Дженнифер Уэллс - Цель Страница 9

Джейн отогнала от себя какую-то ленивую мошку и отвела взгляд от потрепанной пожелтевшей книжки в бумажной обложке, которую по рассеянности забыла здесь высокая немка. Эту книжку сочинил какой-то человек по фамилии Саган, и была она про умную и любознательную девочку – совсем такую, как она.

Ей было скучно. Скоро должен был хлынуть ливень – как всегда в это время дня, и придется сидеть в домике до вечера – читать или играть в шахматы.

Куда подевались ее родители? Наверное, лежат где-нибудь под деревом и весело хохочут. Джейн тяжело вздохнула. Она не любила, когда ее оставляли одну, но если она закричит, родители вернутся и прочтут ей нотацию насчет того, что не надо кричать «Волки!».

Она сидела в дверном проеме на пыльных потертых досках и водила кончиком пальца по широким трещинам, сглаженным годами. Ей показалось, что послышалось тихое «киоу» – а это значило, что где-то поблизости на ветке сидит кетцаль. Джейн взяла бинокль и стала взглядом разыскивать в густых ветвях птицу с красной грудкой и длинным блестящим зеленым хвостом. Потом она опустила бинокль и поискала в кустах своих бродячих родителей. Кусты пошевелились – но то была корова.

Родители говорили, что хотят родить ей братика или сестричку, чтобы ей было не так скучно, но они говорили об этом уже очень давно, но пока этого не случилось. Джейн не понимала, что тут такого сложного. И зачем для этого папе с мамой надо оставаться наедине? Она же много раз всякое такое видела, когда они думали, что она спит. А она потом дразнила их и говорила, что они смешно кричат – совсем как обезьяны, за которыми она наблюдала.

Джейн перевела взгляд на прозрачную бутылку гуаро, которую отец и мать хранили на высокой полке. Напитки для взрослых, секс для взрослых, множество всякой взрослой чепухи – все это были разные глупости, которыми родители не желали с ней делиться. Джейн придвинула стул к единственному шкафчику, висевшему на стене, и дотянулась до едва початой бутылки. Она им покажет. Она налила жидкость в свою маленькую пластиковую чашку и попробовала на вкус.

У-у-уй. Ужасная дрянь. Но жидкость приятно согрела горло. Интересное ощущение, правда. Джейн закашлялась. Второй глоток она сделала более осторожно, потом еще один. Жидкость оказалась сладковатой и терпкой. Было похоже на острую пищу, и Джейн это понравилось.

Она решила, что уже достаточно взрослая. Потом она включила радио. Мама любила танцевать под музыку марьячи, когда выпивала эту дрянь. К тому времени, когда в домик, обнявшись и улыбаясь, вошли отец с матерью, Джейн тоже улыбалась и тихонько напевала.

Напев. Жужжание. Вибрация.

Оно чего-то хочет.

Голоса пробились к ней и выдернули ее из забытья, вызвали ее обратно, к Аджайе, Бергену, Уолшу и Гиббсу, столпившимся около нее.

Джейн спросила у них:

– Теперь вы видите эти значки? Слышите пчел? Чувствуете, как они движутся? Чего они хотят?

– Она бредит, – тихо проговорила Аджайя. – Стресс…

– Она спасла жизнь двум мужикам на треклятой Амазонке, когда сама страдала малярией, – так что никакой это не стресс, – прорычал Берген.

– Мы все знакомы с ее досье, Берг, – сказал Уолш ворчливо, по обыкновению.

– Она уже давно толком не высыпалась, – сказал Гиббс.

– Как и все мы, так что заткнись! – рявкнул Берген.

– Дело не во мне. Что-то в этом корабле… Я сражаюсь…

– Сражаешься с чем, Джейн?

Она сдавленно рассмеялась.

– С пчелами? Я не знаю. Я…

Нет. Она бы так ни за что не сказала.

Что, если она даст им то, чего они хотят? Могла ли она их умилостивить? Джейн неуверенно смотрела на встревоженные лица коллег и не знала, как быть.

«Полнейшее безумие. Мне это снится?»

Выбора не было. Она закрыла глаза и снова возвратилась туда и переместилась в свое детское сознание, но взглянула на детский мир взрослыми глазами.

Отец и мать испуганно посмотрели на нее.

Мать подбежала и взяла ее на руки.

– Джейни, что происходит?

Она прыснула со смеху и зашлась истерическим хохотом. Потом начала прыгать у матери на руках и схватила ее за плечи. У нее кружилась голова – так, будто она долго вертелась на месте, и это была такая радость, радость, радость. Неужели мама с папой не могли этого понять?

– Я танцую. Давайте танцевать!

– Кевин, выключи радио.

Ой-ой-ой… Серьезные голоса. Джейн замерла и уставилась на мать.

– Почему ты ругаешься на папочку?

