Мститель из Атлантиды - Эдмонд Мур Гамильтон Страница 8

— Ты тоже считаешь, что надеяться не на что, Стэн?

— Ты вытащишь нас отсюда, хозяин, — ответил Стэн со спокойной уверенностью, свойственной ему последние шести тысяч лет.

На следующее утро в тюрьме поднялся переполох, раздались крики и беготня охранников. Взволнованный товарищ по заключению сказал мне:

— Герцог и герцогиня д'Аркур были зверски убиты ночью. Пропали тюремщик и его жена, и считается, что это сделали они.

В этот момент в общую тюремную комнату внесли тела. Мои глаза уставились на них, расширяясь. Черепа герцога и герцогини были вскрыты, их мозги отсутствовали!

В безумной ярости я закричал Стэну:

— Герцогом и герцогиней д'Аркур были Карнат и Этейн! Они не узнали нас, а мы их! И они перенесли свои мозги в тела тюремщика и его женщины и сбежали от нас!

— Если бы я только знал! — воскликнул Стэн. — Он сидел здесь, рядом со мной!

Когда моя первая дикая ярость остыла, я сказал:

— Должно быть, инструменты и материалы, которые были нужны для операции, им тайком пронёс кто-то из стражников. Если они это сделали, то и мы сможем это сделать, Стэн.

Так и произошло. И однажды ночью мы вышли оттуда в телах двух стражников. Мы принялись лихорадочно обыскивать Париж, но Карнат и Этейн исчезли.

* * *

Грохот взрывающихся бомб сотрясал погружённый во тьму Лондон, заглушая всё новые и новые предупреждения, вой сирен и неистовый звон колоколов, которые загоняли снующих вокруг нас людей в подземные убежища. Вдалеке огромные пальцы света чертили небо, метались туда-сюда. Затем они остановились на длинной, похожей на рыбу серой фигуре высоко в небе — неуклонно движущемся «Цеппелине», из которого на великий город продолжали сыпаться бомбы.

— Стэн, со временем они учатся сражаться более эффективно. Что ты думаешь об этих воинах?

— Мы видели много войн, хозяин, но эта — самая ужасная из всех.

— Да, но пусть они сражаются сколько их душе угодно, — сказал я. — Нас не касаются их детские войны. Главное, чтобы ни одна из этих бомб не убила Карната и Этейн. Они не должны умереть таким образом.

— Вы уверены, что они здесь, в Лондоне, хозяин?

— Почти уверен. Через полчаса мы узнаем, ложный это след или истинный.

Мы со Стэном, два безобидных с виду испанца, уверенно шли по тёмной улице лондонского Вест-Энда, не обращая внимания на грохот бомб, которые всё ещё летели на южную часть города.

Сирены продолжали выть, а самолёты — носиться над головой, торопясь атаковать чудовище. Во всём мегаполисе не было видно ни одного огонька, и на улицах не было никого, кроме нас.

Вот уже сто с четвертью лет мы со Стэном не прекращали поиски тех двоих, чей след мы в последний раз потеряли в революционном Париже. За всё это время мы так и не приблизились к ним. Затронувшие всю Европу события наполеоновских войн на годы прервали нашу охоту, и затем на протяжении всего 19-го века эти двое продолжали ускользать от нас. Однажды в царской России мы почти настигли их, но они ловко скрылись. На дюжину лет мы совершенно потеряли их след; затем он, казалось, привёл нас к британскому политику, чей фешенебельный дом я и мой слуга искали сейчас.

— Стэн, почему-то я чувствую, что наше долгое преследование приближается к концу, — сказал я.

— Я тоже чувствую что-то подобное, хозяин — такого чувства у меня ещё не было.

Мы завернули за угол тёмной улицы. Грохот бомб уже стихал, но никто ещё не отважился выйти на улицу. И вдруг, когда мы миновали чёрное устье переулка, я увидел в нём отблеск двух пистолетов, направленных прямо мне в голову.

Я знал, что мне не хватит прыти, чтобы спастись. У меня оставался лишь краткий миг мучительного осознания того, что здесь моё преследование действительно закончилось, потерянная Атлантида осталась неотомщенной, мой грех не искупленным.

Пистолеты плюнули огнём и свинцом. Но, оказалось, что Стэн заметил их в ту же секунду, что и я. Он прыгнул на них, закрывая меня собой.

— Хозяин, берегись! — крикнул он, а затем раздался грохот выстрелов, и он рухнул на землю.

— Стэн! — крикнул я, выхватил пистолет из кармана и принялся стрелять, стоя над распростёртым телом моего слуги.

Стрелявшие в нас в тёмном переулке двое, упали, когда их настигли мои пули. Я склонился над обмякшим телом Стэна.

Одного взгляда было достаточно. Обе пули пробили его череп и вошли в мозг. Я навсегда потерял своего товарища.

Я ошеломлённо смотрел на двух мертвецов в переулке. Они были весьма знакомого мне типа — грубые, жестокие лондонские преступники.

Я понял, что Карнат и Этейн узнали о нашем приближении и подослали этих людей убить меня. Теперь не было смысла искать Карната и Этейн в Лондоне. Я знал, что они уже были далеко.

Так оно и оказалось, потому что, когда я пришёл к нужному мне дому, я обнаружил, что британский политик и его любовница исчезли.

Прежде чем я пустился по их следу, я приказал похоронить моего верного, стойкого товарища, сопровождавшего меня на протяжении шестидесяти веков, на английском церковном кладбище. Над его могилой я поместил камень, на котором была высечена надпись:

«Стэн из Атлантиды, ВЕРНЫЙ СЛУГА»

Я снова отправился в путь с ужасным осознанием того, что я или найду тех, кого искал, в ближайшее время, или не найду вовсе. Ведь теперь у меня не было Стэна, который перенёс бы мой мозг в новое тело, когда прежнее состарится. Я также не мог научить этому никого другого, поскольку только атланты обладали умом и навыками, подходящими для того, чтобы постичь нужные принципы и выполнить эту операцию. Никто из живущих теперь людей никогда не смог бы этого сделать.

Моему теперешнему телу было уже более сорока лет. Если я не выслежу Карната и Этейн в ближайшие двадцать или тридцать лет, я умру, так и не найдя их.

Один… один, теперь уже навсегда — я начал последнюю из моих многовековых попыток свершить месть.

* * *

— Джон Хардвик — самый могущественный человек на земле!

Я слегка повернулся к говорившему — одному из двух молодых людей, сидевших за маленьким столиком рядом со мной на парижском бульваре.

Наступали весенние сумерки, и каштаны над нами были белыми от цветов.

— Короли и принцы — марионетки в руках Джона Хардвика! А ведь двадцать лет назад он был никем.

Я подошёл к столику двух моих соседей и сказал:

— Прошу прощения за вторжение, джентльмены.