построено на жёстко прошитых инстинктах; а паразиты встраиваются в эту схему и меняют её, отключая даже инстинкт самосохранения.

— Ну не знаю… — неуверенно протянул Костя.

— Матвей прав, — вмешался Аруджанов, — действительно, поведение млекопитающих часто можно менять довольно грубыми рычагами. Например, токсоплазма повышает уровень дофамина в крови заражённых мышей. Они становятся счастливыми и беззаботными, теряют всякую осторожность и, естественно, становятся добычей кошек, конечных носителей паразита.

— А как же люди? — спросил Костя. — Люди ведь тоже болеют токсоплазмозом. Но кошки же нас не едят.

— Хищники семейства кошачьих жрали наших предков только так. Причём не тех, кто жался по щелям или дрожал в центре стаи — жрали как раз тех, кто ходил по краю. Но именно они, самые бесстрашные и любопытные, совершали все культурные открытия. Не исключено, что расцветом нашей цивилизации мы обязаны токсоплазме. Не зря египтяне обожествляли кошек.

— Хорошо, — сказал Костя, — убедили. Дофамин — это грубая настройка. Но токсоплазмоз же этим не ограничивается, он меняет и отношение к запахам. До заражения запах кошачьей мочи отпугивает грызунов, а после, наоборот, притягивает. А это уже весьма тонкая настройка, её так просто не объяснишь.

— Согласен, — сказал Аруджанов, — здесь ещё много непонятного.

— Так, понятно, заканчиваем, — прервал их Матвей. — Какие у нас ближайшие планы?

— В двух организациях на следующей неделе пройдёт диспансеризация, — ответил Борис. — Будут охвачены трое — две женщины и один мужчина.

— Только в двух? — спросил Матвей. — А в остальных?

— С остальными работаем.

— Хорошо, расходимся. Всем спасибо, все свободны.

В коридоре Борис остановил Аруджанова:

— Скажи, Давид, а с дофамином действительно всё так просто? Можешь на пальцах объяснить?

Аруджанов усмехнулся.

— Если я скажу, что в геноме токсоплазмы есть участок, кодирующий энзим, необходимый для производства дофамина — тебе станет понятнее?

— Нет, — честно ответил Борис.

— Ну и не бери в голову.

13

В столовой Борис подсел к Косте.

— Хотел спросить — ты ведь ещё учишься?

— Да, перешёл на