Уолтер Уильямс - Повелитель плазмы Страница 8

Подумала о том, что завтра обязательно наденет что-нибудь более подходящее. То есть другие носки.

Когда снимала комбинезон, рука наткнулась на что-то в кармане. Она вытащила из кармана керамическую чашку из-под вермишели. Совсем забыла! Плакал теперь ее залог. Ладно. Айя поставила чашечку на прикроватный столик.

Приняв душ, завернулась в велюровый халат. В голове между тем звучала мелодия, которую услышала в Олд-Шорингсе. Снова посмотрела на желтую лампочку. Нет, пока она принимала душ, Гил не звонил.

В общем, ничего нового.

Через черную стену в комнату смотрели желтые глаза очередной рекламы.

ГОЛОСУЙТЕ «НЕТ» ПО ПУНКТУ 14.

Буквы змейкой вились между башнями Лоэно. Интересно, что это за пункт 14?

Айя опустилась на кровать и стала смотреть на портрет Гила, потом на икону Карио. Они располагались на разных стенах, и ей приходилось поворачивать голову то в одну, то в другую сторону.

Вот они, два полюса ее персональной вселенной.

Она нажала на подлокотнике кресла кнопку дистанционного управления видео, и овальный экран своим ненавязчивым бормотанием привычно вторгся в тишину вечера. Шла очередная серия глупого бесконечно длинного приключенческого фильма. В этой серии главный герой взрывал полгорода.

Айя то и дело переводила взгляд с экрана видео на портрет Гила. Вот если бы он сейчас позвонил! Она и сама могла бы позвонить ему, но никогда не знала, застанет ли его у телефона.

Одно время ей очень хотелось быть одной, убравшись подальше от своей необъятной анархической семьи. Айю удручали шумная бедность ее родственников, их неугасимый оптимизм и полная безответственность. Ей так хотелось тогда оказаться в такой вот квартире, расположенной высоко над землей, за стеной из черного стекла, как можно дальше от суеты улицы.

Она встречалась с Гилом уже целый год. И тогда они решили купить эти апартаменты в Лоэно-Тауэрсе. Оба вложили все свои сбережения и даже одолжили половину начального взноса у родителей Гила. В то время им обоим везло. Они работали и откладывали кое-что, позволяя себе только одну свободную смену в неделю. Они имели в своем распоряжении всего несколько беззаботных часов. В эти счастливые часы они запретили себе всякие разговоры на финансовые темы.

А потом Гила перевели на работу в другое место. Можно сказать, переставили, как переставляют фигуры на шахматной доске. Теперь ему предстояло работать на территории Герада, расположенного в двух тысячах радиев от его родных мест. Начальство объяснило ему, что это явление временное и оно продлится не более двух месяцев. Но вот прошли уже восемь месяцев, а положение оставалось прежним.

За эти месяцы Гил побывал дома три раза. В Гераде ему жилось тяжело. Командировочных не хватало, кроме того, ему приходилось платить двойные налоги. Недоразумение с налогами — обычная бухгалтерская проблема, которая почему-то до сих пор оставалась нерешенной.

Гил посылал Айе сколько мог, и все же ей никак не удавалось свести концы с концами. Она постоянно просрочивала платежи: иногда на день, иногда на два. Штрафные суммы все нарастали.

Айя уже стала подумывать о том, чтобы пустить к себе на квартиру кого-нибудь из знакомых девушек. Но Гил решительно восстал против этого.

— Я не собираюсь признавать поражение, — категорически заявил он.

Гил все еще ожидал, что его работа в Гераде вот-вот закончится. Ну если не на этой неделе, то на той уж точно. Брать кого-либо на подселение не хотелось по двум причинам. Во-первых, в случае скорого возвращения Гила придется выселять человека, который еще и вселиться толком не успел. А во-вторых, подселение в Лоэно запрещено.

Разумеется, Айя могла бы всю операцию со сдачей жилплощади внаем провести тайком, это не так уж и трудно. В конце концов, она же барказианка и в ней течет кровь Хитрого Народа.

Продать квартиру они тоже не могли. Лоэно-Тауэрс возводился в предвидении стремительного спроса на престижное жилье со стороны богатой верхушки среднего класса. Но ожидаемый экономический бум не последовал. Поэтому треть квартир здесь пустовала, а продавались они по бросовым ценам. В случае продажи им не удалось бы даже вернуть вложенные средства.

Во всяком случае, Гил отказался рассматривать вариант продажи. В его представлении это тоже означало поражение.

А поражения Гил не принимал в принципе. Они не вписывались в его образ мыслей.

С Айей дело обстояло иначе. Вся культура и психология ее народа была ориентирована на поражение, которое воспринималось как неизбежный зигзаг истории. Три поколения назад Хитрый Народ весьма успешно перехитрил самого себя, в результате чего произошло его практическое самоуничтожение. Правда, кое-где остался кое-кто. Но собрать разлетевшиеся осколки когда-то могучего этноса все никак не удавалось. Не помогала никакая хитрость. В конечном счете исчез даже метрополис Барказия. Некогда суверенное содружество раздробилось на округа, которыми управляли бывшие соседи барказиан.

Поражение и разъединенность витали в воздухе, которым с детства дышала Айя. Когда она добилась стипендии, дававшей ей право учиться в школе Ратене, а потом в университете, ни один из ее многочисленных родственников не порадовался этому, не выразил надежды на будущие успехи.

Они научат тебя предавать свой народ.

Эти слова в те дни мать Айи повторяла особенно часто, и они до сих пор помнятся девушке.

Что ж, может быть, и так. Во всяком случае, джасперийцы ошеломили Айю своим неукротимым оптимизмом. Зараженная их оптимизмом, Айя записалась на отделение геомантии, где производилось обучение искусству управления плазмой.

Учеба стоила больших денег. Два года Айе удалось держаться за счет льготной стипендии, но когда дело дошло до практических занятий, она столкнулась с неразрешимыми финансовыми проблемами. Ей пришлось перейти на отделение административного управления. После окончания учебы она подала заявление в Службу Плазмы. Сюда на гражданские должности барказианцев принимали. В глубине души Айя надеялась, что со временем она сможет перешагнуть заветный для нее порог.

Вскоре после знакомства с Гилом она поняла, что это один из самых уверенных в себе молодых людей, которых она когда-либо встречала. Иногда ей даже казалось, что он, как и весь его народ, овладел тем самым магическим искусством, которое барказиане когда-то утратили. Словом, Гил оказался джасперийцем до мозга костей. Религию ему заменял оптимизм.

— Все барказианские герои — неудачники, — заметил однажды Гил после того, как Айя рассказала ему несколько барказианских преданий. — Они постоянно проигрывают, ты это заметила?