Александр Тюрин - В кругу друзей, или Повесть о тихом ужасе Страница 8

— Терпи! — заорал Трофим. — Где твоя воля, спортивный характер! Вспомни Сеул, Барселону.

Но вампир-новичок полностью отдался конвульсиям. Николай Константинович тем временем открыл глаза, увидел потусторонний провал вместо лица Летягина, еще ничего не понял, но уже испугался, затряс челюстью.

— Что будет?! — схватился за голову Трофим. — Сейчас он опомнится, взовьется, как ракета.

Так оно и случилось. Николай Константинович глубоко вздохнул и заорал:

— Убивают!

Трофим успел перехватить его за штанину, но получил от начсектора удар каблуком в лоб.

— Держи «корову» или ты уже, считай, на нарах! — рявкнул Трофим.

Безучастный доселе Летягин прыгнул за убегающим начальником и, ухватив его за шиворот, попытался удержать на месте. Николай Константинович ловко вывернулся из пиджака и стал вылезать из рубашки. Летягин уже не знал, как его скрутить, но тут подоспевший Трофим просунул беглецу пальцы за щеки и швырнул его на пол курилки. Николай Константинович понял, что спасения нет, и приник щекой к половицам, кося страдальческий глаз на мучителей.

— Прямо умирающий лебедь, — справедливо подметил Трофим и, отключив начсектора ударом ладони по основанию черепа, стал торопливо ловить сгустки крови, вылетавшие из лопнувшего запястья донора; наскоро закончив это дело, он мотнул головой. — Эй, производитель хлопот, подсоби.

Вдвоем они посадили сверхтяжелого от бесчувствия Николая Константиновича на стул, после чего Трофим несколько раз произнес ему в ухо:

— Мы — твои друзья. Летягин — сама надежда, он свой человек. И еще. Откроешь глаза, только когда встанешь на ноги… Фу, умаялся с вами, пора пар выпустить.

Трофим скрылся в кабинке туалете, а Николай Константинович закряхтел, поднялся, потер лицо и, как после сна, не совсем членораздельно сказал:

— Спасибо Георгий Тимофеевич, за проделанную работу. Готовьте вашу записку, я подпишу. И отправляйте ее прямиком к замдиректора… У вас валидола нет?

Летягин выскочил в коридор и хотел было позвать Лукрецию на помощь Николаю Константиновичу, но Трофим остановил его.

— Придуривается он. Никакой валидол ему не нужен. Так, легкая аритмия… Это меня чуть Кондрат не хватил, и на лбу штемпель остался, каблук у Константиныча твердый… А ты хитрец, Летягин. Проверить меня, небось, хотел. Или взаправду тебе дурно стало?

— Вас проверять не надо. Вы — гад патентованный, — процедил Георгий. А я сейчас с вами чуть человека до инфаркта довел. Следите за моими губами. Я не хочу быть вампиром! Всё понятно?..

— И я тоже не хотел, а пришлось, — миролюбиво сказал Трофим. — Сегодня ты опередил Константиныча, с моей, правда, помощью; завтра опередишь Батищева, только уже сам, — Трофим посторонился, пропуская в курилку Лукрецию и Галину. — Ишь, раскудахтались, курочки… Опередишь, значит, Батищева, но перед этим обработаешь Екатерину Марковну. Обеспечишь, так сказать, тылы. Глядишь, и не страшно тебе станет. Как будет валориса вдоволь, тогда заживешь легко и свободно. Да, по-моему, ты все уже давно понял и просто дразнишь меня.

— Но есть же другие варианты!

— И эти другие варианты тоже вампирические. Пока что друзья делятся с тобой энергией, то есть, на тебя работают другие. А надоест это Кругу и тогда тебя ожидает одна только Яма. Привлечет тебя Батищев по делу Потыкина. На следствии начнешь, словно по писанному рассказывать, как ты своего товарища Потыкина извёл — вы бабу в бигудях не поделили, так ведь? А Николай Константинович подлечится и начнет тебя прессовать, ты ж для него дойная корова, даешь ему и молоко и мясо. И прибыль. Иначе бы его давно заменили молодым маркетологом.

— Вы — ожившие мои страхи, — вывел помудревший Летягин.

— Мы — твой оживший разум, — отбился Трофим.

3. ЯМА

У таблички «Екатерина Марковна Ивушкина» издергавшийся Летягин заплакал. А из-за двери послышался осторожный голос:

— Кто здесь плачет?

— Летягин, — сказал Летягин. — Вы меня еще помните, Екатерина Марковна? Я от вас сбежал. Теперь извиниться хочу.

— А как вы нашли мой адрес?

— В Интернете, — брякнул наобум Летягин.

— Внизу ведь дверь на кодовом замке.

— Замок сломался.

— А взятку предлагать не будете?

— Вам рад бы, у меня денег много в шкафу лежит, но боюсь обидеть.

Дверь отворилась. Екатерина Марковна стояла в простом ситцевом халатике, на шее и руках проглядывали заповедные жилки.

«Открыла дверь, хотя живет одна, — значит, зов по-прежнему инициализирует валентность», — прикинул Резон.

«Это вам не прокуратура, где плотность населения — один мент на один метр», — заболтал Красноглаз.

— Похоже, вы действительно без взятки пришли, — оглядев печального Летягина, сказала Екатерина Марковна. — Тогда почему бы нам не попить чая? — И, пропуская его вперед, добавила. — А ведь, знаете, я и без звонка почувствовала, что кто-то за дверью стоит. Я всегда это чувствую. Последнее время кто-то постоянно мается за дверью, но не звонит. Страшновато… Однажды я не выдержала, открыла — а там огромная собака.

— Вы ее в следующий раз шваброй или ведром. А лучше — не подходите к двери, повесьте табличку «Трибунал». И прейскурант. «Расстрел в 24 часа, расстрел на месте» и так далее, — Летягин мысленно добавил: «И мне-то пуще всего открывать нельзя». — Екатерина Марковна, спасибо за то, что вы меня отстаиваете.

— Я вас не отстаиваю. Просто мы сейчас больше человеческим фактором занимаемся.

«Вот видите — зря надеялись на взаимоотношения. Вы ей всего лишь фактор», — обратил внимание Резон.

«Да не теряй ты времени на эту мурку — столько зажигалок кругом ходит. Выбирай угол атаки!» — рявкнул нетерпеливый Красноглаз.

— Екатерина Марковна, самое большое мое желание, чтобы потребовали для меня правосудия именно вы, а не кто другой. Если, конечно, я кого-нибудь убью насмерть десятидневным сырком.

«Странная у вас манера ухаживать, хотя кто его знает…» — растерялся Резон.

— Не рисуйтесь, Летягин, на самом деле вы — типичная жертва. Поэтому я и позволила вам так распуститься. Но если с вами что-нибудь случится… — она встала из-за стола, — я буду мстить вот этими руками, — Екатерина Марковна протянула Летягину узкие ладошки.

— Разрешите поблагодарить, — он взял эти ладошки, похожие на лодочки, своими, как выражалась Нина, граблями и прижал к груди.

Екатерина Марковна закрыла глаза. Летягин понимал, что это результат действия зова, но ему все равно было тепло и приятно.

«Дядя Жора, ее организм уже готов. Блокируй пути отхода, зажимай в эмоциональный угол», — наяривал Красноглаз.