Айзек Азимов - Двухсотлетний человек Страница 8

— Это очень просто, — вмешался Пол. — Личность Эндрю — это его позитронный мозг, и это единственная его часть, замена которой означала бы создание нового робота. Следовательно, позитронный мозг — это Эндрю, владелец. Любая другая часть тела робота может быть заменена без ущерба для личности, и все эти части находятся во владении мозга. Короче говоря, Эндрю хочет снабдить свой мозг новым телом.

— Совершенно верно, — невозмутимо сказал Эндрю. Он обернулся к Смит-Робертсону. — Вы ведь выпускаете андроидов, верно? Роботов с человеческой внешностью вплоть до текстуры кожи?

— Да, — ответил Смит-Робертсон. — Безупречная работа. Кожа и сухожилия из синтетического волокна, металл, если не считать мозга, практически не используется, однако в крепости они практически не уступают металлическим роботам. А если считать на единицу веса, так они даже крепче.

— Я этого не знал, — с интересом сказал Пол. — Сколько их в продаже?

— Ни одного, — ответил Смит-Робертсон. — Они обходились гораздо дороже металлических моделей, и анализ рынка показал, что на них не будет спроса. Слишком велико было сходство с людьми.

Эндрю сказал:

— Но фирма, я полагаю, сохраняет все производственные разработки. И я хотел бы, чтобы меня заменили органическим роботом. Андроидом.

У Пола глаза полезли на лоб.

— Господи! — только и сказал он.

Смит-Робертсон выпрямился.

— Абсолютно невозможно!

— Почему невозможно? — спросил Эндрю. — Естественно, я уплачу требуемую сумму.

— Мы больше не делаем андроидов, — сказал Смит-Робертсон.

— Вы предпочитаете не производить андроидов, — быстро вмешался Пол. — Но это не значит, что вы не можете их изготовлять.

— Тем не менее, — сказал Смит-Робертсон, — изготовление андроидов противоречит установкам нашей фирмы, учитывающей мнение общества.

— Но закон не запрещает их изготовление, — сказал Пол.

— Тем не менее мы их не производим и не будем производить.

Пол прочистил горло.

— Мистер Смит-Робертсон, — сказал он, — Эндрю — свободный робот и находится под защитой закона, гарантирующего права роботов. Полагаю, вам этот закон известен.

— Даже слишком.

— Этот робот, как свободный робот, желает носить одежду. В результате его часто подвергают унижениям тупые люди, нарушающие закон, запрещающий унижение роботов. Но по суду трудно преследовать за всякого рода неопределенные оскорбления, не представляющиеся таковыми тем, кому поручено определять меру виновности или невиновности.

— «Ю. С. Роботс» понимала это с самого начала. В отличие, к сожалению, от фирмы вашего отца.

— Мой отец скончался, — сказал Пол. — Но я усматриваю тут достаточно четкую причину для вчинения иска.

— О чем вы говорите? — сказал Смит-Робертсон.

— Мой клиент Эндрю Мартин — он сию минуту стал моим клиентом — свободный робот и вправе потребовать от «Ю, С, Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн» замены, которую фирма предоставляет любому владельцу робота, просуществовавшего более двадцати пяти лет. Точнее сказать, фирма настаивает на подобных заменах.

Непринужденно улыбаясь, Пол продолжал:

— Позитронный мозг моего клиента является владельцем его тела, которое, бесспорно, просуществовало много дольше двадцати пяти лет. Позитронный мозг требует замены тела и предлагает необходимую сумму за новое тело андроидного типа. Если вы ему откажете, это явится оскорблением моему клиенту, и мы подаем в суд.

Хотя общественное мнение при обычных обстоятельствах не поддержало бы подобную претензию робота, разрешите вам напомнить, что «Ю. С. Роботс» не пользуется популярностью у широкой публики. Даже те, кто пользуется роботами и извлекает из них наибольшую выгоду, относятся к вашей фирме с подозрением. Возможно, это следствие тех дней, когда роботы вызывали повсеместный страх. Возможно, причина тут — недовольство, которое вызывают богатство и влиятельность «Ю. С. Роботс», монопольное положение фирмы. Но, как бы то ни было, недовольство существует, и я полагаю, вы предпочтете избежать судебного процесса, особенно учитывая, что мой клиент богат, проживет еще много-много столетий и будет готов добиваться осуществления своих прав до победного конца.

Смит-Робертсон все больше багровел.

— Вы пытаетесь вынудить меня…

— Я вас не вынуждаю, — перебил Пол. — Если вы желаете отказать моему клиенту в его законной просьбе, только скажите, и мы удалимся без единого слова… Но вчиним иск, поскольку это наше неотъемлемое право, и процесс вы проиграете, вот увидите.

Смит-Робертсон сказал:

— Ну-у… — и умолк.

— Как вижу, вы намерены дать согласие, — сказал Пол. — Вы колеблетесь, но другого разумного выхода у вас нет. А потому я хотел бы обратить внимание на еще один момент. Если при перенесении позитронного мозга моего клиента из его нынешнего тела в органическое он будет поврежден, пусть даже совсем незначительно, я не успокоюсь, пока не разделаюсь с вашей фирмой окончательно. Если хоть одна позитронная связь платиново-иридиевой сущности моего клиента будет нейтрализована, я сделаю все, чтобы восстановить общественное мнение, против «Ю. С. Роботс», — Он обернулся к Эндрю и спросил:

— Ты согласен со всем этим, Эндрю?

Эндрю колебался целую минуту. Утвердительный ответ был равносилен одобрению лжи, шантажа, а также причинения неприятностей и унижения человеку, Но не физического вреда, твердил он себе. Не физического вреда.

Наконец он сумел выдавить из себя довольно робкое «да».

14

Его словно заново сконструировали. В течение суток, затем недель и, наконец, месяцев Эндрю не ощущал себя вполне самим собой, и самые простые действия ввергали его в нерешительность.

Пол был в отчаянии.

— Они повредили тебя, Эндрю. Придется подать на них в суд.

Очень медленно Эндрю сказал:

— Не надо, Ты не сумеешь доказать… как это?.. п-п-п…

— Преднамеренность?

— Преднамеренность. К тому же я чувствую себя лучше, крепче. Это тр… тр…

— Трепет?

— Травма. Ведь такой оп-оп-оп… еще никогда не делали.

Эндрю ощущал свой мозг изнутри. Только он один. И он знал, что все было хорошо, а потому в течение долгих месяцев, которые потребовались для обретения полной координации движений и планомерного включения всех позитронных связей, он много часов ежедневно проводил перед зеркалом.

Не совсем человек! Лицо было застывшим… слишком застывшим, а движения слишком размеренными. Им не хватало небрежной свободы, свойственной людям. Но, может быть, эта раскованность придет со временем? Ну, хотя бы можно будет носить одежду и не думать, как не сочетается с ней металлическое лицо.