Герберт Циргибель - Параллели Страница 8

Он замолк, заметив, что профессор его не слушает. «Если бы только не было поблизости Карамаллума, — подумал Бруно, — я бы смог избавиться от этого сухонького профессора, в крайнем случае пристукнул бы его настольной лампой».

— У вас кровь группы «А», — заметил профессор небрежно, листая свою записную книжку. — Печень у вас тоже не в порядке. Много пили, наверно? Кстати, вы не занимались своей родословной?

Бруно утвердительно закивал, уверяя, что его родители и все предки были чисто арийского происхождения.

— Романский тип, в ваших жилах южная кровь. Вы не викинг, дружок, скорее Санчо Панса! Но для нашего эксперимента это не имеет значения. Плат, я хотел бы, чтобы вы полностью осознали всю значимость этого часа. Поэтому я решил открыть вам тайну…

Профессор немного выпрямился, упирая руки в бедра.

— Я ученый, доктор химии и биологии, почетный доктор четырнадцати университетов. Многие годы я работаю в области генетики. Мне понадобились десять лет, чтобы разгадать тайну генетического кода. Посмотрите на эту записную книжку, Плат. Ее содержание дороже золота, ибо эта незаметная книжечка содержит ключ к величайшей тайне человечества, тайне управляемой расы, к жизни в зависимости от моей воли…

Он то махал затрепанной записной книжкой перед лицом Бруно, то лихорадочно раскрывал страницы, которые были заполнены цифрами и формулами.

— Здесь написано черным по белому: я создал искусственные вирусы Phi-174Х и Phi-176Х и получил из нуклеотидов гигантскую молекулу, которая управляет всеми жизненными процессами. В трех волшебных буквах заключается «Сезам, откройся»: ДНК — дезоксирибонуклеиновая кислота. У кого этот ключ, тот властелин жизни. Я создаю сверхчеловека в чашке Петри. Вы понимаете меня, Плат? Дезоксирибонуклеиновая кислота — ДНК. Ясно?

Бедняга опасался дать отрицательный ответ, чтобы не вывести сумасшедшего из себя. С заинтересованным видом он кивнул и повторил сложное слово, назвав его ради простоты лимонной кислотой.

— Вы идиот, фольксгеноссе Плат! — сказал гневно профессор. — Ничего вы не поняли. Стоит мне только захотеть, и я превращу вас в павиана или сделаю сморщенным карликом. Я придаю жизни, как хлебному тесту, любую форму, я создаю существа по своему желанию. Я провидение!

Фон Пулекс стал рыться в бумагах на письменном столе, вытащил фото и протянул его Плату.

— Скажите, что вы видите на фото.

До сих пор Бруно не понял ни одного слова из лихорадочных фантазий профессора. Но, когда он как следует рассмотрел фотографию, ему вдруг многое стало ясным. Теперь он понял, почему эта ужасная тварь показалась такой знакомой. На фотографии он увидел спичечную коробку, на ней сидела блоха. То же самое существо, лишь увеличенное в тысячи раз, напало на него в автомашине.

После того как Бруно послушно описал изображение, профессор фон Пулекс взял у него фотографию.

— Верно. Блоха, Плат, маленький ветреник с шестью парами хромосом. Бесполезное насекомое, как нам кажется, его боятся и ненавидят все люди. Этот страх скоро станет еще большим. Уже при своей натуральной величине блоха удивляет всех своей необычайной силой. Она может нести вес, превышающий в сто раз вес ее тела, и делать прыжки до четырех метров длины. Этого не может даже слон.

На протяжении столетий фокусники дрессировали маленьких разбойников для смешных трюков — в блошином цирке. Я сделал из них ужасное оружие. «Ринхоприон пенетранс», как называют в науке более крупную песчаную блоху, благодаря моему гормону достигает двадцати пяти килограммов веса и может прыгнуть на ровной поверхности на восемьдесят метров, а при попутном ветре даже до двухсот метров. Его укус смертелен, если сразу не оказать помощь. Роговой панцирь моего творения не разрубить, не проколоть, а глаза его превосходят лучшие телескопы, ибо оно видит ночью лучше кошки. Но самое лучшее качество — безусловное послушание тварей. Они поддаются дрессировке как собаки.

Профессор умолк на мгновение. Дойдя до экстаза, он лихорадочно рылся в бумагах на письменном столе, разговаривая при этом с самим собой. Бруно увидел пресс-папье и тут же применил его в уме как оружие. Украдкой он наблюдал за Карамаллумом, освободившим от книг окно.

— Теперь вы знаете мою тайну, Плат, — продолжал свои объяснения профессор. — На рассвете я пошлю на фронт первые три роты — секретное оружие фюрера, программированную вариацию Phi-174Х. Рохус, Титус и Вампус возглавят свору. Представьте себе, при попутном ветре двести метров. Можно легко подсчитать, когда бравые прыгуны будут в Париже или в Москве. Но это лишь скромное начало.

И вновь фон Пулекс придвинул обезумевшему от страха парикмахеру фотографию.

— Что это, Плат?

— Муравей, господин профессор.

Безумец восторженно улыбнулся.

— Муравей, которого я путем селекции отобрал из более чем пяти тысяч видов муравьев. Это «эцитон дрепанофорум», храбрый, воинственный и дисциплинированный муравей, который атакует в походном строю. Блоха по своей натуре индивидуалист, муравей же — это сама людская общность. Двенадцать моих отборных экземпляров уже достигли величины куницы. Благодаря моей стимулирующей рост сыворотке они достигнут за полгода семидесяти-восьмидесяти сантиметров. Затем миллионы таких муравьев будут маршировать на земле и под землей, управляемые на расстоянии небольшим передатчиком. Жаль, что я не могу еще показать этих милых созданий. Своими клещами они могут, например, перекусить ружейный ствол. А сейчас они пока еще не совсем послушные. На прошлой неделе одна из маленьких тварей прокусила ногу своему сторожу — вжик! — как бритвой. Следующее поколение будет лучше запрограммировано и применит свои клещи только по приказу.

Ещё немного, и Бруно, наверное, умер бы от страха. В отчаянии он отыскивал слова, которые могли бы смягчить профессора, но лишь промямлил жалкое замечание о том, что у него группа крови «Б», а не «А», на что блоховод не обратил внимания. Между тем Карамаллум закончил свои приготовления. Он действительно установил кинокамеру.

— Нам пришлось держать несколько сотен кроликов, чтобы прокормить наших прыгунов, — заявил фон Пулекс. — Эрзац, как и все на войне. С вами, Плат, я хочу провести первый реальный эксперимент. Ну прекратите дрожать. Вы получите нож из лучшей высокосортной стали. Обороняйтесь, дружок, вы же были на фронте, получили даже Железный крест. Покажите теперь, что вы настоящий парень.

Движением руки он приказал ему встать. Бруно медленно встал из кресла с ощущением, будто у него резиновые ноги. Шатаясь, он дошел до окна, глянул через него в помещение, выложенное кафелем и разделенное железной решеткой. Его стало тошнить, когда он увидел за решеткой огромное насекомое, покрытое панцирем.