Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора Страница 8

Навстречу Джоссереку вниз по реке шла цепочка барж, груженных болванками и брусьями ржавого железа. Должно быть, это и есть тот металл, который северяне поставляют в обмен на промышленные товары и чрезвычайно ценные специи. Но вряд ли этот груз предназначен для Рагида — рагидийские торговцы всегда покупали этот товар у купцов Арваннета и везли домой по суше. А новые власти должны только поощрять такую практику: они в душе сухопутные крысы и побоялись бы доверить ценный груз морю.

У бароммцев, горцев и наездников из суровой страны к югу от Рагида не было никаких интересов, связанных с морем, пока они не захватили и не восстановили вновь Империю. Теперь же — хм-м… Джоссерек поскреб бороду, которая чесалась, высыхая. Они поощряют торговые экспедиции за пределы Залива, на острова Моря Ураганов и в леса Туокарского побережья. А это чревато неприятностями, поскольку у торговцев из Киллимарайха и союзных ему королевств Материнского океана есть свои интересы в этих краях.

Ну что ж, мы и раньше это знали. Этот груз железа, идущий за пределы Рагида, не сюрприз, а симптом. И все-таки зрелище поразительное. Нигде больше не увидишь такого превосходного металла. Что это за сказочные залежи, которые раскапывают варвары?

Еще мимо проплывали лодки, длинные плоты, проследовала патрульная галера, солдаты которой пристально посмотрели на него, но ни о чем не спросили. С многовесельной, разукрашенной золотом яхты какой-то аристократки или фаворитки, прошедшей с музыкой и в облаке ароматов, его наградили более ласковым взглядом. Дважды из бухточек, заросших тростником и сумрачными кипарисами, скользил челнок, управляемый коротконогим, одетым в травяную юбку дикарем с Унварских болот. Земли вокруг были возделаны, прорезаны оросительными каналами, разбиты на большие помещичьи плантации.

Стояла весна, и все вокруг нежно зеленело, только фруктовые сады выделялись то огненным, то белоснежным цветом. Пахло зеленью. Иногда, когда они проплывали кучку крестьянских хижин с курятниками за шатким причалом, этот запах сменялся более резким.

На закате буксир пристал на ночлег к берегу. На баржу пришли люди отдать якоря и повесить бортовые огни. Джоссерек это предвидел. Он скользнул в воду и поплыл к берегу, держа узелок с одеждой на голове. Кто-то крикнул в быстро густеющих потемках: «Эй, что там такое?» Но другой ответил ему: «Аллигатор, поди — рано они приплыли в этом году».

Кусты на берегу скрыли Джоссерека, когда он выходил на сушу — берег был крутой и заросший. Отойдя недалеко, беглец нашел дорогу и пошел по ней, шлепая по камням, в которых бесчисленные ноги прошлых поколений протерли канавки. Вскоре он снова высох и оделся. Загорелись большие ласковые звезды на небе, но щупальца тумана, наползавшего с распаханных полей, обжигали холодом.

В животе у Джоссерека бурчало. На это можно и не обращать внимания, но лучше подумать теперь же, как ему, разыскиваемому бунтовщику, без гроша в кармане прожить несколько ближайших дней. Для начала надо постараться побыстрее попасть в Арваннет.

В возрасте пятнадцати лет Джоссерека приговорили к каторжным работам за нападение на морского офицера, который насмехался над его лохмотьями. Их команду отправили в овцеводческое имение Центрального Оренстана. После двух лет Джоссерек бежал, долго скитался, голодал и наконец вышел на побережье и нанялся на торговое судно, хозяину которого слишком не хватало рук, чтобы задавать лишние вопросы. Позже он сменил много занятий, но помнил, как обращаться с лошадьми.

Та, которую он увел, была слишком хороша для ветхого сарая на краю деревушки, в котором стояла. Резвый меринок тихонько ржал, когда Джоссерек выводил его, и плясал, когда тот надевал на него нашаренную впотьмах уздечку, а потом понес моряка без седла чудесной ровной рысью. Хозяин плантации, как видно, выпустил его на травку после зимнего сена. Джоссерек жалел, что был вынужден убить при этом поднявшую шум собаку — он оттащил её труп в сторону и выждал, пока разбуженный крестьянин не решил, что тревога ложная, и не вернулся ко сну. Может, эта псина была любимицей детей, если есть дети в этой хибаре.

К утру он добрался до Арваннета.

Впереди высились высокие и приземистые, пузатые и зубчатые башни, видевшие больше веков, чем насчитывает история; тесным кольцом их окружали стены, плоские или остроконечные крыши; в узких улочках лежала ночь, и они едва начинали вырисовываться на фоне меркнущих звезд. В городе царили мрак и тишина, лишь кое-где светила лампа в окне или слышались тихие голоса. Вода под стенами отливала маслянистым, жирным блеском. Когда-то давным-давно Арваннет лежал в излучине Становой, и оставшийся ров по-прежнему звался Лагуной, но река отступила миль на пять. Пространство между рвом и рекой пересекали каналы. Единственный мост находился на конце Большой Восточной дороги. Джоссерек видел горящие вдоль дамбы фонари и грозную сторожевую заставу на той стороне. Он решил расстаться со своим скакуном. Паром, который на рассвете отчалит от корчмы, на Новокипской дороге, тоже не для таких нищих, как он. Однако пускаться вплавь Джоссерек не осмеливался. Мудрецы былых славных времен развели в этих глубинах странных прожорливых тварей… а зараза, которую можно подцепить в этой грязи, и того хуже.

У парома стоял на цепи ялик. Джоссерек выковырял из дерева штырь и снял с тумбы цепь вместе с замком — металл хорошо идет на Воровском рынке. Весел не было, но оказалось, что от полусгнившей пристани можно отодрать доску и грести ею.

Он не стал переправляться сразу же. На той стороне — Затон Сокровищ со складами и флотилией судов, где охрана, скорей всего, получше, чем здесь. Джоссерек повернул налево, продвигаясь с помощью своей доски медленно и с трудом. Но он был слишком увлечен тем, что видел при бледном сиянии светлеющего неба и воды, чтобы обращать на это внимание.

Он миновал Новый канал, пересекавший заказник и парк полуразрушенной усадьбы; миновал земли других поместий с искусно разбитыми садами; Королевский канал, на котором уже начиналось движение; Западный канал с его высоким мостом и бегущей рядом дорогой; дальше лежала Западная пустошь заболоченная, заросшая сорняками, кустарником, карликовым дубом и сосной, тянувшаяся до самого Унвара. За Лагуной каналы вливались в город. У каждых таких ворот высились стены, сторожевые башни, стояли подъемные решетки: Ворота Моря, Большой бастион, Малый бастион. Пушки, катапульты, шлемы, острия копий сверкали при свете зари. Имперские знамена вяло свисали с шестов в тихом, сыром воздухе.

Начало восходить солнце, когда Джоссерек счел, что проплыл достаточно. Судя по всему, в этой части города и находятся Логовища, куда честные люди без нужды не заходят. Безопаснее, конечно, было бы на северной стороне — говорят, квартал Пустых Домов почти полностью покинут, но что он там будет есть? Он направил лодку к маленькому пирсу. Камень — не то что гнилая паромная пристань, хотя железные планки и кольца давно сгнили и конторка на берегу зияет пустотой. Джоссерек постоял в лодке, раздумывая, не привязать ли её как-нибудь — за неё тоже можно кое-что выручить. Да нет, не стоит: она скорей всего исчезнет, как только он уйдет. Пусть себе плывет дальше — авось хозяин подберет.