Алексей Вебер - Аномальная зона Страница 8

Лето было в самом разгаре, но он уже представлял, что через пару месяцев зальют дожди. И без того нерадостная картина утонет в серых осенних красках. А с середины ноября ляжет снег. Колючий холод будет чередоваться со слякотью оттепели. И так до апреля. Да и весна, которую так ждешь, тоже бессмысленна, как и все в этой жизни…

Такого тяжелого приступа меланхолии Хрустов даже не мог припомнить. Пожалуй, даже когда Нина объявила о своем уходе, состояние было куда бодрее. Во всяком случае, злился, ревновал, да и в глубине души еще на что-то надеялся.

– А тут прямо тоска смертная. Хоть в гроб ложись!

Единственным человеком, с которым еще хотелось общаться, была дочь. Он уже снял трубку, но звонить все-таки не стал. Решил, что сделает это позже, когда пройдет пик депрессии.

– Нечего девчонку своими соплями грузить! Завтра с утра позвоню. Хотя лучше в обед, когда из школы придет.

Тут же он вспомнил, что на дворе конец июня. Дочь наверняка отдыхает с отчимом и матерью где-нибудь на средиземноморском курорте. Мелькнула мысль и самому отправиться куда-нибудь к лазурному морю. Но большого энтузиазма это не вызвало:

– Никуда ты, брат, от самого себя не денешься. Хоть на край света поезжай!…Хотя почему обязательно на край света?…

Вспомнив вдруг о новом знакомстве, Хрустов взволнованно заходил по кухне. Потом побежал в комнату и извлек разорванную визитку. Теперь он уже благодарил судьбу, что по рассеянности вместо урны сунул ее в карман брюк. В этих неровных клочках бумаги сейчас был его шанс вырваться из душевного кризиса. Во всяком случае, в это страшно хотелось поверить. Ну, а если новый знакомый все-таки окажется сумасшедшим или проходимцем, тогда можно делать окончательный вывод:

– Жизнь полная бессмыслица, и переживать о ней даже не стоит!

Долгий путь из Беляево на Варшавку

Следующим утром, еле дождавшись одиннадцати, Хрустов позвонил в офис клуба. Ответил приятный женский голос, потом трубку взял сам Семигорцев. Просьбе о встрече он совсем не удивился, и достаточно сухо предложил:

– Приезжайте, переговорим.

Выпив на дорогу чашку кофе, Хрустов стал собираться, но уже в дверях его остановил телефонный звонок. Голос в трубке показался совершенно незнакомым. Некоторое время он в растерянности слушал, как девушка с провинциальным говорком настойчиво изъявляет желание повидаться. Постепенно до него стало доходить:

– Галочка из Тулы? Вот это сюрприз!

Он даже не помнил, оставлял ли ей свой телефон. И вот теперь она снова оказалась в Москве, и очень жаждала новой встречи. Даже намекала, что не откажется от общения в домашней обстановке.

– С чего бы это вдруг? – с подозрением думал Хрустов, но кто-то словно нашептывал в ухо:

– Тебе то какая-то разница! Куй железо пока горячо. Только аккуратней, чтобы на деньги не развели, как последнего идиота.

Прервав игривый монолог о том, как одинокой девушке неуютно в чужом городе, он предложил провести вечер на его второй квартире. После короткой заминки на другом конце провода прозвучало:

– А может пораньше? Мне в семь домой уезжать. На работу завтра…

– Нет проблем! – хотел сказать Хрустов. В голове со скоростью калькулятора уже просчитывалось, сколько времени нужно на то, чтобы доехать на такси до Отрадного и купить по дороге десерт. Остальные компоненты интимного вечера, включая музыкальный центр, коньяк и шампанское давно дожидались своего часа в уютном холостяцком гнездышке.

