Николай Горькавый - Астровитянка. Книга I. Космический маугли Страница 9

– Иллюзия как мечта? – фыркнула Никки, отбросила глянцевый женский журнал и больше никогда его в руки не брала – чтобы, будучи обычной девушкой, ненароком не подцепить комплекс неидеальности.

Но журнал про яхты и автомобили её снова озадачил. Возле многих автомобилей опять-таки красовались девушки в бикини или другой малоформатной одежде. Некоторые кокетливо держали в руках с красными ногтями большие гаечные ключи.

– Зачем возле автомобилей девушки? – спросила Никки.

– Такие машины успешнее продаются, – вновь хмыкнул Джерри.

– Девушки лучше роботов затягивают гайки? – удивилась Маугли.

Джерри долго не отвечал, лишь громко давился и хрюкал.

– Они не прикасаются к автомобилям, они просто стоят рядом! – сумел он наконец выговорить.

– И такие машины продаются лучше?

– Да!

– А покупатели знают, что автомобиль с девушкой ничуть не лучше автомобиля без неё?

– Конечно. А то и хуже.

– Знают и всё равно покупают? Они что – сумасшедшие? – кротко спросила Никки.

Но сильнее всего её потрясло другое соприкосновение с человеческой цивилизацией. Они смотрели тиви, и Никки спросила Джерри:

– Этот славный старичок и симпатичная ушастая девочка одиннадцатый раз предлагают детям попробовать круглые красные конфетки со вкусом спелой вишни. А почему они не рекомендуют детям сами вишни?

– Ну… реальная вишня заметно дороже этих пластиковых шариков.

– О! Они смогли получить биохимические компоненты вишни так дёшево?

– Нет. В этих конфетках от вишни одно название – натуральный бренд… Остальное – простенький синтетик.

– Тогда эти полимерные конфетки совсем не так полезны детям, как настоящие вишни!

– Конечно, нет, но славного старичка и ушастую девочку совершенно не волнует детское здоровье. Их цель – отнять у детей побольше карманных денег… – фыркнул Джерри.

Вот тут-то Никки была шокирована и, кажется, даже перепугалась:

– И этого старого хрыча не сажают в тюрьму, а показывают по телевизору?!

Каждое утро беззубые пасти медицинских аппаратов заглатывали Никкино тело, долго жевали его и удивлённо выплёвывали. После чего за девочку принималась худощавая жилистая врач, заведующая залом лечебной гимнастики.

Она, что-то весело напевая себе под хрящеватый нос, тыкала Никки под рёбра твёрдым пальцем, стучала молотком по прыгающим коленкам и заставляла девочку выполнять десятки болезненных упражнений на разнообразных пыточных устройствах, которые врачи почему-то называли спортивными снарядами.

Днём Никки застревала возле новостных экранов, с восторгом отслеживая кипение жизни человеческого общества, от которого она так долго была оторвана. «Всё-таки непонятно, как они там умещаются!» – поражённо думала она, глядя на густые толпы машин, людей и роботов, циркулирующих в многоуровневом пространстве крупных мегаполисов.

Всё свободное время Никки и Джерри проводили в парке. Они там гуляли, разговаривали, обедали, захватив из кафе подносы с сандвичами и суши, или просто сидели и читали – Никки проглатывала новые книги быстрее, чем съедала десяток рисовых рулетиков с сырой рыбой и рыжими креветками.

Ребята исследовали дальние уголки парка и даже сумели забраться на самый высокий холм, хотя Джерри пришлось помогать Никкиной коляске.

Под взглядом с холма, который несколько метров не дотягивал до стеклянного неба, сад Лунного госпиталя со вздохом расстался со своими тайнами и съёжился в маленький остров зелени под герметичным прозрачным куполом, не пускающим драгоценный кислород в космос.

На склоне холма валуны обступили глубокую узкую расселину. Нора? Друзья стали весело гадать, кто там может жить.

– Однажды я бродил по лесу возле нашего дома… на Земле, – вспомнил Джерри, – и вдруг провалился выше колена в дыру возле куста ежевики. Вытащил ногу, смотрю – глубокая яма и брёвна какие-то. Папа решил, что это старая землянка, и сказал: «В этих местах жила легендарная индейская принцесса Покахонтас. Наверное, в землянке лежат древние индейские сокровища – ведь должны были многочисленные женихи приносить этой принцессе подарки!» Я, конечно, стал просить его: давай раскопаем подземный дворец принцессы! А он засмеялся и пообещал: «Обязательно, но попозже, когда время свободное будет…» Так и не успели…

Вдруг Джерри замолчал и отвернулся от Никки, потом вскочил на ноги и, не оборачиваясь, бросился в гущу леса.

