Пол Андерсон - Царица ветров и тьмы Страница 8

Но утро было слишком чистым и солнечным, чтобы предаваться размышлениям. Он был в безопасности, уже успел вымыться и отдохнуть. Сразу после прибытия, видя, в каком состоянии находится беглец, попросивший убежища, сын Белы Жолта приказал накормить его и отправить спать.

«Аудиенция близко, — подумал Язон, — и мне понадобится вся моя осторожность, если я хочу жить». Но он чувствовал себя таким сильным и свежим, что выбросил тревогу из головы.

За спиной послышался звонок. Язон вернулся в комнату — просторное помещение с хорошей вентиляцией, но разукрашенное сверх всякого разумения. Он вспомнил, что местный обычай не одобряет наготу, и потому накинул одеяние, слегка содрогнувшись при виде покрывавших его узоров.

— Войдите, — произнес он по-венгерски.

Дверь раскрылась, и в комнату вошла молодая женщина, толкая перед собой столик с завтраком.

— Доброго тебе дня, гость. — В ее голосе звучал туркерский акцент, на ней был надет национальный туркерский костюм, обшитый бусинками и большим количеством бахромы. — Хорошо ли ты спал?

— Как койот после охоты, — ответил он со смехом.

Она улыбнулась — сравнение ей понравилось — и принялась накрывать на стол. Завтракать они сели вместе — гость не должен был есть в одиночестве. Дичь показалась Язону слишком тяжелым блюдом для такой ранней поры, но кофе был необычайно вкусен, а девушка оказалась очаровательной компаньонкой. Она работала горничной во дворце, часть заработанных денег откладывала на приданое, которое собиралась преподнести своему будущему мужу из страны черкезов.

— Захочет ли Воевода принять меня? — спросил Язон, когда завтрак приближался к концу.

— Он ждет тебя, и не сомневаюсь, что беседа с тобой доставит ему удовольствие. — Девушка затрепетала ресницами. — Но торопиться некуда… — И она принялась развязывать пояс своего платья.

Щедрое гостеприимство… На мгновение Язону показалось, что он вернулся на родину, в Еутопию, в мир, где люди искали и получали удовольствие совершенно свободно… Какие у нее широкие и гладкие брови, совсем как у Ники… Усилием воли он превозмог искушение. У него не было времени. Если он не успеет укрепить свои позиции до того, как Оттар сообразит позвонить Беле, — он в ловушке.

Язон перегнулся через стол и утешающе погладил маленькую ладонь девушки.

— Благодарю тебя, милая, — сказал он. — Но я поклялся хранить верность.

Его отказ она приняла так же спокойно, как сделала свое предложение. Провожая ее взглядом до двери, Язон почувствовал, как возвращается ощущение инородности. Ему стало жаль эту туркерку… Пожалуй, она была единственным свободным человеком из всех, кого он встречал в Вестфалии. А в остальном жизнь в этом мире оставалась лабиринтом законов, обычаев, традиций и бесчисленных табу. «Однажды ты уже чуть не поплатился жизнью за их незнание, — сказал он себе. — И, кстати, игра еще не кончена. Так что поспеши. Незнание закона не освобождает от ответственности».

Язон накинул приготовленную одежду и выбежал из комнаты. Спустившись по лестнице, он оказался в большом каменном зале, откуда один из дворцовых слуг направил его к покоям воеводы. Там была очередь — несколько человек, принесших на суд владыки свои жалобы и просьбы. Однако, как только Язон попросил доложить о себе, его впустили немедленно.

Зал, в который он попал, относился к старейшей части здания. Потрескавшиеся от времени деревянные колонны, покрытые гротескными изображениями богов и героев, поддерживали низкие своды. Дым от разведенного на полу костра поднимался к отверстию в потолке; увы, часть его оставалась в помещении, и у Язона почти сразу защипало глаза. «Могли бы выкроить для своего владыки более современное помещение, — подумал он с досадой. — Но, конечно, это им и в голову не пришло. Раз уж цари когда-то правили с этого места, значит, иначе быть не может».

Сквозь узкие окна свет падал на морщинистое лицо Белы. Воевода был коренастым и седоволосым старцем. Черты его лица выдавали значительную примесь туркерских генов. Он сидел на деревянном троне, закутавшись в плащ, голову украшал шлем с рогами и перьями. В левой руке держал скипетр, украшенный конским хвостом, на коленях лежала обнаженная сабля.

— Привет тебе, Язон Филипп, — сказал он с важностью, указывая Язону на кресло. — Садись, прошу тебя.

— Благодарю тебя, господин мой. — Эллин с трудом заставил себя произнести унижающее его обращение. В Еутопии не титуловали никого.

— Ты готов говорить правду?

— Да.

— Хорошо. — Воевода неожиданно отбросил официальность, закинул ногу на ногу и достал из складок плаща сигару. — Куришь? Нет? Ну а я закурю. — Улыбка пробежала по его морщинам. — Ты чужеземец, так что нет нужды соблюдать этот чертов церемониал.

Язон отважился на такой же тон.

— Мне тоже так будет легче. Мы в Пелопонесской республике не признаем церемоний.

— Это твоя родина, да? Я слышал, что вам там не очень-то хорошо живется.

— Согласен. Мое государство переживает упадок. Мы понимаем, что будущее принадлежит Вестфалии, поэтому и направляем сюда свои взоры.

— Ты сказал вчера, что прибыл в Норландию как купец.

— Да. Приплыл, чтобы заключить торговый договор. — Язон старался не лгать, насколько это было возможно. В иных историях нельзя разглашать, что эллины изобрели парахронион. Это не только изменило бы исторические структуры, являющиеся предметом исследований, но, что гораздо серьезнее, люди этих миров увидели бы, что другие уже достигли совершенства, в то время как они сами бесконечно далеки от него. Слишком сильный шок. — Моя страна нуждается в импорте древесины и мехов.

— Ага. За этим Оттар и пригласил тебя. Понимаю. Нечасто нам приходится видеть людей со Старой Родины. Но потом он возжелал твоей крови? Почему?

Язон мог уклониться от ответа, пользуясь правом сохранить тайну личных поступков. Но такая скрытность произвела бы плохое впечатление. А ложь была небезопасна: перед троном Воеводы следует отвечать как под присягой.

— Без сомнения, здесь есть и моя вина, — сказал он. — Некая особа из семьи Оттара, впрочем почти взрослая, привязалась ко мне, и… Ну, моя жена осталась в Пелопонессе… А кроме того, все меня убеждали, что отношения в Данскаре весьма свободные, ну и так далее. Я не хотел никого обидеть!

Оказал этой особе несколько больше сердечности. А Оттар, узнав обо всем, вызвал меня на поединок.

— Почему ты не принял вызов?

Бессмысленно объяснять, почему цивилизованный человек избегает крайних мер, если в его распоряжении есть другие возможности. Варвар — он варвар и есть.