Игорь Вереснев - Дорога без конца. Звёздная сага. Книга четвёртая Страница 9

– Седрик, теперь главное говори. Ты ж не поболтать за полконтинента ко мне приехал.

Алези не отпирался:

– Не поболтать. Посоветоваться мне надо с понимающим человеком.

– С понимающим? Тогда тебе к Янеку лучше.

– С Яном, боюсь, разговора не получится. Что ты думаешь о позавчерашней новости?

– О бессмертии, что ли? А что тут думать! Ты не хуже меня знаешь, кто этим «Генезисом» заправляет.

– Хуже. Ты в операции до конца участвовал, а я в самом начале выбыл. Они, и правда, могут человеческую жизнь до бесконечности продолжать?

– До бесконечности или нет, не знаю. Но смерти они нифига не боятся, это точно. Верят, что их доминаты оживят. И не зря верят. Ох, далеко их наука от земной ушла! Может, эти их доминанты и не люди уже? Одна Танемото чего стоила. А почему ты спрашиваешь?

Алези помолчал, прихлёбывая чай. Затем медленно проговорил:

– Вот и я хочу попробовать их науки.

– Ты на Лабиринт лететь собрался?! – охнул Ламонов. – Мы ж воевали с ними! Они же Диану и Маринку…

– Вот именно! Я понимаю, что одной человеческой жизни мне не хватит, чтобы Марину найти. Но если времени окажется больше…

– Постой, постой! – перебил уралец. – Ты разве не знаешь, что Марина… погибла?

– Знаю. Всё, что вы в отчёте написали, знаю. И что не написали – тоже. Командир ко мне в санаторий приходил, рассказывал. Но он ведь знает только то, что Елена ему сообщила. А она сказала не всё, что знает о Марине. И о Диане. Далеко не всё, я чувствую. Да, в нашем мире Марины нет и, возможно, никогда больше не будет. Но если я попаду в её мир и позову?

– Где ж ты найдёшь дорогу в тот мир, Горгоны-то нет?

Алези отодвинул чашку с недопитым чаем, посмотрел Ламонову прямо в глаза.

– Если дорогу и можно найти, то на Лабиринте. Предчувствие у меня.

Ночевать у старого товарища Седрик не захотел, как Владимир его ни уговаривал. Поблагодарил за пельмени, за чай, за совет – хотя Влад вроде ничего ему не советовал? – сослался, что к утру следует быть на месте и ушёл. Проводив гостя, Ламонов убрал со стола, помыл посуду и полчаса просидел на кухне, обдумывая и так и эдак неожиданный визит и странный разговор. Ничего не надумал, потому позвонил Шпидле, рассудив, что одиннадцать вечера – время детское, а как раз детей у друга пока нет.

Янек слушал рассказ недолго. Едва дело дошло до Марины, оборвал:

– Стоп. Не для виза разговор. Через двадцать минут буду у тебя.

Прибежал он даже раньше, чем обещал. Благо, жил недалеко – купил просторную двухъярусную квартиру в соседней башне четыре месяца назад, после женитьбе на новой сослуживице, хорошей девушке Кате из группы технического обеспечения. Ламонов был искренне рад, что друг наконец-то устроил личную жизнь.

Увидев, что Янек пришёл без обычного пакета с пивными банками, Влад предложил с ходу:

– Чай с мятой будешь?

Шпидла поморщился, но согласился:

– Давай свой чай. Только не полную кружку наливай!

– Да знаю, знаю.

Янек поёрзал, устраиваясь на крепком, но не слишком-то удобном табурете, потребовал:

– Теперь подробно рассказывай, что Алези тебе наговорил.

Владимир поставил чашки с заваривающимся чаем на стол, уселся. Принялся рассказывать. Закончил как раз к тому времени, когда чай приготовился. Сыпанул себе сахара в чашку, отпил, крякнул от удовольствия. Шпидла внимательно посмотрел на него. Констатировал:

– Значит, француз на Лабиринт подался.

– Думает он ещё.

– Нет, уже надумал.

– Ты почём знаешь?

– У него вещи с собой были?

Ламонов подумал, кивнул.

– Да, рюкзак.

– Вот и помозгуй, зачем ему к тебе для разговора с рюкзаком приезжать? И потом, монорельс на Братиславу утром идёт, аэробуса ночью тоже нет. Зато челноки пассажиров для лайнера «Генезиса» как раз ночь возят. От нас возят, из Новой Москвы, в Братиславе космодрома нет.

Ламонов помедлил, соединяя доводы в одно целое. И хлопнул себя по лбу:

– Точно! Это ж надо его перехватить, пока не улетел. Эх, номер виза я у него не спросил. Ничего, сейчас я в Информере найду…

Он вскочил из-за стола, готовый бежать в комнату, но Шпидла остановил:

– Пусть летит, раз решил. Лучше повтори, что он о Диане говорил.

Ламонов уселся на место, пожал плечами.

