Андрей Буторин - Курс на Мираж Страница 9

Старшина подошел почти вплотную к залгу и остановился. Никогда еще столь близко он не встречался с врагом. Захотелось, невзирая на отвращение, как следует рассмотреть эту мерзкую морду. Эти глаза, эти кривые, зазубренные жвала… Да нет же! Теперь, с двух-трех шагов, он отчетливо видел, что большие радужные глаза – это всего лишь очки на желтой металлической маске, что жвала – всего лишь украшения ее же… Какой же отвратительной должна быть настоящая морда насекомого, если ее приходится прятать! А что, если…

– Скинем маски! – крикнул Семен, стряхивая с рук краги, и сдернул с лица красную гнутую пластину с очками. – Посмотрим друг другу в глаза!

Залг на мгновение оторопел, вынул руку – человеческую руку! – из клешнистой краги и медленно поднес ее к блестевшей на морде позолоте. Так же медленно стянул маску и отбросил на песок.

Серые прищуренные глаза с усмешкой смотрели на Семена. Бандана защитного цвета делила загорелый лоб пополам – примерно по этой черте его и разделил когда-то осколок чеченского снаряда. Теперь голова Сашки была снова цела и уже откровенно радостно и ослепительно белоснежно скалилась на ошалевшего старшину.

– Семка, закурить не найдется? Нам не выдают, бляха муха!

Друзья сидели на рыжем песке, прижавшись лбами, положив руки на плечи друг другу, очень-очень долго – светило успело вкатиться высоко на небо, и даже спрятаться за грязно-желтыми облаками. Говорили мало. Когда утихли первые эмоции, выяснилось, что рассказать им особо и нечего. Они вспомнили друг друга, но и только. Кем они были раньше, как оказались тут – все это оставалось загадкой. Ясно лишь стало одно – мир перевернулся. Нет ни залгов, ни олрогов – люди воюют с людьми, друзья с друзьями, братья с братьями. Это было нелепо, чудовищно, но так было. Почему так случилось – не знали, не догадывались ни Семен, ни Сашка.

Старшина наконец оторвался от друга, взгляд его снова скользнул по бандане. В мозгу вновь пронеслась картинка: Сашкина голова без верхней половины…

– Сними-ка бандану, – сказал он пересохшими губами.

– Зачем?

– Сними.

Сашка сдернул зеленоватую тряпку с русого ежика волос. Вопросительно улыбаясь, глянул в глаза Семена.

– Что?

– Что-то вспомнилось… «Чехи»… – Семен чиркнул себя по лбу рукой.

– «Чехи»? – нахмурился Сашка. – Я иногда вас так называл… Ну, здесь… – Он неопределенно повел вокруг рукой.

– Я тоже, – кивнул Семен. – Вас… Слушай, кому это все-таки надо? Чтобы мы убивали друг друга?

– Им. – Друзья услышали это одновременно, хотя никто из них не раскрывал рта. Да и «услышали» – не совсем то слово. Во всяком случае, уши не имели к случившемуся никакого отношения. Слово возникло прямо в головах.

– А? Что? – Сашка с Семеном вскочили на ноги и заозирались вокруг. Кроме Бобика-Жучки никого рядом не было. Зато «псина» смотрела на них неотрывно.

– Надо. Им. – Отчетливо раздалось в головах снова. А «собака» вдруг отвернулась и уставилась куда-то вдаль.

Семен машинально посмотрел туда же. До самой линии горизонта – одна лишь пустыня. А далеко за ней торчала над самыми облаками макушка ажурной башни.

– Там… город… – прошептал Семен, не вполне понимая, кому он это говорит.

– Наш город… – эхом откликнулся Сашка.

– Город. Нет. – Отпечаталось в головах. – Башня. Да.

«Собака» снова повернулась к друзьям. В ее глазах по-прежнему сверкали изумруды.

– Это… ты?! – ахнул вдруг Сашка. – Жучка, это ты говоришь?!

– Я.

– Бобик, ты кто, елы-палы? – Семен чуть не сел на песок.

– Я. Здесь. Жить. Мы. Здесь. Жить. Они. Придти. Заставить. Вы. Убивать. Мы. Негде. Жить.

– Кто «мы»? Кто «они»? – воскликнули друзья разом.

– Мы. Здесь. Жить. Всегда. Они. Придти. Далеко. Чужие. Плохо. Вы. Чужие. Хорошо. Помогать. Мы. Вы. Помогать. Вы. Мы.

– Вы – местные, я так понял? – почесал ежик Сашка. – А мы тогда кто? Там же наш город!

– Наш… – встрял было Семен, но махнул рукой. Ничего он больше не понимал.

– Город. Нет. Вы. Чужой.

– Значит, ты говоришь: там никакого города нет, а мы здесь чужие? Тогда это что? – показал Сашка на верхушку башни.

– Они. Смотреть. Вы. Убивать.

– Что?! – разом вскрикнули друзья. – Кто-то любуется, как мы здесь друг дружку рубим?

– Правильно.

– Ни хрена не правильно! – рубанул рукой Сашка.