– Может быть, в час дня встретимся? – опередив его, предложила Галина. Хрустов чуть было не сказал "да", но тут, наконец, вспомнил о уже назначенной встрече. В трубке опять повисло молчание. Хрустов не мог понять, что с ним происходит. Поездку в клуб аномальщиков можно было переложить на любой другой день. Он ничем не обязан Семигорцеву, да и вряд ли существует очередь желающих записаться в весьма сомнительные экспедиции. Но не покидало какое-то странное ощущение, что если податься сейчас соблазну, все планы изменить жизнь полетят в тартарары.

– Ну так вы согласны? – поинтересовалась Галина. И тогда словно кто-то другой сухо ответил, что днем он занят.

Слушая разочарованный вздох и короткие гудки в трубке, Хрустов все еще не мог понять, почему так поступает. Но потом увидел в зеркале начинающего лысеть и слегка раздувшего в поясе сорокалетнего мужика. Сразу живо представилось, как толстый начинающий лысеть дядя неумело пытается уложить в постель молоденькую девушку. Сурово констатировав, что, пожалуй, поступил правильно, он открыл дверь и быстро покинул комнату. Ощущение было такое, что промедли он еще минуту и уже какая-то другая причина помешает уехать.

Но, оказалось, настоящие препятствия поджидают за дверями дома. Улица Профсоюзная "встала", забитая до горизонта гневно урчащими машинами. Некоторые водители даже выключили двигатели и прогуливались около своих автомобилей, пытаясь разглядеть край пробки. У метро его ожидал другой неприятный сюрприз. Еще издали он увидел, как люди, спустившись на несколько ступенек, вдруг останавливаются и идут обратно. Отказываясь верить в такое патологическое невезение, Хрустов все-таки сунулся в переход. И тут же услышал, как официальный строгий голос с интервалом в минуту монотонно объявляет о закрытии нескольких станций по техническим причинам.

Это был приговор его сегодняшним планам, но тут в душе неожиданно проснулось упрямство. Такое качество характера иногда помогало переносить превратности судьбы, но чаще всего, усугубляло их неприятные последствия. В детстве на рыбалке он дольше всех просиживал с удочкой при полном отсутствии клева. Приятели давно уже смотали снасти, а Антоша все еще заворожено смотрел на застывший поплавок и давил комаров. В институте он, не взирая на явное пренебрежение, упрямо продолжал добиваться любви одной из однокурсниц. Все пять лет пробыл в верных рыцарях и запасных ухажерах, а вышла она все-таки за другого человека. Казалось бы, можно сделать выводы, но Антон Хрустов упорно не желал меняться. Пока другие искали себе место в новом рыночном мире, он упрямо держался за статус инженера-физика. В результате семейный разлад, и несколько лет в беспросветной бедности. И вот теперь судьба снова давала понять, что от задуманного лучше бы отказаться. А он опять героически пытался преодолеть все новые препятствия.

Офис Семигорцева располагался недалеко от развилки Каширского и Варшавского шоссе. В сложившейся ситуации единственным выходом было продвигаться в сторону соседней ветки метрополитена. В свое время Хрустову случалось добираться пешком от Каховской до Беляево. Но тогда по молодости все было гораздо проще. Однажды в теплую майскую ночь он даже почувствовал непреодолимое желание перейти с шага на легкий бег. А потом так и пробежал весь маршрут, с восторгом врезаясь в бархатную темноту спящего города. В памяти до сих остались безлюдные ночные улицы, редкие огоньки на темных коробках домов, проплывающие мимо пустые троллейбусы. Асфальт под подошвами кроссовок казался упругим как беговая дорожка, и мускулы ликовали от опьяняющей радости движения. Теперь же настали иные времена. Добравшись быстрым шагом до улицы Обручева, Хрустов уже чувствовал одышку. Пробки здесь не было, и он стал ловить машину. Вырываясь из затора на Профсоюзной, автомобили с ревом проносились мимо. Наконец, чуть не наехав на кромку тротуара, рядом резко затормозил старенький "жигуленок". Не торгуясь, Хрустов согласился с предложенной суммой, и согнувшись в три погибели, влез на переднее сидение. Злоключения вроде бы закончились, однако не оставляло ощущение совершенной оплошности, которая в итоге сведет на нет все усилия.