Дмитрий Самохин - У смерти твои глаза Страница 8

– Забыл сказать, Плавников кому-то звонил перед смертью, – вдруг протянул Кубинец. – Секретарши на месте не было. Ее срочно вызвали в бухгалтерию. Отсутствовала она два часа. За это время он несколько раз куда-то звонил.

– И в это время его могли спокойно убить, – закончил я мысль Кубинца.

– Вот именно, – поддакнул Гонза.

– Установить, кому звонил Плавников, можно?

– Нет. Аппаратура зафиксировала звонок, но определить номер не смогла.

– Полная и чудовищная задница, – выразился я в сердцах и опустился в водительское кресло.

– Абсолютно так, – согласился Кубинец.

– Смотрю, ты уже выражений поднабрался, – рассеянно заметил я, опускаясь в кресло.

Сидеть было как-то неудобно. Я поерзал, пытаясь устроиться, но ощущение не пропадало. Такое чувство, что взгромоздился на семейство ежей.

Я выбрался из кресла и внимательнейшим образом его осмотрел. Кресло как кресло. Черное, кожаное, с высокой спинкой, удобными подлокотниками и белой каймой по низу. Не к чему придраться. Разве что к кайме. Уж больно странно смотрится. Я наклонился и стал ощупывать поверхность. Белая кайма при ближайшем рассмотрении и прощупывании явила неумелый и неаккуратный шов. Шили его не на фабрике.

Я ощутил прилив восторга. Клокочущее чувство, похожее на морскую волну, нависшую надо мной. Первые капли срывались и разбивались о мое лицо. Только бы не захлебнуться. Не отравиться пьянящей эйфорией и не пропустить что-то важное, клочок, частичку, ключик.

Я неспешно распрямился и перевел дыхание.

Гонза уставился на меня, как таежный охотник, увидевший снежного человека из опустившейся летающей тарелки.

– Нашел? – не размыкая губ, спросил он.

– Что-то есть, – осторожно ответил я. – Сейчас посмотрим.

Кубинец затаил дыхание.

Я вытащил из пряжки брючного ремня короткий нож. Ремень два года назад подарил друг из Соединенного Королевства – бывший сотрудник Интеллидженс сервис. И я никак не мог нарадоваться подарку. Всегда при мне: компактен, удобен, незаменим. Неспешно опустившись на пол, я подпорол ножом белую ленту. Она отходила легко, как старая кожа со змеи. Под ней обнаружилась молния. Раскрыв ее, я стянул с кресла кожаный чехол. Под ним в сиденье находился лючок, ведущий в глубь кресла. Из-за замка на нем мне и было неудобно сидеть.

Гонза взирал на мои действия сперва с настороженностью, а затем с восхищением. Кубинец не остался в стороне и начал хищно лапать соседнее кресло.

Я уж грешным делом подумал, что Роман Романов исчез через кресло. Не принимая во внимание такое малое несоответствие – кто потом возвращал чехол на место. Этот факт у меня что-то не зацепился. Я яростно стал дергать крышку лючка, пытаясь ворваться внутрь, но замок не пускал.

Гонза тем временем умудрился распотрошить обивку другого кресла и, ничего не найдя внутри, хищно озирался по сторонам. Не обнаружив ничего подходящего, Кубинец подался ко мне, доставая свою универсальную отмычку.

Гонза в минуту сговорился с замком и распахнул крышку люка. На дне тайника, к моему разочарованию, виднелся прямоугольник визитки – сиреневый с золотым тиснением. Уж не знаю, что я там ожидал увидеть, но явно не это. Скорее, тронутого тлением Романа Романова со скрученными веревкой руками и украшенной удавкой шеей.

Я осторожно поднял со дна тайника визитку и поднес ее к глазам. На ней значилось: «РОДИОН СЕЛЬЯНОВ. АДВОКАТ. АДВОКАТСКОЕ БЮРО „МОИСЕЙ“

И телефоны. Я перевернул визитку. На обратной стороне имелась какая-то схема. Да уж. Не густо!

– »Моисей»? – с сомнением хмыкнул Гонза. – Что-то я не слышал о таком бюро.

Слова Кубинца натолкнули меня на мысль: «Что за идиотское название для адвокатской конторы. Ее владельцы перед регистрацией фирмы изрядно обкурились какой-то дури».

Я достал сотовый и выбрал из телефонной книжки нужный номер.

Вызываемый отозвался тут же.

– Иероним Балаганов слушает, – раздался сердитый голос господина Чистоплюя.

– Это Даг Туровский, – напомнил я. – Один вопрос. Вам знакома фамилия Сельянов? Родион Сельянов?

– В первый раз слышу.

– Он адвокат, – чуть надавил я.

– Я же сказал. Никогда не слышал эту фамилию, – раздраженно прорычал господин Чистоплюй.

Я внезапно ясно увидел, как он говорит – презрительно поджимая верхнюю губу, отчего сияющие зубы выдаются вперед.

– Не кипятитесь, – оборвал я короткий выплеск его эмоций.

Он еще никак не мог простить мне, что остался за бортом.

– А адвокатское бюро «Моисей» знаете? – задал я второй вопрос.

– Какое идиотское название. Никогда не слышал, – все еще с раздражением отозвался он. Я уже хотел сбросить разговор, когда он добавил: – Нашу дамбу так называют.

Я отсоединился.

Дамба «Моисей». Она спасала город от наводнений, терзавших Санкт-Петрополис на всем протяжении его существования. Общее число наводнений до построения дамбы превысило три сотни. Дамба перекрывала приток свежих вод из Финского залива. Построили ее после печальных событий тысяча девятьсот двадцать четвертого года, когда воды разлившихся каналов и рек затопили практически весь город. Воды сорвали двадцать мостов, подточили и разрушили свыше восьми тысяч домов, более трех тысяч человек навсегда упокоились в буйных волнах. Город оказался на краю гибели, тогда-то и приняли решение – строить дамбу.

Но какое отношение дамба имела к Родиону – Сельянову, к адвокатскому братству и исчезновению Романа Романова я не знал. Скорее всего никакого. Имеются же в Петрополисе рестораны с вывеской «Дыра в заборе», или «Приют бодливой козы», или «Борода Дыоина». А тут Моисей. Какая разница?

Я убрал визитку и пометил в ежедневнике:

«Дозвониться до Степана Прокуророва».

Степан Прокуроров мой школьный товарищ. Ныне заместитель прокурора города. Он мне иногда помогал. Мог помочь и сейчас.

– Пошли. Здесь, похоже, все, – позвал я Гонзу.

На катере и впрямь уже нечего было делать. Все, что мне мог подсказать этот роскошный поплавок, он уже нашептал.

Ситуация проступала в таком разрезе. Романов мог исчезнуть только в тот временной отрезок, когда «бентли» припарковался, и до пришествия на борт шефа безопасности Плавникова. Этот промежуток составлял полчаса. За такое время государственную машину можно на сто восемьдесят градусов развернуть, не то что человека выкрасть.

Догадка о моменте исчезновения и странная визитка – вот и весь улов.

Господину Чистоплюю, что дожидался на причале, нервически раскачиваясь с ноги на ногу, я не сообщил ничего. Это ему не понравилось, но пришлось проглотить. В конце концов сохранение информации в тайне было в его интересах. Пускай даже тайна укрывалась и от его персоны.