Дэвид Лэнгфорд - «Если», 2000 № 06 Страница 8

Она глотнула чаю. Было нечто особенное в освещении, в ее волосах и лице, а может, и во вкусе еды, из-за чего мне неожиданно показалось, будто я ребенком вернулся в шестидесятые годы. Я даже не удивился бы, уловив запах ладана.

— Кто вы? — спросил я. — Вернее, что вас связывало с Мо?

— Я работаю в Темпле над докторской диссертацией. Специализация — этноботаническая фармакология. И Мо… он был очень хорошим человеком.

Мне показалось, что в уголке ее глаза блеснула слезинка.

— И он помогал вам работать над диссертацией о той самой войне микроорганизмов?

— Не совсем. Вы ведь знаете академический мир. Никто не позволил бы мне делать диссертацию на столь возмутительную тему — ее не пропустил бы ученый совет. Поэтому пришлось все замаскировать, изобразить как нечто более невинное, а самое ценное до поры приберечь. Чтобы потом протащить контрабандой. Но вы правы — подтекстом моей работы стало именно то, что мы называли «биовойнами», которые на самом деле есть нечто гораздо большее, чем война микроорганизмов. И Мо был одним из тех, кто помогал мне в исследованиях.

Верно, очень похоже на Мо.

— И эмиши как-то ко всему этому причастны?

— И да, и нет. Эмиши не являются такой уж единой общиной, как нам представляется. Они по-разному живут, у них разные системы ценностей…

— И некоторые из них — возможно, некая отколовшаяся от остальных группа — участвуют в этой биовойне?

— Главные из тех, кто причастен к биовойне, — не настоящие эмиши, хотя и живут неподалеку от Ланкастера, а предки их поселились в этой стране более 150 лет назад. Но многие принимают их за эмишей, поскольку те тоже близки к земле и почти не пользуются современными технологиями. Но это не эмиши. Настоящий эмиш не способен на жестокость.

— Вам многое известно об эмишах, — заметил я.

Она слегка покраснела:

— Я одна из них. И в достижении своих целей дошла до предела, который наша церковь предписала женщине. Я умоляла епископа отпустить меня учиться в колледж — а ведь он знал, насколько высоки ставки и как важно то, что я изучаю, — но он мне отказал. Он заявил, что место женщины — дом. Наверное, он хотел меня защитить, но остаться я не смогла.

— Вы знаете Якоба Штольцфуса?

Сара кивнула и сжала губы.

— Он был моим дядей, — ответила она. — Братом моей матери.

— Извините. — Судя по ответу, она уже знала о смерти Якоба. — Кто вам сообщил? — тихо спросил я.

— Эймос… мой двоюродный брат… сын Якоба. Недалеко от его дома есть телефонная кабинка.

— Понятно, — протянул я. Вот это вечерок, ничего не скажешь. — Думаю, Мо пришел к выводу, что люди, которые похожи на эмишей, но не эмиши, каким-то образом убили Якоба.

Лицо Сары исказилось, она с трудом сдерживала слезы.

— Мо был прав, — выдавила она. — Они убили Якоба. И Мо убили тоже они.

Я накрыл руку Сары ладонью, чтобы как-то утешить. Этого оказалось недостаточно. Тогда я встал, подошел и обнял ее. Она, вся дрожа, поднялась со стула и разрыдалась в моих объятиях. Сквозь тонкую ткань я ощущал тело женщины и то, как колотится ее сердце.

— Не отчаивайтесь. Мы обязательно найдем этих негодяев.

Она покачала головой, не отрывая ее от моей груди:

— Вы их не знаете!

— Мы их найдем! — повторил я.

Сара еще раз прижалась ко мне, потом отодвинулась.

— Извините. Я не собиралась так распускаться. Как насчет стакана вина? — спросила она, посмотрев на мою опустевшую чашку.

Я бросил взгляд на часы. Уже без пятнадцати десять, и я безумно устал. Но мне надо узнать как можно больше.

— Хорошо, — согласился я. — Но только один стакан.

Она улыбнулась все еще подрагивающими губами, вышла на кухню и вскоре вернулась с двумя стаканами темно-красного напитка. Я сел и пригубил из своего. Вино оказалось хорошим — слегка напоминало португальское, с легким фруктовым оттенком и слабым древесным послевкусием.

— Местное, — пояснила она. — Нравится?

— Да.

Она тоже отпила вина, потом прикрыла глаза и запрокинула голову. Из-под полуприкрытых век ее голубые глаза поблескивали, как два драгоценных камня. Я решил сосредоточиться на самой насущной проблеме:

— Но как именно убивают эти люди, ведущие биовойну? Что они сделали с Якобом и Мо?

Ее веки оставались неподвижными чуть дольше, чем я ожидал — словно она грезила наяву или находилась на грани сна. Потом Сара посмотрела на меня и медленно тряхнула головой:

— Способов у них много. Новейший — использование какого-то катализатора, находящегося в пище — мы думаем, что это особый сорт дыни, — который резко усиливает действие любого из множества аллергенов. — Она встала и обвела комнату рассеянным взглядом. — Я выпью еще стаканчик. Вы уверены, что не хотите еще?

— Уверен, спасибо, — ответил я и уставился на свой стакан, пока она выходила на кухню.

А ведь катализатор из той проклятой дыни может находиться в этой самой посудине…

И тут я услышал отчетливый звон: в кухне что-то разбилось.

Я бросился туда. Сара стояла возле осколков какого-то стеклянного предмета, который раньше напоминал, наверное, старинную керосиновую лампу. От осколков исходило белое свечение. С пола взлетело несколько крошечных жучков.

— Извините, — пробормотала Сара. Она снова плакала, размазывая слезы. — Я ее смахнула. Что-то я сегодня не в себе.

— Никто и не смог бы… в вашей ситуации.

Она вновь обвила меня руками, прижалась. Я инстинктивно поцеловал ее в щеку, чуть коснувшись губами, рассчитывая, что это сойдет за братский поцелуй.

— Останьтесь сегодня со мной, — прошептала она. — Разложите вон ту кушетку и сможете спать спокойно. Я буду в спальне. Мне страшно…

Мне тоже стало страшно, потому что я испытал острое желание поднять ее, отнести в спальню, на кушетку — куда угодно, — уложить, нежно освободить от одежды, пригладить пальцами ее сладко пахнущие волосы и…

Но Дженна тоже была мне очень дорога. И хотя мы не принесли друг другу официальных брачных клятв…

__ Что-то мне не по себе, — пробормотала Сара и мягко отстранилась. — Я ведь еще до вашего приезда выпила вина… — Голова ее качнулась, тело обмякло, а глаза закатились.

— Давайте я вам помогу. — Сперва я пытался поддерживать женщину, потом поднял на руки и отнес в спальню. Очень аккуратно уложил на кровать и нащупал пульс на запястье. Нормальный, хотя и немного учащенный. — Все в порядке, — успокоил я хозяйку дома. — Просто легкое потрясение и переутомление.

Она негромко простонала и взяла меня за руку. Я накрыл руку Сары своей, долго держал, пока ее пальцы не разжались во сне, и лишь тогда тихо вышел в соседнюю комнату. Я слишком устал, чтобы куда-то ехать, и настолько вымотался, что у меня не хватило ума сообразить, как раскладывается кушетка. Поэтому я просто свалился на нее, ухитрился сбросить туфли и моментально заснул. В последнюю секунду я подумал, что надо еще раз заехать на ферму Штольцфуса и что разбившаяся лампа была, наверное, очень красивой. И еще я понадеялся, что меня не отравили…