Геннадий Прашкевич - Приключение века Страница 8

А Сказкин бухтел:

- Слышь, начальник! В нем метров двадцать будет! Вот бы из него галстуки нарезать, всем бы хватило, да? А печень? Какая печень!

- Причем тут печень?

- Ну как! - быстро сориентировался Сказкин. - Витамины. Он же разнообразную пищу жрет! - Серп смело плюнул в траву и неожиданно предложил: - Давай застрелим!

- Зачем?

- Не видишь, что ли, мучается? Здоровый, а лежит прямо на камнях.

- Почему ты говоришь - он?

- А как надо? - удивился Серп. - Это же гад! Морской, но все равно гад! У нас на балкере "Азов" старпом такого встретил в Атлантике. Чуть заикой не стал, при его-то весе!

- Сколько же тот гад весил?

- Не гад, а старпом! - обиделся Сказкин. - Тебе бы с таким встретиться!

- А я уже встретился! Вон он, лежит на том бережку...

- Хорошо, что не на этом, а то бы ты ему в пасть стал заглядывать!

- А мы заглянем, - пообещал я. - Не можем не заглянуть.

- Это как? На обрыв его заманим?

- Сами спустимся.

- Без меня! - Сказкин отступил от обрыва. - Я не сивуч. Я жить хочу.

- И все же, Серп Иванович, надо нам спуститься...

- Да ты что, начальник! Он что, этот гад, твой?

- _Н_а_ш_ он, Серп Иванович. Наш!

- _Н_а_ш_? - удивился Сказкин. - Это значит, и _м_о_й_ тоже?.. Ну, тогда пусть гуляет, я разрешаю! - И сразу нахмурился, заподозрил: - А, может, он явился к нам из нейтралки или вообще из враждебных вод?

Я не ответил.

Я пристально всматривался.

Далекое змееподобное существо все так же неподвижно лежало на каменистой полоске внутреннего пляжа кальдеры. Я подполз к самому краю обрыва, но сиреневая дымка мешала - размывала очертания, не давала возможности рассмотреть неизвестное существо детально. Вроде бы шея длинная... Вроде бы ласты... Или не ласты?.. Нет, похоже, ласты... А вот горбов, о которых Сказкин распинался, я не видел, хотя средняя часть чудища была непомерно вздута... Еще бы!.. Сивуча сожрал!.. И чего лежит?.. Шевельнулся бы!.. В движении жизнь понятней...

- Сдох! - твердо объявил Сказкин. - Нельзя враз жрать говядину и сивуча!

- Почему? - спросил я, оценивая высоту стен, круто падающих в кальдеру.

- А потому, что земное - земным!

- Ты же лопаешь морское! Икру, чилимов, кальмаров...

- Ну! - презрительно и высокомерно хмыкнул Сказкин. - Я - человек!

- Сейчас проверим.

- То, что я человек? - возмутился Сказкин.

- Да нет... Я об этом змее. Пойдем по гребню вон туда, до мыса Кабара. Там обрыв каких-то пятнадцать метров, если не меньше... Где у тебя фал?

Серп Иванович отошел в сторону.

- Я не пожарник. Я подписи не давал по веревке лазать.

- Ладно, - сдался я. - Один полезу.

- А обратно? Обратно как?

Я вскинул рюкзак на плечи.

- Да дохлый он, - канючил Сказкин, шурша сапогами по сухим шлакам. Что ты с него поимеешь? За такого даже Агафон сухофруктов не даст, а ты вон болезнь дурную схлопочешь!

Умолк Сказкин только на мысе Кабара.

Мыс обрывался в кальдеру почти отвесно, но высота его, действительно, не превышала пятнадцати метров. Прямо перед нами, за нешироким проливом торчал Камень-Лев. Длинная скала, вблизи потерявшая сходство с царем зверей, сильно мешала видимости.

- Поднимись наверх, - попросил я Сказкина. - Взгляни, что там делает этот твой гад.

