Борис Долинго - Круглые грани земли Страница 82

Меня-то оставьте в покое! Неужели я вам так нужен, что без меня вы никак не можете обойтись? Я нашёл свой мир, нашёл женщину, которую люблю и которая тоже, пуст пока, понимаю, но любит меня. Я даже готов признать, что вы все как-то поучаствовали в том, чтобы всё получилось именно так: кто-то когда-то куда-то именно в эту нужную сторону меня подтолкнул. Может быть, не так когда-то посмотрев, не то когда-то сказав, даже, было такое, выстрелив в руку из лучемёта. Но спасибо, спасибо даже и за это. Очень удачно получилось, ну и всё, всё! Я вам мешать не буду, ни, боже мой! Но и в ваши игры играть не хочу, увольте, отвяжитесь!

Лис отвалился на спину и зажмурил глаза. Интересно, сколько на свете правд, даже в голове одного человека? Он ведь не думает так на самом деле, он не успокоится, пока не узнает, кто есть кто и что грозит Земле. Он, в конце концов, не хочет для Земли пути Инглемаза, с шаровиками ли, без таковых ли, да и подход Сварога ему тоже не всегда понятен и нравится.

Неожиданно Лис хихикнул. «Собрался побыть богом?» — спросил он сам себя. Спокойнее, Лис, спокойнее, остынь! Сварог тысячи лет пытался — и, судя по всему, запутался и превратился в созерцателя, следящего лишь за тем, чтобы «молоко не убежало». Инглемазу, похоже, хочется чего-то среднего между фашизмом, коммунизмом и религиозной монархией. Есть собственные предложения? Он вспомнил слова из любимой некогда книги: «…для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок… ну, лет, скажем, в тысячу…». Плана-то никакого нет!

Лис начал дремать и не заметил, как погрузился в сон. После всего пережитого, несмотря на напряжение, а, возможно, именно из-за него, организм сам решил, что делать дальше: продолжать пустые размышления или же освежиться в глубоком здоровом сне. Каков бы он ни был, этот организм, ему всегда виднее. Он всегда был основой, на которую некто или нечто накладывали всё остальное: мысли, поступки, дела, оживляя всё это взрывчатым веществом души…

ГЛАВА 15

Судя по всему, задремал он ненадолго, от силы минут на двадцать. Он наверняка проспал бы несколько дольше, поскольку дал себе установку, что у него есть около часа отдыха перед началом решительных действий. Он не понимал, что заставило его проснуться, но это явно не были внутренние «биологические» часы. В комнате, а, точнее, в тюремной камере, где его держали, ничего не изменилось, но, тем не менее, нечто, какая-то составляющая часть меняющегося окружающего, подсказало, что оставаться дольше отключённым от реальности опасно.

Это не было шуршание, стук, какой-то иной звук или просто движение воздуха. Это было ощущение опасности, неуловимая эманация, распространяемая надвигающейся угрозой и воспринимаемая лишь особо чуткими натурами, наделёнными даром регистрировать это не фиксируемое ничем «нечто». Именно такие предчувствия, прорывающиеся сквозь пелену сна, не раз будили Лиса за минуту-другую до приближения врага, когда он отдыхал, свернувшись на одеяле под деревом в лесу или в пещере в горах. В таких случаях Лис просыпался мгновенно.

Он сел и прислушался. Всё было по-прежнему. Всё так же струился с потолка ровный яркий свет, так же висела, заполняя и утрамбовывая собой приятный кондиционированный воздух, тишина. Так могло продолжаться и день, и месяц, и год. Невозможность определять время суток тоже действовала угнетающе.

Конечно, живя на планете Граней среди индейцев, греков, персов или германцев Лис не носил привычных часов. Однако там почти везде были устройства для отсчёта времени: песочные, солнечные или даже водяные. Но, самое главное, там везде, несмотря на очень странную порой, на взгляд землянина, топографию поверхности, были восходы и закаты, которые гарантировали чёткую привязку ко времени суток. Поэтому когда человек засыпал, то после пробуждения по положению солнца или луны он мог достаточно точно определить, сколько времени прошло, пока он отдыхал.

Лис вспомнил, что многие земные тюремщики устраивали своим узникам настоящие пытки отсутствием возможности чётко знать время. Человек — существо, во все времена привязанное к определённому темпоральному укладу. Он привык жить по некоему распорядку, и лишение возможности точно узнавать который сейчас час и, пусть почти всегда бессознательно, подчинять ритм жизни вполне чёткому графику, равносильно надругательству над его природой. Если это совместить ещё и с вынужденным бездельем, то получается довольно изощрённая пытка. Если, конечно, у тюремщика есть время наслаждаться таким действом и должное образование: пытка временем характеризует достаточно интеллектуальных садистов.

Лис подошёл к крану и ополоснул лицо, после чего сделал несколько глотков прохладной освежающей влаги, зачёрпывая её ладонями. Надо было отдать должное тюрьме: вода отличалась превосходным вкусом. Практически можно было сказать, что из крана текла ключевая вода. С наслаждением омывая лицо, Лис продолжал прислушиваться, но он так и не мог понять, что же его разбудило.

Неожиданно сквозь журчание воды Лис всё-таки услышал посторонний звук. Он резко обернулся, и вода плеснула на пол и на его ноги.

По-прежнему в комнате не было никого и ничего. Звук, лёгкое потрескивание, шёл от правой двери, той самой, через которую его выводили показывать камеры Терпа и Монры. Звук явно не был следствием работы некоего устройства или замка в двери, поскольку вся техника и различные сервомеханизмы, с которыми Лису приходилось сталкиваться за последние годы, работали практически бесшумно. Если, конечно, не брать в расчёт, например, замки у тех же греков.

Насколько позволяла цепь, Лис подошёл к двери и прислушался. Потрескивание усиливалось, оно шло прямо из двери или из-за неё. Лис не мог приложить ладонь к поверхности, чтобы точнее понять расположение источника потрескивания, но он готов был поклясться, что звук исходит из того участка двери, где располагалась ручка, а, значит, предположительно и замок.

Вдруг Лис увидел, что часть самой двери и косяк в области ручки становятся красноватыми, они явно нагревались так, что тепло уже ощущалось на расстоянии. Нагретая зона опоясывала весь участок, где, как полагал Лис, в двери находился запирающий механизм.

Сомнения в природе таинственного звука не оставалось: кто-то с противоположной стороны резал дверь, и Лис вполне догадывался чем. Он только невольно подивился прочности материала, поскольку лучемёт брал его с явным трудом. Именно огромные перепады температур вызывали уже явственно слышимый громкий треск.

То, что некто применял для вскрытия двери лучемёт, указывало, что дверь заперта и тот, кто пробивался сейчас в комнату к Лису, не имеет возможность открыть её как-то иначе, но явно очень желает это сделать.