Мак Рейнольдс - Зерно богоподобной силы Страница 8

— Да мы с Элен ходили на предполагаемое религиозное собрание, нетерпеливо отозвался Эд. — Его проводил один эксцентричный чудак по имени Иезекииль Джошуа Таббер.

— А, Таббер, — протянул Баз. — Как же, я еще собирался сделать о нем пару статеек, но редактор отдела городских новостей сказал, что новыми культами теперь никто не интересуется.

Элен взглянула на него так, будто только что увидела.

— А вы сами-то были на его собраниях?

— Справедливый вопрос. Нет, я панически боюсь всяких эксцентричных политико-экономических теорий. Просто панически.

Стараясь удержать беседу на безопасном курсе и отчаянно моля Всевышнего, чтобы Баз снова не свернул на его попытку жениться на дочери босса, Эд спросил:

— Политическая экономия? Но он, судя по всему, чудак, помешанный на религии, а вовсе не экономист.

Прежде чем ответить, Баз отпил большой глоток кофе. Потом отодвинул чашку и наставил сигару на Эда.

— Где кончается религия и начинается экономика — об этом, Крошка Эд, можно долго спорить. Посуди сам — большинство мировых религий коренилось в экономической системе, господствовавшей в то время. Возьмем иудаизм. Когда Моисей провозгласил свои заповеди, они, дружище, охватывали все аспекты кочевой жизни тогдашних евреев. Отношения собственности, обращение с рабами, со слугами и наемными работниками, денежные вопросы. То же самое мы найдем и в мусульманстве.

— Но это было невесть когда, — заметил Эд.

Баз ухмыльнулся и, сунув сигару обратно в рот, произнес:

— Хочешь пример посвежее? Пожалуйста. Возьмем Отца Небесного. Слышал когда-нибудь о таком движении? Оно возникло во время Великой Депрессии[11] и, можешь мне поверить, если бы не Вторая Мировая война, так называемая вера Отца Небесного захлестнула бы всю страну. А все почему? Потому что в основе своей это было социально-экономическое движение, которое кормило людей в пору, когда многие голодали. Оно являло собой нечто вроде примитивного коммунизма. Каждый бросал все, что у него было, в общий котел. А если у тебя и бросить-то нечего, тоже не беда примут и так. Кроме того, все работали: перестраивали старые развалюхи, приобретаемые вскладчину, в так называемые райские кущи. Те, кто могли, приискивали работу на стороне: горничными, шоферами, поварами — кем могли. А весь заработок тоже вкладывали в общий котел. Когда одна райская куща собирала достаточно средств и новообращенных, они покупали еще одну старую развалюху и организовывали новую райскую кущу. И дела у них шли чертовски здорово — пока не разразилась война и все не пошло прахом; тогда все бросились на верфи — подзаработать сотню долларов в неделю на сварке.

— Может быть, то, что вы говорите, и верно для Отца Небесного и мусульман, — вмешалась Элен, только не все религии такие… экономические.

Баз де Кемп окинул ее взглядом.

— Я этого и не утверждал. Но все равно — назовите хоть одну.

— Что за ерунда! Ну конечно христианство.

Баз закинул голову и расхохотался. Потом пожевал сигару и произнес:

— Кто это сказал: если бы христианство в свое время не возникло, то римлянам стоило бы его изобрести? Хотя, может, они это и сделали.

— Вы не в своем уме. Римляне преследовали христиан. Это знает каждый, кто хоть что-то читал по истории.

— Сначала преследовали, а потом, когда уразумели, что христианство идеальная вера для рабовладельческого общества, возвели его в ранг государственной религии. Ведь оно обещало после смерти рай на небесах. Страдай на земле, зато когда помрешь — получишь за все про все. Спрашивается, какая еще вера могла лучше усмирять угнетаемые массы?

— Классный выдался вечерок! — мрачно проговорил Уандер. — Сидим и обсуждаем политические и религиозные проблемы. Слушай, Элен, может, мы тронемся? Еще можно успеть на спектакль. У меня есть пара билетов в…

Но Элен возмущенно набросилась на репортера:

— Вы говорите как настоящий атеист!

Баз отвесил ей шутовской поклон.

— Скорее, как агностик [12] с атеистическим уклоном.

— Он скорбно вздохнул. — Конечно, не мне претендовать на интеллектуальные высоты. Моя матушка вышла из семьи потомственных агностиков, а папаша, чьи предки были адвентистами седьмого дня[13], превратился в воинствующего атеиста. Из тех, кого хлебом не корми — дай зажать в угол беднягу праведного бапписта [14] и терзать его вопросом: на ком женился Каин, если единственными людьми на всем белом свете были Адам и Ева? Так что в детстве меня окружала атмосфера, не способствовавшая вере в какую бы то ни было организованную религию. Вот я и стал агностиком — по той же самой причине, по которой вы стали прихожанкой методической или пресвитерианской церкви.

— Я принадлежу к англиканской епископальной[15] церкви, — отрезала Элен, ничуть не умиротворенная его притворным самоуничижением.

— Как и ваши родители? А представьте себе, что по превратности судьбы вы родились бы в семье мусульман. Или синтоистов. И кем, по-вашему, вы стали бы тогда? Нет, мисс Фонтейн — ведь вы и вправду Элен Фонтейн? боюсь, нам обоим недостает оригинальности.

— Уж ко мне-то это никак не относится, — вставил Эд. — Мои старики были методистами[16], а я переключился на англиканскую церковь.

Баз де Кемп насмешливо хмыкнул.

— Знаешь, Крошка Эд, я подозреваю, что под личиной карьериста, которую ты являешь миру, бьется сердце, мягкое, как медь. Давай взглянем в лицо суровой правде. Ты — оппортунист. Потому ты и перешел в англиканскую веру.

Эд Уандер очнулся от беспокойного сна и со стоном выдавил слова, которые полагалось сказать, чтобы отключить говорящий будильник. Это навело его на мысль, что он собирался проверить свой кредитный баланс. Он еще не расплатился за «фольксфлаер», не говоря уже о новейшей стерео-теле-радио-оносистеме с будильником, украшавшей стену его квартиры.

Он спустил ноги с постели и поскреб жидкие усики.

Потом, испустив протяжный стон, поднялся и побрел в ванную, где взглянул на себя в зеркало. Тридцать три года… Когда начинаешь стареть? Наверное, в сорок. В сорок молодым себя уже не назовешь. Он пристально вгляделся в собственное отражение, ища новые морщинки и поймал себя на том, что в последнее время стал проделывать это все чаще. Слава Богу, — о морщинах пока можно не беспокоиться. А легкая седина на висках его только украшает. Придает некоторое достоинство… Вот одно из преимуществ круглого, чуть пухлого лица — морщины на нем появляются гораздо позже, чем на худом и длинном.