Эдгар Берроуз - Земля, позабытая временем Страница 8

Брэдли сменил на вахте Бенсона. Я подробно расспросил Бенсона и Ольсона, дежуривших ночью, о компасе, но оба утверждали, что в их дежурство к нему никто не притрагивался. Бенсон заговорщицки подмигнул мне, дескать, мыто с тобой знаем, чьих это рук дело. И все же я не мог поверить в виновность Лиз.

Мы уже несколько часов держали курс на запад, когда впередсмотрящий закричал, что видит парус. Я приказал изменить курс и направить подлодку к паруснику. Это решение было продиктовано необходимостью: не могли же мы оставаться посреди Атлантического океана и подыхать с голоду, если предоставлялась другая возможность. На паруснике еще издали заметили нас и попытались уйти. Однако, в отсутствие ветра, эта попытка оказалась безнадежной. Мы подошли ближе и подали сигнал «стоп». Парусник лег в дрейф. Это было шведское грузовое судно из Хачьмстада под названием «Бальмен», следовавшее из Бразилии в Испанию.

Я объяснил капитану наше положение и обратился с просьбой помочь нам с провизией, водой и горючим, но когда тот узнал, что мы вовсе не немцы, то страшно разгневался, принялся ругаться по-шведски и собрался было плыть дальше; но со мной этот номер не прошел. Повернувшись к Брэдли, находившемуся в рубке, я отдал приказ орудийному расчету занять свои места, а остальным постам приготовиться к погружению. Хотя у нас не было возможности упражняться, каждый член экипажа знал свое место в боевом расчете; что же касается немецких подводников, то к каждому был приставлен матрос с пистолетом, и им приходилось выбирать между смертью и выполнением приказаний. Впрочем, большинство из них повиновались охотно.

Брэдли передал приказ, и через несколько секунд орудийный расчет выбрался на палубу по узкому трапу и по моему указанию направил орудие на уплывающего шведа.

— Пальни-ка ему разочек рядом с носом, — приказал я командиру расчета.

Уж поверьте мне на слово, шведский капитан незамедлительно осознал свою ошибку. На мачте тут же взвился красно-белый сигнал «Вас понял», и вновь лениво заполоскались паруса в дрейфе. Я приказал шведу спустить шлюпку и подать к субмарине. Вместе с Ольсоном и парой матросов мы поднялись на борт и взяли там все, что нам было необходимо: топливо, провизию и воду. Я вручил капитану расписку вместе с сообщением, подписанным Брэдли, Ольсоном и мной, в котором кратко объяснялись обстоятельства нашего захвата «У-33» и необходимость в реквизированных припасах. В обоих документах содержалось обращение к британским официальным лицам с просьбой возместить убытки владельцам «Бальмена», но были они возмещены или нет, я так и не знаю.

Имея на борту воду, пищу и горючее, мы чувствовали себя заново родившимися, тем более, что теперь мы точно знали свое местонахождение, и я рассчитывал взять курс на Джорджтаун в Британской Гвиане — но судьба вновь преподнесла мне жестокое разочарование.

Шестеро из девяти наших были заняты на палубе у орудия и в переговорах со шведами, и вот друг за другом мы стали спускаться вниз. Я шел последним, и когда достиг нижней ступеньки, обнаружил, что на меня направлено дуло пистолета, находящегося в руке барона фон Шенворца. Все мои люди стояли лицом к стене под охраной восьми немецких моряков.

Я представить себе не мог, как же все это произошло. Позже я узнал, что сначала они обезоружили Бенсона, спавшего после вахты на своей койке, а после уже, завладев его пистолетом, было нетрудно обезопасить кока и двоих оставшихся внизу англичан. Ну а дальше все было просто: мы по одному спускались по трапу и сразу же попадали в плен.

Первым делом фон Шенворц объявил, что на рассвете я буду расстрелян за пиратские действия. Потом объяснил, что субмарина некоторое время будет крейсировать в этих водах, топя все встречные суда, как вражеские, так и нейтральные, в надежде встретить германский рейдер, предположительно действующий в этом районе.

На следующее утро меня не расстреляли, как это было обещано. Я так и не понял, Чем была вызвана отсрочка приговора. Вместо расстрела я был закован в кандалы и занял прежнее место фон Шенворца. Сам же он, выкинув Брэдли из нашей каюты, единолично в ней обосновался.

Мы крейсировали уже довольно долгое время, пустив на дно немало судов, причем только с помощью орудийного огня. Лишь на одно судно пришлось потратить торпеду. Мое удивление вызвал тот факт, что фон Шенворц нередко доверял управление Бенсону, Правда, поразмыслив, я объяснил это способностью Бенсона управлять подлодкой куда искусней его собственных туповатых подчиненных.

Раз или два я видел проходившую Лиз, но большей частью она не покидала своей каюты. Проследовав мимо меня в первый раз, она приостановилась, как будто собираясь что-то сказать, но я не поднял головы, и она прошла мимо. Затем наступил день, когда нам было объявлено, что мы скоро обогнем мыс Горн и что фон Шенворцу в его дурацкую голову запала идея проплыть вдоль тихоокеанского побережья США и всласть поохотиться за торговыми судами всякого сорта.

— Я научу их бояться Бога и Кайзера — заявил он.

Первый же день в Тихом океане принес нам приключение, и оказалось оно одним из самых захватывающих в моей жизни. Произошло это следующим образом. Было около восьми склянок утра, когда я услышал крик на палубе, а затем топот ног всего экипажа, поднимавшегося, судя по шуму, по трапу. Кто-то завопил:

— Да это же рейдер, германский рейдер «Гайер»!

Я понял, что наше время истекло. Внизу было тихо — все бросились наверх. В конце узкого коридора открылась дверь и ко мне, стуча лапами по железному полу, бросился Ноб. Он лизнул меня в лицо и перевернулся на спину, толкая меня своими большими неуклюжими лапами. Затем послышались шаги в моем направлении. Я знал, чьи это шаги, и упрямо уставился в пол. Лиз почти бежала, мгновение, и она уже была возле меня.

— Вот! — воскликнула она. — Скорее! — и положила мне в руку какой-то предмет. Это был ключ — ключ к моим кандалам. Кроме этого, она положила рядом со мной пистолет, сама же бросилась в центральный отсек. В руках у нее был другой пистолет. Освобождение от оков заняло минимум времени, и вскоре я очутился рядом с нею.

— Как мне благодарить вас, — начал было я, но девушка холодно прервала мои излияния:

— Не надо мне вашей благодарности, да и других выражений признательности. И не стойте столбом, вылупив глаза. Я дала вам шанс — так используйте же его!

Ее безапелляционный тон заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Бросив взгляд наверх, я обнаружил, что рубка пуста, и, не теряя времени, вскарабкался по трапу и огляделся. Примерно в сотне ярдов стоял легкий крейсер-рейдер с немецким военным вымпелом на мачте. С него как раз спустили шлюпку. Полная офицеров и матросов, она отвалила от борта по направлению к нам. Крейсер лежал прямо по носу.