- Да ну его! - уперся Серп. - Спит!

Фал, захлестнутый за мощные корни пинии, полетел вниз. Я удивился: конец его завис в метре от поверхности берега.

- Не может быть! Я выписывал двадцать пять метров.

- Всякое бывает... - приободрил меня Сказкин.

- Да?

На краткий мой вопрос Сказкин не ответил. Его вдруг сильно увлекли вопящие над кальдерой чайки. Он даже отошел в сторону. Видимо, так было слышнее.

- Он что, усох, этот фал?

- А нормально! - сплюнул Серп Иванович. - По такой жаре чего только не происходит!

- Философ чертов! - я сгреб Сказкина за грудки.

- Обменял фал? Агафону? За компот?

- Какой компот?! - отбивался Сказкин. - Гречку-то, гречку кто ел? Кто уминал гречку?

- Гречку, черт тебя подери! - шипел я, как змей. - Я тебе покажу гречку!

- Не для себя, начальник! Не для себя!

- Ладно, организм, - отпустил я Сказкина. - Вернемся, поговорим!

Проверил прочность фала, погрозил Сказкину кулаком.

- И не вздумай смыться, как тот медведь! Бросишь меня в кальдере - на том свете найду!

Не будь узлов, предусмотрительно навязанных мною на каждом метре фала, я сжег бы себе все ладони. Но фал пружинил, держал. Перед лицом маячила, покачиваясь, мрачная базальтовая стена, вспыхивали ослепительно и тут же гасли вкрапленные в коренную породу кристаллики плагиоклазов, а далеко вверху, над каменным козырьком обрыва, укоризненно покачивалась голова Сказкина в кепке, закрывающей полнеба.

- А говорил, к пяти вернемся! - крикнул он, когда я, наконец, завис почти над берегом.

- И есть хочется! - укорил он меня, когда я уже нащупал под ногой валун-опору.

- Полундра! - отчаянно завопил он, когда я уже коснулся твердой земли.

Оступившись, я выпустил из рук фал, и меня сейчас же шумно поволокло, понесло по осыпи, с шипением сдвинувшейся, поползшей к воде. Опрокинув на спину, меня развернуло лицом к кальдере.

И я увидел!

Из пронзительных вод, стоящих низко, как в неполном стакане, из их призрачных студенистых пластов, искривленных преломлением, прямо на меня восходило нечто чудовищное, грозное, одновременно и бледное, как студень, и жирно отсвечивающее, как нефть или антрацит.

Ухватиться за фал я просто не успевал. Да и успей я, это было бы бесполезно - чудовищная зубастая пасть, посаженная на гибкую змеиную шею эта пасть запросто сняла бы меня даже с трехметровой высоты!

Я вскрикнул и бросился бежать в глубь кальдеры.

Я вскрикнул и бросился бежать по сырым камням, совершенно машинально и без всякой нужды замечая, что и камни эти, и сама вода одинаково золотисты, одинаково светлы от невысокого уже солнца...

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ. Я НАЗВАЛ ЕГО КРАББЕН

Успех не доказывают. Счастливчик Гарвей. Мужчины,

русалки, краббены. Профессор из Ленинграда. Серп Иванович

куражится. Ночная клятва. К вопросу в большом риске. Гимн

Великому Змею. "Где ты нахватался седых волос?"

Островок Камень-Лев высотой 162,4 м находится в 1

миле к N от мыса Кабара. Издали он напоминает фигуру

лежащего льва. Берега островка очень крутые. На южной

оконечности островка имеется остроконечная скала. В

проходе между островком Камень-Лев и мысом Кабара лежит

группа скал, простирающаяся от островка к мысу на 6 кбт.

Самая высокая из скал высотой 6 м приметна белой вершиной.

В проходе между этой скалой и мысом Кабара глубина 27 м.

Лоция Охотского моря.

Успех не доказывают.

Успех - он всегда успех.