Хол Клемент - Звездный свет (сборник) Страница 8

— Ты замечательно говоришь по-английски, — заметил Маклеллан. — Неужели ты действительно научился меньше чем за шесть недель?

— Я не совсем хорошо представляю себе продолжительность «недели», но с момента встречи с твоим другом прошло меньше трех тысяч пятисот дней, — ответил командир. — Конечно, я легко усваиваю языки — это совершенно необходимо при моем роде занятий; и потом очень помогли фильмы, которые показал мне Чарлз.

— Нам еще посчастливилось, что ты можешь воспроизводить все звуки нашего языка. У нас иногда бывают с этим серьезные затруднения.

— Именно поэтому я учил ваш английский, а не наоборот. Как я понимаю, многие наши звуки слишком высоки для ваших голосовых связок. — Барленнан воздержался от упоминания о том, что с соплеменниками он разговаривал обычно в тонах, тоже слишком высоких для ушей землян. Возможно, Лэкленд этого еще не заметил, а даже самый честный торговец хорошенько подумает, прежде чем раскроет перед партнером все свои преимущества. — Но я думаю, и Чарлз немного научился нашему языку, пока наблюдал и слушал нас при помощи аппарата, который находится сейчас на «Бри».

— Очень немного, — признался Лэкленд. — Должен сказать, у тебя на редкость хорошо обученная команда. Ведь большая часть повседневной работы на борту производится без всяких приказаний. А из разговоров, которые ты иногда ведешь со своими матросами и которые никакими действиями не сопровождаются, ничего понять невозможно.

— Ты имеешь в виду мои разговоры с Дондрагмером или с Меркусом? Да, это мои первый и второй помощники, и с ними я говорю чаще всего.

— Послушай, не сочти это за оскорбление, но я совершенно не способен отличить одного из твоих соотечественников от другого. Я просто не знаю пока, чем вы друг от друга отличаетесь.

Барленнан чуть не рассмеялся.

— Ну, у меня положение еще хуже. Я до сих пор не уверен, видел ли я тебя когда-либо без этих твоих искусственных оболочек.

— Ладно, давай все-таки вернемся к делам — мы и так потратили слишком много драгоценного дневного времени. Мак, я полагаю, что ты не прочь вернуться к ракете и поскорее убраться туда, где вес не играет роли и люди чувствуют себя воздушными шариками. Когда будешь там, проследи, чтобы приемопередатчики, обеспечивающие контакт с нашими четырьмя аппаратами, находились друг от друга в пределах слышимости. Наверное, не стоит соединять их проводами, но ребята собираются на какое-то время использовать их для связи между отдельными группами, а эти аппараты работают на разных частотах. Барл, я оставил аппараты у входа в тамбур. Если никто не возражает, давайте сделаем так: я помещу тебя вместе с аппаратами на верхнюю площадку вездехода, мы отвезем Мака к ракете, а потом я доставлю тебя и аппараты на «Бри».

И прежде чем кто-либо успел ему ответить, Лэкленд принялся за дело; в результате Барленнан едва не свихнулся от страха.

Бронированная рука Летчика протянулась и подхватила крошечное тело месклинита. На какое-то мгновение у Барленнана душа ушла в пятки, и он почувствовал, что висит в нескольких футах над грунтом; затем его положили на плоскую крышу машины. Его клешни судорожно и бестолково скребли по гладкому металлу в поисках опоры, десятки ног-присосков намертво впились в металлическую поверхность; в его глазах светился непереносимый ужас перед пустотой, разверзающейся вокруг него за бортами, совсем рядом. Долгие секунды, а может, даже целую минуту он не мог произнести ни звука; а когда он все-таки заговорил, его уже не было слышно. Он находился слишком далеко от микрофона на трапе — с такого расстояния, как он знал по опыту, никто не разобрал бы ни слова из того, что он говорит; но даже и в этот страшный миг он помнил о том, что сиреноподобный рев предсмертного ужаса, который ему так хотелось испустить, столь же отчетливо услышат и на борту «Бри», поскольку там тоже есть радиоаппарат.

И тогда на «Бри» пришлось бы избрать нового капитана. Уважение к его личной храбрости было единственной силой, которая пригнала его команду в эти бурные области на Краю Света. Если уважение исчезнет, он лишится и команды, и корабля, и, в сущности, самой жизни. Трусов на океанских кораблях не терпят ни в каком качестве; и хотя его родина находилась на этом же материковом массиве, нечего было и думать пройти по сухопутью сорок тысяч миль по береговой линии.

Соображения эти не вылились в его сознании в отчетливую форму, но он инстинктивно молчал, пока Лэкленд подбирал аппараты и вместе с Маклелланом забирался внутрь танка. Металлическая махина слегка дрогнула, когда захлопнулась дверца, и через мгновение сдвинулась с места. И тогда с аборигеном произошло нечто странное.

Он мог — и, возможно, должен был — свихнуться от страха. Его ощущения весьма приблизительно напоминали ощущения человека, висящего на одной руке на высоте в сорок этажей над каменной мостовой.

Но он не свихнулся. По крайней мере в общепринятом смысле этого слова. Голова у него была такая же ясная, как прежде, и мало кто из его друзей на какое-то время мог бы обнаружить в нем какую-либо перемену. Может, на какое-то время человек, лучше знающий месклинитов, чем Лэкленд, мог бы заподозрить, что командир слегка пьян; потом прошло даже это.

И вместе с тем прошел страх. Он вдруг понял, что почти спокоен — и это в нескольких футах над грунтом! Конечно, он держался изо всех сил; но потом он даже припомнил, что ему тогда пришло в голову: как это хорошо все-таки, что ветер продолжает стихать, хотя держаться ногами-присосками за гладкий металл необычайно удобно. И поразительно, что в таком положении ему было даже приятно оглядывать окрестности с высоты. Смотреть на вещи сверху вниз было удобно; отсюда открывались взгляду такие обширные просторы. Это было похоже на карту; Барленнану никогда раньше не приходило в голову, что карта — это вид сверху.

Его наполнило пьянящее чувство триумфа. Когда вездеход остановился перед ракетой, месклинит чуть ли не игриво помахал клешнями Маклеллану, который выбрался из танка, освещенный сиянием фар, и ощутил необыкновенную радость, когда тот помахал в ответ рукой. Танк тут же свернул влево и двинулся по направлению к берегу, где находился «Бри». Помня, что Барленнан ничем не защищен, Мак заботливо выждал, пока машина не удалилась на целую милю, и только тогда поднял ракету в воздух. При виде гигантского снаряда, медленно всплывающего в небо без всякой видимой опоры, у Барленнана на мгновение воскресли прежние страхи, но он решительно подавил в себе это чувство и нарочно не спускал с ракеты глаз, пока она не исчезла из виду в лучах заходящего солнца.