– Джерри! – вскрикнула Никки, но мальчик уже исчез. Никки с трудом развернула коляску и с расстроенным лицом двинулась за ним, пытаясь найти дорогу между огромными валунами. Она умела бороться со своими печалями, но от чужого горя у неё противоядия не оказалось, и девочка стала непохожей на обычную себя – весёлую и жизнерадостную.

На середине спуска её коляска намертво застряла между камнями. Девочка обвела глазами густую листву вокруг, и её лицо исказила гримаса боли.

– Кто это с нами сделал? За что?! – с гневом спросила она притихшее пространство, и поручень кресла хрустнул под её ладонью.

Минут через двадцать Джерри вернулся и нашёл застрявшую в камнях коляску. Он покраснел, несмело поднял руку и прикоснулся к плечу грустной девочки.

– Я не хотел, чтобы ты видела меня раскисшим, – с трудом сказал он. – Вот и бросил тебя в этих валунах. Извини, Никки.

– Джерри, мужчины тоже имеют право плакать, а уж я давно мечтаю порыдать в чью-нибудь жилетку… – печально ответила Никки.

– Давай-ка вытащим твою коляску, – вздохнул Джерри.

Это был единственный раз, когда Джерри увидел Никки по-настоящему грустной, всё остальное время она по-прежнему радовалась жизни.

На следующий день Джерри долго и с удовольствием смотрел, как хохочущая Никки пытается догнать на коляске убегающую по лужайке игривую Тамми. Когда девочка, радостная и раскрасневшаяся, подъехала к нему, он сказал серьёзно:

– Наверное, быть счастливым – это талант. Можно радоваться жизни, сидя в инвалидной коляске, живя в пещере и питаясь травой, а можно остаться мрачным ипохондриком, имея всё, что только можно себе представить… И как тебе удаётся быть такой весёлой?

Запыхавшаяся Никки вскинула на Джерри синие глаза и неожиданно принялась отвечать на этот, в общем-то, риторический вопрос.

– После аварии я долго барабанила в покорёженную дверь рубки – пока окончательно не поняла, что родители больше не выйдут оттуда. Но я не могла представить их мёртвыми… – сказала Никки, странно побледнев. – Тогда я решила для себя, что они там живы, но по-особенному: выйти не могут, но волнуются и следят за мной. Я стала думать, что мои мама и папа хотели бы от меня в нынешнем положении. И гениально решила, что они хотели бы, чтобы я ХОРОШО СЕБЯ ВЕЛА: ела три раза в день – пусть даже эту мерзкую, но полезную кашу! Чистила зубы, умывалась, заправляла постель, делала гимнастику… А ещё они были бы рады, если бы я читала книжки, рисовала, играла, смеялась – невзирая на сломанную шею и одиночество. Если я буду это всё делать, то они будут довольны, если нет – то они расстроятся…

Девочка провела рукой по погрустневшему лицу.

– Может, это мне подсказал Робби, который умён, как трёхсотлетняя черепаха… но до сих пор поражаюсь, как я смогла в то время понять – интуитивно и простыми словами! – главную истину этого мира: все родители хотят, чтобы их дети были счастливы.

Никки посмотрела, прищурившись, на зелёную лужайку с оленями.

– Дети для родителей – это их бессмертная душа, протянутая в будущее с надеждой на счастье. Если ты посмел стать несчастным, то ты не оправдал их ожиданий… Понимаешь?.. Предал их самые главные в жизни – и в смерти – надежды… Это я, конечно, сейчас так формулирую… А тогда… я загнала свой скулёж куда-то очень глубоко и стала назло всему радоваться жизни – может, сама научилась, или у моих родителей оказалась весёлая бессмертная душа… – бодро закончила Никки свою историю. – Теперь ты лучше понимаешь, почему я такая? – спросила она у Джерри и звонко рассмеялась, поразив его этим смехом чуть ли не больше, чем самим рассказом.

Потом она залезла в карман рюкзака, где хранилось множество интересных штучек, и достала маленькую игрушку – тёмно-рыжего коккер-спаниеля.

Девочка завела её крохотным ключом и поставила на землю. Раздалось тихое жужжание, и собачка зашагала вперёд, гордо держа голову и высоко поднимая передние лапы.

– Подарок родителей и мой талисман-хранитель, – сказала Никки. – Замечательный и несгибаемый Смелый Пёс. Он ходит только вперёд – и с таким непокорным видом, что душе становится легче. Будто говорит: «Нас никому не остановить!»

Джерри попросил разрешения и внимательно рассмотрел собачку.

– Тонкая работа! – похвалил он Смелого Пса. – Механическая игрушка такой сложности – большая редкость.

– Это не игрушка, – серьёзно возразила Никки.