– Да что говорил, ничего почти. Он о Марине рассказывал. А Диана… сказал, что капитан не всё нам рассказала, что знала. И командиру не рассказала. Мол, он чувствует.

Шпидла помолчал. Отхлебнул чай. Ещё раз отхлебнул. И неожиданно отодвинув чашку в сторону, заявил:

– Значит, и мне лететь пора.

– На Лабиринт? – опешил Ламонов.

– Зачем мне Лабиринт? На Землю, разумеется. С Еленой Пристинской поговорить нужно, очень серьёзно и откровенно. Эх, дурака я свалял! Видел же, видел и не хотел собственным глазам верить. Думал, что бред это полнейший, невозможно такое.

– Да что ты видел? – совсем запутался Владимир.

Шпидла внимательно посмотрел на друга. И выдал такое, что и впрямь ничем иным, кроме бреда, быть не могло:

– Дин не погибла на Горгоне. Не знаю как, но они с Еленой соединились в одно целое. Возможно, в этом и состоял эксперимент «Генезиса»? Или это побочный эффект? Для меня не важно. Главное, Елена Пристинская – одновременно и Диана Арман.

Если бы Владимир в эту секунду глотал чай, то поперхнулся бы. А так у него челюсть отвисла и глаза выпучились. Опомнился он, когда Шпидла был уже в коридоре.

– Янек, постой! – Ламонов бросился за другом. – Так ты в самом деле на Землю улетаешь?

– Да, и немедленно.

– А как же Катя?

– А что Катя? На Новой останется, естественно.

– А я?

Шпидла обернулся, окинул товарища взглядом. Улыбнулся.

– А ты решай, как быть.

Что тут решать? Владимир прилетел на Новую Европу вслед за другом, чтобы не оставлять того в одиночестве. Вернуться они тоже должны вдвоём.

Седрику досталось едва ли не последнее свободное место в ракетоплане. И это было не простое везение, а двойное: во-первых, потому что досталось – следующий рейс челнока планировался лишь утром, во-вторых, потому что последнее – ждать, пока салон корабля заполнится пассажирами, не пришлось. Улёгся в противоперегрузочное кресло, которое тут же обволокло всего мягко и упруго, оставив снаружи только лицо, дверь салона закрылась, динамики глубоким баритоном пожелали счастливого пути, за бортом загудело, взревело, сам борт завибрировал – хоть в коконе кресла это никак не ощущалось – и планета провалилась куда-то вниз.

Затем грохот стих, сожранный без остатка космической пустотой. Вслед за ним исчезли и перегрузки. Кресло вздохнуло, скукожилось, принимая нормальную форму. Седрик повёл плечами, выпрямился. Огляделся.

В кормовом салоне челнока, самом объёмном, размещалось полторы сотни кресел. И все они были заняты. Цепким взглядом полицейского Алези пробежал по лицам людей. Это был не обычный пассажирский рейс: нет парочек, нет дружеских компаний, нет семейных путешественников. Нет детей, самый молодой тянет на юношу, но никак не на подростка. И все – одиночки. Знакомиться друг с другом не спешат, сидят молчком. Напряжённые позы, сосредоточенные лица.

Седрик пожалел, что в ракетоплане не предусмотрены иллюминаторы. И что не додумался захватить в дорогу книжку. На голоэкране под потолком салона мелькали кадры какого-то фильма, в подголовнике кресла имелись наушники, но редко кто из пассажиров ими воспользовался. Седрику уж точно не хотелось вникать в перипетии чужих приключений. Оставалось закрыть глаза и постараться заснуть. Ночь, в конце-то концов!

Дорога до поджидавшего на орбите лайнера заняла минут сорок. Седрик, и правда, задремал. Разбудила девушка-стюардесса, появившаяся в проходе между креслами и объявившая, что лайнер «Принцесса Диана» почти заполнен, и на него перейдут пассажиры первого салона. Остальным предстоит ещё полчаса полёта до второго лайнера, «Королева Беатрисса». Седрик выругался беззвучно – зачем будить, если идти пока никуда не нужно? Опять закрыл глаза. Ощутил, как вздрогнул корпус ракетоплана – стыковка.

Сон снова начал обволакивать сознание, когда то же высокое контральто стюардессы громко воззвало:

– Здесь есть Седрик Алези? Кто Седрик Алези?

Седрик удивлённо посмотрел на неё. И лишь когда вопрос прозвучал во второй раз, поднял руку:

– Я. Что случилось?

– Перейдите, пожалуйста, на лайнер.

Алези недоумённо пожал плечами, – надо же, персональное приглашение! – но подчинился. Отстегнул ремни, встал, прошёл к двери салона. Стюардесса проводила его до переходного отсека, откуда гибкий шлюз-рукав убегал в утробу межзвёздного лайнера.

– Счастливого пути! – пожелала привычно.

Седрик хотел было уточнить, чем заслужил такое внимание, но передумал – спрашивать будем по ту сторону шлюза.