Дмитрий Казаков - Тени бога Страница 8

И он распахнул дверцу бара.

К встрече Корнейчук приготовился, прочитал не одно интервью с Черниковским, узнал его предпочтения и не сомневался, что тот выберет коньяк. Но на всякий случай добавил снотворного и в водку, а на тот вариант, если гость откажется от алкоголя, заварил чаю с ядом.

– Вот, семилетний вижу у вас, – сказал мэтр, небрежно усаживаясь в кресло.

– Конечно, сейчас, – сказал Семен и вытащил из бара две бутылки коричневой жидкости. – Ну а я что попроще… Каждому, как говорится, по рангу… Лимон желаете?

В дорогом армянском коньяке снотворное имелось, а вот в той жидкости, что изображала пятизвездочный из Дагестана – нет. Точно так же в баре стояли две бутылки из-под водки, и отравлена была одна, та, что и в самом деле содержала спирт.

Если бы гость неожиданно захотел чаю, Семен сделал бы себе кофе.

Принес лимон на блюдечке, коньяку наплескал щедро – по полстакана.

– Ну, будем! – сказал Черниковский, понюхал коньяк и выпил его одним махом. – Уххх… теперь хотя бы согреюсь… Плесни-ка еще…

Семен прикончил свою порцию легко и быстро, даже не поморщившись.

Но он-то пил крепкий чай.

– Ну что, дружище… – мэтр заморгал, принялся тереть глаза и вдруг широко зевнул. – Предлагайте… Что у вас… Какие идеи… – он зевнул снова, отхлебнул коньяка. – Будем…

Он с видимым трудом поставил стакан на столик, откинулся в кресле.

«Три-четыре минуты, и ты заснешь, – подумал Семен, глядя на гостя холодно и отстраненно, даже с некоторым любопытством. – А я уж сделаю так, что не проснешься».

Про свойства того снотворного, каким пользовалась бывшая жена, он узнал в Интернете, причем заходил в Сеть не со своего компьютера, а с одной из машин в Ленинской библиотеке.

– Идеи… хррр… – и Черниковский захрапел, уронив голову на подголовник.

Семен взял стакан и аккуратно вылил все, что в нем оставалось, в приоткрытый рот гостя. Затем нацедил еще грамм сто и повторил процедуру, чтобы с гарантией превысить смертельную дозу.

Пока гость просто спит, но видеть сны он будет недолго.

Семен обыскал карманы Черниковского и вытащил на свет божий его мобильник. Нашел во «Входящих» вызовах свой номер и изобразил исходящий звонок самому себе и даже продержал соединение пару минут.

Затем отключил звук и вибрацию на сотовом гостя, после чего убрал аппарат на место.

– Что ты… – прохрипели над самым ухом, и холодные пальцы ухватили Семена за запястье.

Корнейчук подпрыгнул, точно ужаленный.

Черниковский корчился в кресле, пытаясь встать, тискал пальцами подлокотники. Лицо у него было страшное, багровое, на лбу набухли жилы, глаза вращались, изо рта текла слюна.

Но почему яд не подействовал? Неужели у него вышел срок годности?

– Что? – прохрипел Черниковский вновь, а потом схватился за грудь, скорчился и упал на пол.

Семен облизал пересохшие губы, вытер со лба пот.

Наклонился послушать дыхание гостя, но не уловил ничего, взял того за запястье, но пульса не нащупал.

Похоже, что все, на полу квартиры лежит труп.

Но это только половина дела! Надо еще избавиться от тела и сделать это чисто…

Для начала он вылил отравленные жидкости в унитаз, а емкости из-под них тщательно вымыл. Опустошил также бутылки с подделками, и стекло сложил в непрозрачный мешок для мусора.

Затем вытащил из шкафа в прихожей огромный, грязный кусок упаковочного полиэтилена.

Отыскал его несколько дней назад на даче, да так и не смог вспомнить, откуда тот взялся. Но зато сообразил, что в эту штуку можно будет завернуть тело так, что скроются и голова и ноги.

Прежде чем упаковывать труп, обрядил его в пальто, шапку и ботинки.

Проблема возникла, когда из-за ворота Черниковского выпала флешка, та самая, в виде черно-белого диска Инь-Ян. Семен протянул руку убрать ее обратно, и неожиданно подумал – ведь неимоверно интересно заглянуть в черновики мэтра, почитать наброски, планы.

Он сорвал кругляш с ремешка и сунул в нагрудный карман рубахи.

Покончив с упаковкой, протер тряпкой все поверхности и предметы, до которых мог дотрагиваться гость.

– Вот так куда лучше, – пробормотал Семен и отправился выносить мусор.

На этот раз воспользовался мусорным баком у собственного дома, а заодно убедился, что лампочку под козырьком подъезда, вывернутую им сегодня в четыре ночи, не заменили.

«Форд» переставил к дверям утром, в тот час, когда автомобилей меньше всего.

Вернувшись в квартиру, взвалил завернутый в полиэтилен труп на плечо и вышел в прихожую…

В этот момент Семен вновь начал волноваться.

На площадке мрак, как в заднице у негра, лестницей, которой он потащит труп, никто не пользуется, а там до машины пять шагов, и на улице уже темно. Так что если кто из соседей в окно посмотрит, то увидит лишь, как мужик грузит в багажник ковер или нечто похожее. Но всегда есть шанс наткнуться на кого-нибудь излишне глазастого, на ту же пару сумасшедших бабушек с третьего этажа.

И тогда вместо «Текста года» писателя Корнейчука ждут суд и срок…

Но ничего, он справится.

Семен в последний раз глубоко вздохнул и решительно открыл дверь квартиры. Быстрым рывком добрался до ведущего к лестнице грязного коридорчика, оставил тело на полу и только потом вернулся, чтобы запереть замок.

Лестница в их доме была отделена от лифтовой шахты, люди тут появлялись редко, в основном жаждущие уединения юные парочки или алкоголики с пузырем дешевой водки…

Ступая по использованным презервативам, хрустя пластиковыми стаканчиками, Семен добрался до первого этажа.

– Давай-давай, – подбодрил он себя и осторожно выглянул из ведущей наружу двери.

Выглянул и отступил, чувствуя, как сердце грохочет словно паровой молот.

Со стороны первого подъезда шагали трое гогочущх тинейджеров в дурацких куртках с длинными рукавами и вязаных шапочках вроде тех, что носят негры в американских фильмах…

Неужели они идут сюда?

Семен ощутил, как по спине бегут струйки холодного пота, а мышцы ног сводит судорога.

Голоса приблизились, он с трудом подавил желание броситься вверх по лестнице. Даже вцепился в перила, чтобы легче было стартовать, но гогот начал удаляться. Корнейчук выглянул еще раз, убедился, что рядом никого нет, и бросился вперед, точно ныряльщик в ледяную, непрозрачную воду.

Пиликнула сигнализация автомобиля, открылся багажник, и он уронил в его чрево тяжелый холодный рулон. Подобрал свалившийся с ноги трупа ботинок, кинул сверху и торопливо захлопнул крышку.

Теперь можно оглядеться, причем как можно небрежнее.

Убедиться, что все в порядке, и перевести дух.

Дверь подъезда открылась, вышла соседка с пятого этажа, симпатичная, но склочная особа.