Catherine de Froid - Боги от науки Страница 8

— Да уж, первооткрывателям сложно, — кивнула Галина Александровна.

— Сейчас, сейчас. — Косте стало стыдно. — Как там мне объясняли?.. А, вспомнил. Имейте в виду, сейчас будет бредово.

— Когда передо мной положили квадратик пластмассы и сказали, что он может играть музыку, было бредовее. Так что не тяните уж.

— Не буду. — Костя взял себя в руки. — Меня учили так: представить себе компьютерное меню с нужными функциями, нажать на воображаемую кнопку… и, пожалуй, хорошо так поверить. Меню представляете или лучше рисовать?

— Оно мне даже в кошмарах снилось, когда компьютер осваивала, так что перед глазами стоит хорошо.

— Понимаю, — кивнул Костя. — Так иной раз в Сети насижусь, что потом полночи бесконечные назойливые комментарии лезут.

— Это понятно. Какие пункты прописывать?

— Вот я так же спросил, почти слово в слово, только я в блокноте рисовал. Прописывайте, что в голову придет, — ответил Костя, параллельно включая «Детектор способностей».

— Нарисовала. Десяти на первый раз хватит?

— Если вы готовы их все тестировать… — пожал плечами Костя. — На сколько будем перемещаться?

Физичка взглянула на часы:

— Опять эти несносные десятые на какой–то экскурсии, совсем счет времени теряю… На час назад, пожалуй, как раз перемена начнется.

— Погодите! — быстро сказал Костя. — Если мы оба отмотаем время, как проверить, что все сработало и не примерещилось?

— Подойдете ко мне после урока и ответите третий закон Ньютона! — буднично ответила Галина Александровна. Потом смутилась: — Простите.

— Все в порядке, отвечу.

— Да нет, просто я решила провести базовый тест, как сказала бы ваша учительница информатики, и запустила датчик случайных чисел применительно к своему запасу фраз.

— Сработало круто! — восхитился Костя. — Ну что, на старт?

— Внимание, марш.

«Датчик активности» у Кости в голове чуть не взорвался. «Надо бы разобраться, как там силы рассчитывать», — подумал мальчик и переместился сам.

Глава 8

— Открыли дневники, записали домашнее… — Галина Александровна запнулась. «Переместилась», — понял Костя. — Да, домашнее задание. Параграф один, два, и все, пожалуй. Спасибо за внимание, можете быть свободны.

Ученики шумно разошлись, Костя остался на месте, борясь с ощущением немереной глупости происходящего. Когда в классе никого больше не осталось, Костя поднялся и подошел к учительскому столу:

— Третий закон Ньютона гласит, что силы, с которыми два тела действуют друг на друга, равны по модулю и направлены…

— Да–да, все верно, — немного рассеянно кивнула физичка. — Хватило бы и «противоположны по значению».

Костя застыл соляным столбом, думая, приснилось ли ему все или у Галины Александровны настолько хорошо выработался защитный рефлекс против удивлений. Пришлось спросить в лоб:

— Эксперимент удался?

— Удался, — так же рассеянно ответила учительница. — Простите, немного увлеклась, никак отойти не могу.

— Вы что, решили протестировать сразу все функции? — догадался Костя, вспомнив датчик в мозгу.

— Вроде того. Перестаралась. Решила попутешествовать одновременно в пространстве и времени.

— Нормально, я тоже с этого начинал. — Костя запнулся. — Мысленно или с телом?

— С телом. И так неудачно в этот момент думала, что попала прямиком на костер инквизиции.

— Ни фига ж себе! — выдохнул Костя. — Извините, надо было предупредить. Мы с друзьями тело–то таскать совсем недавно научились, а в прошлое — это уж слишком.

— Кстати, интересные очень ощущения, когда с костра возвращаешься к себе.

— Что там? — не утерпел Костя. — Туннель со светом? Распадение на молекулы?

— Не знаю, как это описывать, — призналась Галина Александровна. — И так, боюсь, вы тут же полезете это повторять. И я, если честно, тоже, хотя мораль здесь явно хромает, — закончила она.

— Мораль? — хмыкнул Костя. — Степа, первооткрыватель наш, вообще считает, что морали здесь нет, коль скоро никто больше не вовлечен. А в Бога вы, как физик, вряд ли верите… Извините, пожалуйста, не то сказал.

— Вопрос, конечно, хороший, — задумалась Галина Александровна. — Но никаким боком не физический. Скажите, Костя, а какие у этого дела границы, ну, кроме морали?

— Знать бы самому… — Костя начал мысленно перечислять, что он уже пробовал и что можно было бы испытать. — Надо бы поэкспериментировать.

— Надо бы. Слушайте, это все просто уму непостижимо. То есть, и миры творить можно?

— Не знаю, Галина Александровна, честно не знаю, — признался Костя. — Максимум — это я открыл Интернет и создал там игру. А с мирами надо бы попробовать.

Физичка случайно взглянула на часы:

— Ну что, еще одна «перемотка»?

— Давайте, — согласился Костя. — Только не перенапрягайтесь на этот раз.

— Боюсь, не утерплю.

Вспышка в мозгу. И снова:

— …можете быть свободны.

— Третий закон Ньютона…

Костя встряхнул головой, выходя из порочного круга, и покинул класс, думая о том, делиться ли пережитым с друзьями. В общем–то, следовало, но страшно не хотелось.

Часть 3. Рефлексивная

Глава 1

Степа сидел и страдал над новой книгой. Это был нормальный процесс: он поклялся себе и другим, что больше не будет ни с кого ничего списывать, и теперь честно пытался сдержать обещание. Но вот засада: если и выдумывался персонаж, не похожий на его окружение, или события, или чувства, или второстепенные герои оказывались с кого–то списаны. А не писать Степа не мог.

Вдобавок бедному гению не давала покоя книга про Костю. Она была издана в каком–то издательстве — не то чтобы престижном, но и не таким заштатным, как те, которые по Самиздату бродят, — немножко продавалась и… и все. Собственное отражение к данному шедевру Степа понять толком не мог. С одной стороны, он понимал, что лучше еще ничего не писал, с другой — уже ненавидел себя за неуклюжесть повествования. И никак не определялся, хотел ли он прославиться или же боялся, что кто–то из знакомых увидит книгу.

А еще Степа очень страдал насчет взаимоотношений с героями книг. Нет, никаких ссор, никто никого не избегает, все болтают часами, все всем доверяют. Но где–то — в разговорах ли, в сознании ли у Степы — мелькает, что Степа здесь если не лишний, то самый незначительный, надоедливый, шумный. Вероятнее всего, конечно, это внутренний голос просыпался, но работать над собой Степа не умел.