Фрэнк Херберт - Муравейник Хеллстрома Страница 8

И он выиграл, в этом не приходилось сомневаться. Сегодня эта сука пыталась устроить ему перекрестный допрос по поводу деятельности корпорации Хеллстрома и поймать его на противоречиях. Шеф предупреждал его об этом.

— Они попытаются перехватить инициативу и нападут на Агентство. Я вам доверяю, и потому отвечайте ударом на удар. — Таким был Шеф: отец для тех, кому доверял.

Перуджи не знал своего отца, который был первым в длинной череде мужчин, заслуживших благосклонность Хуаниты Перуджи. Ее девичья фамилия была Браун, банальность, которую не жалко было сдать в утиль в обмен на более таинственную — Перуджи. Отец оставался с Хуанитой достаточно долго, чтобы назвать ребенка Дзулой в честь полузабытого дяди. Однажды он отправился на коммерческую рыбную ловлю в плавание, которое могло оправдать худшие страхи Навигатора. Его суденышко погибло в шторме где-то у берегов Чили.

Трагедия только закалила характер Хуаниты. Она дала ей шанс искать романтическую и недостижимую любовь на протяжении всего отпущенного ей жизненного срока. А для Дзулы она сочинила миф о могучем Джоне (вообще-то Хуане) Перуджи: высоком, бронзовокожем, способном на великие поступки. Ревнивый Бог забрал его к себе, и это не слишком хорошо его характеризовало.

Именно эта трагедия, увиденная в фантазиях Хуаниты, заставила его простить все ее споры с нравственностью. Его ранние и самые сильные впечатления о женщинах говорили об их неспособности противостоять жестоким жизненным коллизиям иначе, как через постельные утехи. Такими они были, и оставалось с этим смириться. Можно не соглашаться, но несогласные, очевидно, просто не хотели замечать такого поведения в собственных женщинах.

Естественный ход вещей привел Перуджи в Агентство. Здесь находили свое место только сильные. Сюда неумолимо влекло осмелившихся снять шоры со своих глаз. И, что более важно, здесь для них было последнее прибежище. В Агентстве могла исполниться любая мечта при условии, если вы признавали хрупкость большинства людей, и в первую очередь женщин.

Сука с конференции не являлась исключением. В ней была слабость, должна быть. Она была умной, несомненно, и по-своему безжалостной.

Перуджи смотрел сквозь стекло окна на вымытые дождем улицы, вспоминая стычку в конференц-зале. Она начала атаку, имея на руках свою копию документов Хеллстрома. Найдя нужный абзац, она цитировала его и бросалась в атаку:

— Вы объясняете нам, что компания Хеллстрома частная, зарегистрированная в 1958 году. Один главный держатель акций — он сам, и три офицера — Хеллстром, мисс Фэнси Калотерми и мисс Мимека Тиченам. — Положив папку, она пристально посмотрела на Перуджи. — Странным кажется многим из нас, что две женщины поставили свои подписи под документами о регистрации перед свидетелями, нотариально заверенные, а вы никаких данных о них более не представляете.

Ответ Перуджи, похоже, отразил атаку. Пожав плечами, он сказал:

— Это верно. Мы не знаем, откуда они, где получили образование, ничего. Судя по всему, они иностранцы, но нотариус в Фостервилле был удовлетворен документами, удостоверяющими их личность, и стряпчий не возражал против того, что они офицеры в корпорации, делающей бизнес в этой стране. Мимека, похоже, восточное имя, как некоторые из вас указали, а другое — скорее греческое. Мы просто не знаем. Этот пробел предполагаем восполнить в ближайшем будущем. Мы работаем в этом направлении.

— Они живут на ферме? — спросила она.

— Вероятно.

— Есть их описания?

— Нечеткие: темные волосы и общие черты, характерные для женщин.

— Общие, — задумчиво произнесла она. — Интересно, как бы вы описали меня. Впрочем, не важно. Как они связаны с Хеллстромом?

Перуджи вложил в ответ все, зная, какое впечатление производит на женщин. Он был высокого роста, шесть футов и четыре дюйма, внушительных размеров и весом в двести двадцать один фунт.[1] В его песочного цвета волосах был заметен рыжий оттенок, гораздо более темный — в бровях. Темно-карие, почти черные глаза, глубоко посаженные над несколько коротковатым носом, широкий рот и квадратный подбородок. В целом доминировало мужское начало. Неожиданно он улыбнулся.

— Мадам, я не буду вас описывать ни для кого-либо, ни даже для себя. Такова моя обязанность перед Агентством. Вы останетесь безымянной и безличной. Что же касается этих женщин, Хеллстром верил им достаточно, чтобы назначить офицерами в своей корпорации. Это крайне нас интригует. Мы предполагали удовлетворить свое любопытство. Обратите внимание, что по документам Калотерми является вице-президентом, а другая женщина секретарем-казначеем, и в то же время каждая из них владеет лишь одним процентом акций.

— Каков их возраст? — спросила она.

— Совершеннолетние.

— Они путешествуют вместе с Хеллстромом?

— Не имеем сведений.

— И вы даже не знаете, есть ли у этих женщин мужья или привязанности? — добавила она.

Сдерживая голос, чтобы не выдать своего разочарования этим обстоятельством, он ответил:

— Мы не знаем этого, пока.

Однако она догадалась о его состоянии, потому что задала тот же вопрос о Хеллстроме:

— А Хеллстром, он женат или в связи с кем-нибудь?

— У нас нет сведений. В папках, переданных вам, имеется все, известное нам на текущий день.

— Все? — фыркнула она. — Сколько лет Хеллстрому?

— Предположительно тридцать четыре. Он жил на ферме и первые семь лет получал образование дома. Его бабка, Трова Хеллстром, была дипломированной учительницей.

— Я закончила с обязательной программой, — сказала она, постукивая пальцами по папке. — Только тридцать четыре. Я задала этот вопрос, чтобы подчеркнуть молодость человека, сумевшего доставить такие хлопоты.

— Не так уж и молод.

— Вы сказали, что он читает лекции и время от времени проводит семинары и коллоквиумы и что он учился на нескольких факультетах разных университетов. Как сумел он получить столь ответственные назначения?

— Репутация.

— Хм-м. Что мы еще знаем о его помощниках?

— Его технический персонал, связи в деловом мире — вы читали обо всем в переданных вам документах.

— И его банк в Швейцарии. Любопытно. Какие данные о его состоянии?

— Только те, что в документах.

— Рассматривали вы возможность осторожного наведения справок через его адвокатов?

— Вы принимаете нас за кретинов? — спросил Перуджи. Посмотрев на него, она тихо произнесла:

— Я сказала осторожного.

— Его законный адвокат, как вы могли убедиться, уроженец Фостервилля — маленького городка, — объяснял терпеливо Перуджи. — Связь между двумя собаками не может быть осторожной, как вы изволили выразиться здесь.