– Не ругаюсь. Джейн, ты выпила это?

Мать указала на чашку и бутылку гуаро. Отцу, похоже, стало плохо. Он взял бутылку и рухнул на стул.

– Ха-ха – вы злитесь из-за того, что я попробовала вашу взрослую водичку! Мне понравилось! Вкусненькая. В следующий раз, когда поедем в город, хочу купить сок. Наверное, будет еще вкусней, если их смешать!

Мать была в ужасе.

– Джейн, детям нельзя это пить! Тебя скоро вытошнит.

Но ничего такого с ней не случилось. Ей по-прежнему было хорошо, только спать захотелось. Она уютно устроилась на коленях у отца. Мама и папа продолжали говорить, как это плохо, но она им не верила. Она заснула, а проснулась позже и услышала, как родители разговаривают. Услышала – но виду не подала. Лежала полусонная и слушала их голоса.

– Вылей это, Хэйли, – тихо проговорил отец.

– Кев, не стоит, – ласково произнесла мать.

– Ей понравилось, – хрипло сказал отец.

– Ей всего девять. Ей нравится все новое. Она забудет об этом.

– А вдруг нет? А вдруг…

Отец крепко сжал руку матери.

Мать заговорила очень тихо, почти шепотом, но взволнованно:

– С ней не будет так, как с твоей мамой, Кев. Мы не дадим такому случиться.

– Нет. Вылей. Нет… Нет.

Джейн услышала, как за дверью льется жидкость на пыльную землю. Потом снова раздался голос матери:

– Знаешь, что я думаю… Нам надо переехать. Найти какое-то место, где будет школа, где будут детишки ее возраста, чтобы она могла с ними играть. Те шведы на прошлой неделе говорили насчет плавания с маской и трубкой на коралловых рифах в Австралии. Мы скопили немного денег. Мы с тобой оба телохранители, мы могли бы себе это позволить. Они сказали, что там настоящий тропический рай. И жизнь не такая дорогая – так они сказали.

– Джейн там не выучит еще один иностранный язык.

– От местных жителей – нет. Но с ней любят разговаривать туристы.

Отец ласково поцеловал макушку Джейн.

Ей было тепло и спокойно у него на руках. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

Прежде она никогда не вспоминала этот эпизод – тем более в таких подробностях. Это был подарок судьбы. Но ей так захотелось крепче обнять отца, вернуть его, сказать ему то, о чем она не могла сказать, будучи ребенком, предупредить его, что в Австралию ехать не надо.

Ей хотелось все изменить. Ей до боли хотелось спасти отца.

А потом родители умолкли, и она снова заснула.

Воспоминания растаяли.

Но она осталась там.

Какой в этом был толк? В этом безмолвии не было покоя. Только боль и разрывающее сердце одиночество.

Джейн выкрикнула в зияющую тишину, царившую в однокомнатной хижине:

– Ты этого хочешь? Хочешь сделать мне больно?

– Нет, – негромко прожужжал тихий голос.

Он звучал не в комнате, не рядом с Джейн. Он звучал у нее в голове.

Она вздрогнула от испуга. Мать и отец ушли. Она больше никогда не сможет их вернуть. От этой мысли у нее до боли сдавило грудь.

Она стояла посередине комнаты, одетая в оранжевый скафандр. От двери к джунглям тянулся фал. Она слышала хриплые крики обезьян-ревунов, они становились все громче. К территории, где обитали обезьяны, приближалось нечто такое, что им не нравилось.

Джейн это тоже не нравилось.

Она огляделась по сторонам. Все те же стены из толстых досок, выкрашенные в тускло-бирюзовый цвет, и тот же самый грубо сработанный деревянный стол, и те же разномастные расшатанные стулья, и продавленная кровать на колесиках, с соломенным матрасом. И даже с бока маленькой пластиковой чашки ей улыбалась та же самая Радуга Брит [9].

Слезы защипали глаза Джейн. Она сдержалась, не стала плакать – сморгнула слезы.

– Покажись.

– К сожалению, не могу, доктор Джейн Холлоуэй.

Она вздрогнула.

«Оно знает мое имя?»

Голос был гулкий, вибрирующий – казалось, говорит мужчина. Но Джейн понимала, что такие заключения делать ошибочно. Звучание голоса вызывало вибрации у нее в голове, и это казалось странно.

Потому, что ее это не только пугало. Ей это нравилось.

– Почему?

Она услышала злость в собственном голосе. Проклятье. Она взяла себя в руки и сердито выдохнула. «Сохраняй спокойствие, Джейн».

– Все очень просто. Моя форма будет неприемлема для среды вашего восприятия.

Что? Что это могло означать?

Она выпрямилась как стрела и требовательно вопросила:

– Что тебе нужно от меня?

– Нам обоим что-то нужно. Тебе нужно что-то от меня.