Александр Бушков - Континент Страница 8

- Так... - сказал Гай. - Значит, разведку вы ведете беспрепятственно?

- Да. Кроме спутников и самолетов мы посылаем на малых высотах дистанционно управляемые вертолеты с телекамерами. За все время исследований, - полковник многозначительно поднял толстый палец, - за все время исследований Круг не причинил никакого ущерба нашим техническим средствам. Нас замечают, но игнорируют. Это придало нам смелости, и два часа назад вертолет с экипажем из добровольцев побывал в Круге, приземлился на окраине одного из городов, и один из наших людей вступил в контакт с аборигенами.

- И в чем этот контакт заключался?

- Да просто перебросились парой слов, - ухмыльнулся полковник Ромене. Абориген, правда, не проявил никакого интереса к нашему человеку. Торопился куда-то и отвечал на ходу, со ссылкой на неизвестные нам обстоятельства, факты и объекты. Однако поражением это нельзя считать, хотя бы потому, что мы выяснили: аборигены, во всяком случае некоторые, говорят на одном из европейских языков.

- Ваш вертолет с добровольцами вернулся?

- Разумеется.

- Значит, там...

- Там безусловно кусочек Европы... странной Европы. Среднестатистической Европы, если угодно.

- Контакт с параллельным миром? - вслух подумал Гай.

- Вот видите! - Полковник, казалось, был обрадован. - Теперь вы понимаете, зачем нам фантаст? Милейший Олег Николаевич, вы, фантасты, лучше, чем кто-либо, психологически подготовлены к встрече с Необычным. Вы им занимаетесь каждый день, обдумываете старое Необычное и конструируете новое.

Вам легче. Да, мы можем направить туда отлично тренированного агента, устойчивого психологически, способного свернуть горы, но... Не то, не то...

- Ну а если я откажусь? - задумчиво спросил Гай.

- Ваше право. Вы человек не военный, приказывать вам никто не имеет права. Разве что просить, но просить - это тоже, знаете ли... - Полковник Ромене улыбнулся на этот раз по-настоящему хитро. - Но Олег Николаевич! Может быть, я плохо знаю психологию фантастов, я и фантастики-то, признаться, не читал до вчерашнего дня, зато, мне кажется, я угадал вашу струнку и способен ее задеть, сыграть на ней гамму... Вы ведь всю жизнь каяться будете, если откажетесь, верно? Упустить такой случай...

- Вы совершенно правы, полковник... - медленно сказал Гай.

- Итак, вы соглашаетесь?

- Соглашаюсь, - сказал Гай. - Не знаю, вы или сходите с ума, делая мне такое предложение, или я рехнулся, приняв его, но вы правы - такой случай бывает раз на десять жизней...

Да, так оно все и было, подумал Гай, допивая остатки шампанского. Согласиться ради завораживающей возможности первым из землян столкнуться с Подлинно Необычным... чтобы просыпаться с тяжелой головой посреди улицы? Чтобы жрать водку в компании упыря-философа и мертвого подпоручика, убитого шесть-десять лет назад? Чтобы сомневаться в реальности внешнего мира и ловить себя на щекочущем желании остаться здесь, и творить что угодно, абсолютно все, что только в голову взбредет? Но можно ли ради абсолютной свободы расстаться со своим прошлым, со своей страной, со своей действительностью? Стоит ли того Ирреальный Мир?

Над самым его ухом взвизгнули тормоза. Рядом остановился черный фургон с мигалками, прожекторами и белой надписью во весь борт: "Служба безопасности". "Вот те раз, - бесшабашно подумал захмелевший Гай, - ни о чем таком слышать не доводилось, и вообще ничего подобного здесь не должно быть, об этом как-то со всей определенностью высказывался Савва..."

К нему подошли двое в оливкового цвета форме неизвестного покроя, крепкие, усатые, с тяжелыми кобурами и никелированными наручниками на поясах.

- Гай Олег Николаевич? - заглядывая в какую-то бумажку официального вида, поинтересовался один.

- Ну, - отозвался Гай, не вставая.

- Вы арестованы. Встать!

Не тот ли это случай, когда надлежит пустить в ход свои особые девятимиллиметровые полномочия? Вдруг здесь существует некая контрразведка, такая же ирреальная, как все остальное вокруг, и им с некоторым запозданием стало известно, что среди них чужак? Но это означало бы упорядоченность, а откуда здесь порядок?

Его невежливо подняли с асфальта, защелкнули на запястьях наручники и втолкнули в кузов. Кузов был самым обычным: в углу росли грибы, в другом ворочался упырь в наручниках, хмурый такой упырек, тут же сипло сообщивший, что это свинство, поскольку противозаконного он ничего не делал, а всего лишь обмочил с балкона пикет Общества Трезвости, расположившийся перед входом в одну из самых уютных пивных. На осторожные расспросы Гая упырь неохотно пробурчал, что никакой такой службы безопасности отродясь не водилось и, по его, упыря, глубокому убеждению, эта свежевылупившаяся контора - не что иное, как результат подрывной деятельности Райского посольства. Есть такое предположение. Что-то в последнее время ангелы, святые и херувимчики, которых обычно игнорировали, зашевелились и шмыгают с хитрющими рожами. Похоже, зря игнорировали. Он, упырь, с похмелья, и ему трудно делать обобщения и анализировать, но как бы это не переворот с подлой целью присоединить Ирреальность к Раю...

Разговор этот успокоил Гая. Если только упырь не брехал с похмелья, обмоченный пикет Общества Трезвости - настолько невинная шалость, что глупее повода для ареста и не придумаешь в Ирреальном Мире. Ангелы - это еще куда ни шло... Может, действительно переворот, и Савва что-то такое говорил между двадцать пятой и двадцать шестой рюмками...

В окруженном высокими бетонными стенами дворике их разлучили, вытряхнув из машины. Хохочущего упыря уволокли в какой-то подвал, из которого доносился мощный храп неизвестного зверя, и, перекрывая его, бронтозавр Гугуцэ орал что-то про Красную книгу, под протекторатом коей находится. Гая повели чистым пустым коридором и втолкнули в большую светлую комнату. Там висел портрет незнакомого благообразного негра с седой бородой, в фиолетовой кардинальской мантии, а под портретом сидел усатый толстяк в таком же, как на конвоирах, мундире, и пил пиво, постукивая воблой о край стола. Еще там стояли небольшой компьютер и огромный сейф, разрисованный в три краски веселенькими цветочками.

- Ага, - сказал толстяк. - Явился. Капитан Мумура - это я. Любить и жаловать не прошу, откровенно говоря, не за что. Посадите его, падлу.

Гая тычком усадили на стул. За спиной недобро сопели конвоиры.

- Итак, Альзо, - сказал капитан Мумура. - Запираться не будем, да? А то зубы выбью. И кастрирую ржавыми пассатижами. Гай... Как же, наслышан. Что скажет техника?

- А поди ты к такой-то матери, - сказал компьютер. - Сам расхлебывай. Что я тебе, Спиноза? Нашел, понимаешь, крайнего. - Он подумал, помигал лампочками и добавил: - Обормот. Я те не панацея и не пророк.