Андрей Пасхин - Искатель. 2009. Выпуск №06 Страница 8

— Прочь, прочь! Вы что, сговорились все? Ничего я никому не обещал.

Феклистов оттолкнул секретаршу и сел за стол.

— Мне, Федор Гаврилович, чужих денег не надо, я женщина честная. Сказано было вам передать, я и передаю, а вы уж как знаете.

Она положила на стол бумагу и пакет и с оскорбленным видом направилась к двери.

— Подождите, Зоя Ивановна, подождите. Присядьте. Здесь дело нечисто.

Он взял пакет, вынул из него толстую пачку денег и судорожно сунул обратно.

— Вот, смотрите, Зоя Ивановна, все при вас делаю. Ни рубля отсюда не взял. Сейчас милицию вызовем, протокол составим. Цыганки!

Дрожащей рукой он стал набирать номер телефона.

— Милиция? Это Феклистов говорит. Можете срочно приехать? Тут дело такое… — Он растерянно положил трубку. — Сказали, что приедут и трубку бросили, даже адрес не спросили, куда ехать.

В этот момент дверь кабинета без стука распахнулась, и на пороге возник милиционер-регулировщик, статный, высокий, красивый, в лихо заломленной на затылок фуражке, из-под которой по-казацки выбивался пшеничный чуб. В руке он держал жезл.

— Милицию вызывали?

Феклистов растерянно и с недоверием взглянул на постового.

— Вот тут какие-то мошенники деньги прислали и бумагу, якобы для меня, и Зое Ивановне оставили, когда я был в Моссовете. Прошу удостовериться и протокол составить.

Постовой жезлом перевернул пакет.

— Первый раз слышу, чтобы мошенники не брали, а давали деньги. И много их там?

— Не считал, но много.

— Сейчас проверим. — Ппостовой открыл пакет, затем укоризненно посмотрел на Феклистова: — Что же это вы, солидный человек, начальник, можно сказать, а с милицией шутки шутите?

Он высыпал из пакета на стол перед ошеломленным Феклистовым груду шелухи от семечек и, встав по стойке смирно, строго добавил:

— Впредь не надо так шутить.

Ничего не соображающий Федор Гаврилович чуть слышно прошептал:

— Здесь еще бумага есть.

— Можете свою бумагу знаете куда деть?

Постовой всем своим длинным телом перегнулся через стол и прошептал ему на ухо рекомендуемый адрес. Затем опять принял стойку смирно, поднял жезл в вытянутой руке, четко, по-военному, повернулся на сто восемьдесят градусов, направил жезл на дверь и, печатая шаг, скрылся за ней. Через секунду дверь вновь приоткрылась, в щель просунулась голова все того же постового. Он протянул руку и погрозил Федору Гавриловичу пальцем:

— Не балуй, Феклистов, не балуй.

Федор Гаврилович, застыв, смотрел на постового, и на секунду ему показалось, что это давешний беспризорник в порванной тельняшке. Он протер глаза кулаками, вновь взглянул на дверь, там уже никого не было.

Через несколько дней бывшего когда-то вальяжным начальника отдела по распределению жилплощади было уже трудно узнать. Небрежно одет, волосы слиплись, глаза воспалены, руки дрожат. Даже в своем кабинете он был постоянно напряжен, тревожно поглядывал то на дверь, то на телефон, словно чего-то ждал. И дождался, когда в кабинет зашла секретарша и сдавленным шепотом сообщила, что к нему пришли оттуда.

На пороге появились двое мужчин в серых плащах, застегнутых до горла, и мягких серых шляпах. От порога один из них строго спросил:

— Феклистов?

Тот с тоской поглядел на них, поднялся и вытянул руки по швам.

— Так точно.

Федор Гаврилович?

— Он самый.

Они подошли к столу, по-хозяйски развалились на стульях и сунули ему под нос красные удостоверения.

— Поняли, откуда мы?

— Понял, отчего не понять, — испуганно пробормотал тот.

Колени Феклистова ослабели, и он мешком свалился на кресло.

— Мы по поводу отдельных лиц, получивших в последнее время незаконную прописку и жилье в вашем хозяйстве.

— Никого я лично не прописывал и ордеров не выдавал, это не мое дело, — пролепетал он.

— Очень хорошо, Федор Гаврилович, — задушевно сказал один из посетителей. — А теперь расскажите, каким образом бывшая уголовница Фролова Вера Павловна, только что отсидевшая за мошенничество, и ее великовозрастная, нигде не работающая дочь, проживавшие ранее в Кемерово, вдруг получили год назад комнату в центре Москвы и московскую прописку, а затем к ним был прописан сын Веры Павловны, вор-рецидивист по кличке Витёк, причем сразу после его выхода из тюрьмы?

— Да разве я могу всех упомнить, кто в районе жилье получил.

— Тогда скажите, честнейший наш Федор Гаврилович, — совсем ласково спросил визитер, — знакома вам фамилия Станилевич?

— Товарища Станилевича Семена Моисеевича только издали видел на совещаниях на трибуне. Я человек маленький, а он в Моссовете большую должность занимает.

— Вот и славненько, гражданин Феклистов, мы сейчас пойдем, кое с кем из жильцов побеседуем, — сладким голосом проговорил визитер и вдруг резко и грубо добавил: — А ты сиди здесь смирно и не рыпайся, а то башку сверну!

После их ухода Феклистов поспешно собрал кое-какие документы, сунул их в портфель и, бросив секретарше: «Я в Моссовет, буду не скоро», — скрылся за дверью конторы.

На улице к нему сразу подбежали два беспризорника и истошно завопили:

— Феклистов, пропиши нас с братом, беглые мы, от голода бежим. Мы тебе и деньги уже приготовили. — Они совали ему в руки пачки нарезанной газетной бумаги.

— Пошли прочь, негодяи!

На противоположной стороне улицы он увидел давешнего подростка в тельняшке и недалеко от него уже знакомую старушку-нищенку. Подросток закричал: «Ну что, Феклистов, продашь комнату? Валютой плачу». — Он поднял вверх небольшой новенький чемоданчик из желтой кожи и похлопал по нему рукой.

Нищенка грозила клюкой и вопила старческим дребезжащим голосом: «Ирод, душегуб, отольются тебе слезы обиженных тобой, пылать тебе в геенне огненной! — Она замолкла на секунду и вдруг презрительно добавила сочным мужским басом: — Взяточник поганый!»

Федор Гаврилович заметался, но тут заметил проезжающее мимо такси. «Такси, такси!» — закричал он, бросаясь за машиной.

У своего дома Феклистов попросил водителя подождать и бегом поднялся в свою квартиру. Там суетливо опустошил тайники и запаковал в сверток деньги, облигации, золотые монеты и драгоценности.

«На дачу, на дачу, спрятать все подальше. Там не найдут», — бормотал он.

У Казанского вокзала Феклистов расплатился и побежал к кассам. За его спиной раздался крик: «Феклистов, сдачу забыл».

Федор Гаврилович автоматически обернулся и застыл на месте. Около такси стоял и протягивал руку со сдачей давешний беспризорник в тельняшке.