Александр Житинский - Полдень, XXI век, 2009 № 02 Страница 8

— Хочешь сказать, что все-таки это клоны? — задумчиво пробормотал Нечаев.

— Ничего я не хочу, — вздохнул Примус. — Докладываю, как информацию к размышлению. И еще одна информация, Иваныч. Ты знаешь, кто такой Гонтарь?

— Олигарх? — наугад спросил Нечаев.

— И основатель Земного Братства. Островок в Индийском океане прикупил, храм шикарный построил. Но не это главное. Главное в том, что он с заместителем нашего губернатора в дружбанах ходит. И именно он отвалил кучу бабок на реконструкцию Первой больницы.

— Постойте, постойте, — вмешался в их разговор Калгин. — Ничего не понимаю. Что еще за клоны? И при чем тут Гонтарь?

— За Андрея Георгиевича Гнатюка надо браться, — сказал Примус. — Может, он нам что-то объяснит. Думаю, это не конец нашей истории, это ее начало. Если уж они за Гриц в Израиль подались, то следует ждать неприятных сюрпризов и дома.

— Да введите вы меня в курс дела! — с легким раздражением потребовал московский командированный.

Нечаев переглянулся с оперуполномоченным.

— Давай, Коля, вводи человека в курс дела, — сказал он. — А я пока по начальству пробегусь, бумаги накопившиеся подпишу.

Начальник городского управления внутренних дел Домициан Карлович Березко исполненные документы, подготовленные ему на подпись, просматривал с утомленным видом. Землистого цвета лицо было покрыто полопавшимися капиллярами, он беспрестанно потел, хотя в его кабинете работал немецкий кондиционер.

— Допрыгались? — хмуро спросил он. — Дождались, что человек из Москвы по ваши души приехал? Самим раскрывать надо было! По какому делу приехал-то?

Узнав, что москвич приехал по делу об убийстве доктора Медника, оторвался от бумаг и поднял на Нечаева воспаленные глаза.

— Это который по маткам? — спросил он. — И что у вас?

Выслушав короткий, но емкий доклад Нечаева, Домициан Карлович вздохнул.

— Ну, вот. Затянули с командировкой, а теперь этот москвич все пенки снимет, доложит в министерстве, что сам раскрыл. Не умеете вы подать свою работу, потому каждый раз вас шпыняют. Какая у тебя раскрываемость по умышленным убийствам за девять месяцев будет? Восемьдесят два процента говоришь? Не врешь? Смотри, я себе записал, в конце месяца и посмотрим.

Посидел, хмуро разглядывая Нечаева, потом решительно подписал оставшиеся документы.

— Ты уж меня не подведи, — сказал Березко. — Вчера наши обэпники допрыгались: двоих прокуратура арестовала. Мудаки, не дадут спокойно до пенсии доработать!

— Это не про нас, Домициан Карлович, — вздохнул Нечаев. — К нам деньги не несут.

— Да я не о том, — сказал Березко. — Ты мне раскрываемость обеспечь, когда раскрываемость хорошая, при таких проколах легче в кресле удержаться.

Калгина и Примуса Нечаев застал вполне довольными друг другом.

— Ну, что, Сергей Иванович, — спросил Калгин. — Надо Николая в командировку в Ростов посылать?

— Это-то мы решим, — вздохнул Нечаев. — Ты вот покумекай, как нам из Израиля образцы ДНК этих двух гавриков получить. У нас подногтевые с места убийства лежат, сравнивать не с чем. А это будет весомое доказательство. Не знаю, к чему мы придем, но хотя бы убийство Медника закроем.

— Сделаем, — уверенно сказал сыщик из министерства. — Давай телефон, я ребятам из московского бюро Интерпола позвоню. Там Пал Палыч работает. А ты Николая в командировку готовь, — сказал Калгин. — Если он из Ростова телевизор и видеомагнитофон привезет, взятые с места убийства, то вместе с показаниями свидетелей и косвенными уликами они будут весьма убедительно смотреться.

— Да и Лебердон я давно уже не видел, — скромно вздохнул Примус.

— Лебердон? Где это? — не понял Калгин.

— Это так ростовчане левый берег Дона именуют, — сказал Примус. — Сами-то они на правом живут, а на левом гужбанят и отдыхают.

В милицейском сообществе люди быстро сходятся, поэтому, когда ты приезжаешь куда-то в командировку, то дело не заканчивается тем, что тебе пытаются оказать посильную помощь, хозяева пытаются наполнить твою жизнь культурной программой, гостеприимным застольем, ведь никто не знает, куда тебя самого занесет завтра. Нечаев сам мог с большой приятностью вспомнить свои поездки в Грузию и Узбекистан, пока они еще были частью единого государства. Чего лукавить, лучше, если у тебя имеется друг, приятель, хороший знакомый, который тебя встретит с распростертыми объятиями. У Примуса такой человек в Ростове был. Поэтому Примус рассчитывал, что в Ростове не только выполнит необходимую работу, но еще и успеет попить вина на берегу батюшки Дона и посидеть у костра, над угасающими угольями которого ароматно дымятся на шампурах почти готовые шашлыки.

— Начальники, — сказал Примус, — только вы без меня Гнатюка не трогайте. Может, я из Ростова что-нибудь интересное привезу.

— Тут и без этого хлопот хватит, — вздохнул Калгин. — Такое дело, Сергей Иванович, надо думать, как роженицам с детьми безопасность обеспечить. Если уж в Израиле пытались похитить ребенка, то здесь у нас их целых пять, а следовательно, опасность неприятного поворота событий многократно увеличивается.

— Да чего там — многократно, — сказал Нечаев. — Считай, в пять раз.

— Если с мамками считать, то в десять, — возразил Калгин.

— Придется к начальству идти, — вздохнул Нечаев. — Знаешь, что они нам скажут, Рома? К концу девяти месяцев все идет, их сейчас одно интересует — показатели раскрываемости.

— Догадываюсь, — кивнул Калгин. — И все-таки придется идти.

Часть четвертая. Ангелы медника

Редигер Анну Густавовну вели ребята из ОСО.

Это был отдел, предназначенный для розыска и задержания преступников, для борьбы с карманниками, для пресечения продажи наркотиков и иных уголовных преступлений в общественных местах. Если кто-нибудь думает, что схватить за руку карманника просто, то он ошибается. Карманники — виртуозы преступного мира, одна из самых уважаемых каст. Работников опергруппы они через некоторое время уже знают в лицо и даже вежливо раскланиваются при встрече. Попробуй в таких условиях взять карманника с поличным! Но оперативники ОСО с работой справлялись. И это говорит об их способности маскироваться и не выдавать своего присутствия.

Поэтому им смело доверили водить тетку, которая к тому же отягощена ребенком.

Анна Густавовна была спокойным объектом. По знакомым она не ходила, знакомые ходили к ней. Их было столько, что два оперуполномоченных, которым поручили эту работу, устали нервничать и напрягаться при появлении очередного незнакомого лица.