Эрик Флинт - Горец Страница 8

Богатые или бедные, подвинутые на культуре завсегдатаи Старых Кварталов мегаметрополиса соседствовали с куда более опасной братией. За века Петля стала центром для криминальной элиты Солнечной Лиги, а также для всех разновидностей политических радикалов.

Чикаго притягивало их всех как магнит, со всей гигантской, расползающейся Солнечной Лиги. Но, поскольку респектабельное общество Лиги в целом отказывалось признавать существование широко распространившихся нищеты и преступности, бюрократы, бывшие истинной политической властью Лиги, присматривали за тем, чтобы нежелательный сброд убирали с глаз долой и, по возможности, из сердца вон. Пока иммигранты, за исключением тех, что работали слугами, оставались в Петле, обычно власти предоставляли их самим себе. Петля, до некоторой степени, была государством в государстве. Полиция Чикаго патрулировала только главные магистрали и те сектора, которые служили развлекательными центрами для “настоящих” граждан Лиги. Что касается остальных — пусть гниют .

В некоторых отношениях — нищетой, опасностью, скученностью — Петля напоминала Виктору убогие трущобы долистов, которые во время долгого периода правления Законодателей расползались подобно раку. Но только отчасти. Трущобы долистов, в которых Виктор родился и жил до поступления на службу в Госбезопасность, были жестоким, мрачным, гнетущим местом. Это положение начало меняться, по мере того, как распространялся революционный пыл и продолжалась война против мантикорских элитистов, а класс, к которому принадлежал Виктор, начинал принимать необходимость дисциплины. Тем не менее кварталы долистов в Народной Республике Хевен представляли собой трущобы .

Виктор подозревал, что Петля была даже более опасным местом, чем трущобы Хевена. Но между ними было коренное отличие. Петля представляла собой гетто , а не просто скопление жилых домов. И как во многих других гетто в истории, в ней струились флюиды жизни. Несмотря на грязь и нищету, на презрение респектабельного общества, в Петле были некие подлинные живость и натиск.

Увы, эта пробивающаяся joie de vivre[3] распространялась и на карманников. Пока они добрались до цели своего похода, Виктор расстался с бумажником. Часы он умудрился сохранить, но только едва-едва.

Добравшись до своей квартиры, женщина принялась набирать коды, чтобы открыть замки на двери. Учитывая количество замков, это был длительный процесс. Для одного из них у нее даже был ключ — настоящий, подлинный, антикварный металлический ключ . Пока ждал, Виктор внезапно понял, что не знает имени женщины. Его до глубины души смутило такое падение в элитизм.

— Прости, — пробормотал он. — Меня зовут Виктор. Я забыл спросить…

Женщина победоносно повернула ключ и дверь наконец открылась. Столь же победоносно она одарила Виктора улыбкой.

— Прости, вундеркинд. Свое имя я говорю только тем, кто мне платит.

Она вплыла в дверь, подобно великосветской даме наносящей визит во дворец. Виктор робко последовал за ней.

Непосредственно за дверью оказалась маленькая гостиная. Там был Ушер, удобно развалившийся на диване.

— Он в твоем распоряжении, Кевин, — объявила женщина. — Но хочу тебя честно предупредить. С ним вовсе не весело.

Она двинулась направо к двери, стряхивая хвост с живостью, натиском и joie de vivre .

— Я буду в спальне. Скорее всего мастурбируя, хоть платы и не получу.

Она закрыла за собой дверь. Опять-таки с живостью, натиском и joie de vivre .

Виктор глубоко вдохнул и тут же выдохнул.

— Она — это нечто, — произнес он.

Ушер улыбнулся. Той же самой тонкой, ехидной улыбкой, запомнившейся Виктору.

— Да, знаю. Потому-то я и женился на ней.

При виде расширившихся глаз Виктора улыбка Ушера стала еще тоньше и еще ехиднее.

— О ней нет упоминания в моем досье, верно? Это урок номер один, малыш. Карта не эквивалентна территории. Человек не эквивалентен своему досье.

Теперь Хелен работала намного быстрее. По опыту она уверилась, что похитители заходят к ней в камеру только чтобы принести еду. Они, казалось, совершенно не задумывались о возможности того, что она может попытаться бежать.

Тяжелая дверь, которая запирала её в камере, явна была принесена сюда откуда-то еще. Впечатляющая дверь, во многих отношениях — цельная и тяжелая. На самом деле она выглядела новой. Хелен подозревала, что её купили специально для этой цели. А затем потратили множество часов на то, чтобы подогнать дверную коробку к неровному проему и вмуровать ее там.

Представив сарказм отца, она едва не расхохоталась. Любители! Великолепная дверь, это точно — вот только глазка в ней не было. Если похитители хотели проверить, чем занимается Хелен, то единственным способом сделать это было бы открыть саму дверь. Надо ли говорить, что дверь была снабжена несколькими замками — даже, судя по звукам, тяжелой цепью, приковывающей дверную раму к внешней стене. Как будто четырнадцатилетняя девочка могла её выбить!

В результате у Хелен всегда было заблаговременное предупреждение о том, что похитители собираются войти. Достаточно заблаговременное, надо надеяться, чтобы скрыть следы — хотя это становилось все менее исполнимым по мере углубления тоннеля.

Хелен на мгновение оторвалась от работы. Она уже сумела углубиться в стену больше чем на полметра, и почти уже не могла дотянуться до торца туннеля снаружи. Дыра, которую она прокопала, была как раз достаточно велика, чтобы втиснуться в нее и продолжать работу внутри. Но все еще достаточно мала, чтобы ее можно было прикрыть старой панелью, найденной Хелен в камере среди прочего мусора.

Обдумав ситуацию, Хелен поняла, что прежде чем углубляться дальше, ей нужно изобрести что-то вроде таймера. К сожалению, похитители отобрали у нее часы, прежде чем кинуть её в камеру. Когда она будет работать внутри туннеля, можно будет упустить громкое предупреждение, которое ненамеренно давали ей похитители, открывая дверь. Или может не остаться достаточно времени на то, чтобы выбраться и скрыть следы, прежде чем они войдут в камеру.

Но она не решение этой проблемы много времени она не тратила. Хелен всегда любила работать руками, особенно после того, как отец раскрыл ей прелесть изготовления моделей. Она была мастером по импровизации разнообразных маленьких устройств и вполне была уверена, что сумеет сконструировать и собрать какой-нибудь простенький таймер.

Вместо того она сконцентрировалась на более грубой и более фундаментальной проблеме. Само по себе рытье, к счастью, оказалось нетрудным. Пробившись через несколько первых сантиметров, Хелен обнаружила, что дальше идет просто засыпка. Сейчас она была вполне уверена, что находится где-то глубоко под Старыми Кварталами, в бесконечных слоях руин и развалин, отмечавших древний центр города. Чикаго было заметно больше двух тысяч лет. Во время столетий, когда шла война, никто не удосуживался убрать остатки старых и развалившихся строений. Их просто разравнивали и строили сверху.