Кристофер Прист - Машина пространства Страница 8

— Спокойной ночи, мистер Тернбулл.

Она быстро сжала мне руку, потом отодвинулась и беззвучно затворила дверь.

6

У меня в комнате было холодно, постель остыла, и я никак не мог уснуть. Я проворочался с боку на бок всю ночь, и мысли мои без конца возвращались к вопросам, от которых я просто не мог уйти. Утром, на удивление свежий, несмотря на бессонницу, я первым спустился к завтраку, но, едва я сел на свое обычное место, ко мне приблизился старший официант.

— Миссис Энсон просила кланяться вам, сэр, — заявил он, — и озаботиться этим сразу же после завтрака.

Я вскрыл тонкий коричневый конверт — там лежал счет. Выйдя из столовой, я обнаружил, что мой багаж уже упакован и вынесен в холл. Старший официант принял у меня деньги и проводил к двери. Никто из других постояльцев не видел этой сцены; миссис Энсон также не показывалась на глаза.

Я стоял на пронизывающем утреннем холодке, не в силах прийти в себя от внезапности столь насильственного отъезда. Затем, немного подумав, отнес вещи на станцию и сдал их в багажное отделение. Часа полтора-два, не меньше, я крутился в окрестностях гостиницы, но АМЕЛИИ так и не встретил. В полдень я заглянул в таверну по дороге в Илкли, однако новая моя знакомая не появилась и там. С приближением вечера мне оставалось лишь вернуться на станцию и с последним поездом уехать в Лондон.

Глава III. В доме на Ричмонд-Хилл

1

Неделю, следующую за преждевременным возвращением из Скиптона, я провел в деловой поездке в Ноттингем. И проявил такое усердие в работе, что с лихвой наверстал упущенное за предыдущие дни. К вечеру в субботу, к тому моменту, когда я перешагнул порог своей квартирки близ Риджентс-парка, прискорбное происшествие в Скиптоне почти изгладилось из моей памяти. Впрочем, нет, подобное утверждение было бы не вполне точным: невзирая на все последствия, встреча с Амелией представлялась мне очень примечательной. Вероятно, на новое свидание с ней не стоило и надеяться, но мне тем не менее хотелось бы перед ней извиниться.

Только, право же, я мог бы и догадаться, что следующий шаг сделает именно она: в субботу, когда я вернулся к себе, меня поджидало письмо из Ричмонда. Письмо было напечатано на пишущей машине, и в нем меня извещали, что сэр Уильям заинтересовался приспособлением для езды на автомобиле, которое я демонстрировал, и выразил желание увидеться со мной. А посему меня приглашали на воскресенье 21 мая — в этот день сэр Уильям будет рад побеседовать со мной за послеобеденным чаем. Письмо было подписано: «А. Фицгиббон».

Ниже официального послания Амелия добавила от руки:

«Сэр Уильям обычно проводит большую часть дня у себя в лаборатории. Не хотите ли приехать немного пораньше, часа в два пополудни? Погода заметно улучшилась, и я думаю, что мы с вами могли бы покататься на велосипедах по Ричмонд-парку.

Амелия.»

Я не заставил себя долго просить. Честно говоря, уже через пять минут я написал, что принимаю приглашение, а через час опустил ответ в почтовый ящик. Послеобеденный чай — что может быть лучше!

2

В назначенный день, сойдя с поезда на станции Ричмонд, я не спеша шагал по улицам городка. Лавки, как правило, были закрыты, но движение было оживленное — по большей части фаэтоны и ландо, в которых целыми семьями восседали лондонцы, выехавшие на воскресную прогулку, — а тротуары запружены пешеходами. Я шествовал рядом с ними, чувствуя себя подтянутым и элегантным в новом костюме, купленном накануне. Ради столь необычного случая я даже позволил себе сумасбродство — купил жесткую соломенную шляпу и, поддавшись легкомысленному настроению, лихо заломил ее набок. Единственное, что напоминало сейчас о моей повседневной жизни, был саквояж в руке, но я вытряхнул оттуда все содержимое, за исключением трех пар очков. Непривычная легкость саквояжа также подчеркивала особый характер предстоящего визита.

Разумеется, я приехал слишком рано — ведь из дому я вышел сразу после завтрака. Я настолько боялся опоздать, что поневоле впал в ошибку, когда рассчитывал, сколько времени мне понадобится на дорогу. Я с удовольствием прогулялся пешком до вокзала Ватерлоо, путешествие на поезде заняло всего-навсего минут двадцать, и вот я у цели, а вокруг свежий воздух и тепло ласкового майского утра.

В центре городка я миновал церковь как раз в ту минуту, когда закончилась служба и паства выбиралась из-под сводов на солнечный свет — джентльмены, бесстрастно спесивые в своих парадных сюртуках, и дамы, оживленные, в ярких платьях, с разноцветными зонтиками. Я отправился дальше, достиг Ричмондского моста и перешел Темзу, поглядывая вниз на лодки, плывущие на веслах меж лесистых берегов.

Все это составляло резкий контраст с лондонской суетой и гарью; как ни привлекала меня жизнь в столице, а только нескончаемая людская толчея, грохот движения и нездоровая серая пелена промышленных дымов помимо воли давили на психику. Приятно было найти такое славное местечко, и совсем недалеко от Лондона, где сохранились красота и изящество — качества, которых, как мне частенько казалось, уже нет в природе.

Я еще погулял по одной из прибрежных тропинок, а потом двинулся обратно в Ричмонд. Отыскал ресторанчик, открытый по воскресеньям, и основательно подкрепился. Покончив с едой, я возвратился на станцию, чтобы исправить свою оплошность: я забыл выяснить расписание вечерних поездов на Лондон.

Наконец пришла пора отправиться по указанному в письме адресу, и я вновь прошел через городок, следуя тем же маршрутом, пока не добрался до улицы, ведущей вниз к Ричмондскому мосту. Здесь налево ответвлялась боковая улочка, которая карабкалась на холм Ричмонд-Хилл. Вся левая сторона улочки была застроена; поначалу, у подножия холма, дома располагались ярусами друг над другом, и я приметил одну-две лавчонки. На верхнем ярусе находилась пивная — насколько мне помнится, «Королева Виктория», — а дальше характер и стиль построек разительно изменялись. Как правило, они стояли поодаль от улицы, почти невидимые за густыми деревьями. Еще больше деревьев росло справа — там был уже самый настоящий парк, а поднявшись выше, я увидел Темзу, изящной дугой прорезающую луга Твикенхэма. Место было очень красивое, почти идиллическое.

Близ вершины холма улочка превратилась в неровную проселочную дорогу, ведущую к воротам, за которыми начинался Ричмонд-парк как таковой. Тротуара не осталось и в помине, и вскоре передо мной открылась совсем узенькая тропка, тянущаяся вверх по склону. Я двинулся по этой тропке и вышел к поставленным по обе стороны каменным столбам с высеченной на них надписью: «Дом Рейнольдса». Значит, я благополучно прибыл по нужному адресу.