– Что нам делать-то, скажи! – присел перед крокодильей мордой Семен. – Как помогать мы – вы, вы – мы?

– Мы. Думать. Все. Вы. Думать. Один. Один. Один. Много. Один. Плохо. Мы. Вы. Думать. Вместе. Хорошо.

– Коллективный разум, что ли, у вас? – выплыло откуда-то у Семена. – Полезная штука! А мы не только думаем по одному, так еще и не помним ничего! Кто такие, откуда, почему?.. Может, если бы вспомнили, то и вам бы помогли. Да и себе заодно!..

– Мы. Помогать. Вспомнить. Вы. Надо. Хотеть. Все.

– Ёшкин кот, – вновь зашебуршил по русому ежику Сашка. – Мы-то хотим! Мы вот, с Сенькой. А остальные не только не хотят, но и не знают, что надо хотеть! Мы сами до утра не знали.

– Ты. Ты. Сказать. Все.

– Ага! Скажешь всем!.. Расстрел на месте по законам военного времени! За измену Родине. – Сашка сплюнул.

– Аналогично, – кивнул Семен. Подумал немного и спросил у Бобика: – Слушай, ты говоришь, что вас много. А где остальные?

– Прятаться. Далеко.

– Хорошо, если нас станет много… ну, готовых к объединению, так сказать, с вами разумами, как мы вас соберем?

– Я. Вы. Вместе. Бобик. Жучка. Собака. Смотреть. Знать.

– Ага, понятно! Ты, значит, пока с нами. – Сашка снова завязал бандану. «Ему сейчас только „акаэма“ не хватает!» – плеснулась мысль в голове у Семена. И сразу погасла. Старшина поморщился:

– Саня, как-то своим все равно рассказать надо.

– Не поможет рассказ. Вспомни хоть себя вчерашнего!

Сашка был абсолютно прав. Еще вчера Семен убил бы любого, рассказавшего подобную ересь: залги – друзья, они такие же, как мы! Вспомнил, как за более невинный вопрос чуть не избили сержанта Стаса… А сам-то он что тогда орал? Семен даже покраснел от чувства жгучего стыда. И чуть не заплакал от досады… Ведь спасения ждать неоткуда! Так и будем убивать друг друга, если сами же себя не спасем. И бобиков-жучек, вон, тоже надо спасать. А с настоящими гадами – узнать бы еще, кто они такие – разобраться, как следует!.. Наблюдатели хреновы. Устроили шахматы живыми людьми. Ничего, не на тех напали! Они же, вот, с Сашкой разобрались, кто здесь друг, а кто враг. И другие смогут!..

«А ну-ка!» – озарило вдруг старшину. Он улыбнулся Сашке, положил ему ладонь на плечо и, как бы между прочим, спросил:

– Не знаешь, когда наступление?

– Точно нет, но говорят, скоро. Сил вроде набрались. А что?

– Есть идейка. Ты кто по званию-должности?

– До прапорщика дослужился. Не такого, как у нас. Здесь это – как младший летеха по-нашему.

– Ага! «У нас», «по-нашему»… Тоже что-то помнишь!..

– Ну, да, – провел рукой по бандане Сашка, будто проверяя целостность черепа. – Вспоминается что-то, особенно, когда не специально. А как специально вспоминать начинаешь – ни фига!

– Ладно, прапорщик. Ты ведь замкомвзвода, наверное?

– Ну, да…

– Тогда слушай сюда! И ты, Бобик, тоже.

Награду за последний бой Семену все же вручили. Перед боем нынешним. Сам комполка прикрутил к алой кирасе темно-малиновый кругляш.

– Слава герою! – рявкнул торжественный строй готовых к бою солдат.

Подошел Иваневич. Пожал руку.

– Как себя чувствуешь, герой? Готов к новым подвигам?

– Так точно, готов, господин поручик!

– Сегодня мы снова выступим первыми. Разведка донесла, что залги сначала тоже выпустят пехоту. Так что полегче будет, чем в прошлый раз.

– Разрешите обратиться, господин поручик! – Семен выпучил под маской глаза.

– Разрешаю, старшина, – удивился Иваневич.

– Позвольте сегодня мне командовать взводом!

– Вот как? Совсем себя героем почувствовал?.. – В голосе поручика послышалось недовольство, но тут же сменилось на милость: – Впрочем, почему бы и нет? Ты – замкомвзвода, надо практиковаться… Валяй, разрешаю!

Семен облегченно вздохнул. Первое дело сделано.

Противники сходились красиво, ровными рядами, словно на параде. И те, и другие одурели уже от безделья – в бой шли, как на праздник. Кирасы блестят, лучеры наперевес, солдаты носок тянут…

Между первыми рядами было уже метров сто, а стрелять так никто и не начинал. Но терпение бойцов не бесконечно. Вот уже кто-то поднял лучер на уровень глаз, прицелился. Еще чуть-чуть – и раздастся шипение, раздадутся первые крики, запахнет паленым… Но первый крик не был криком боли:

– Бобик!

Еще несколько голосов подхватили:

– Бобик, уходи!

А вот и с другой стороны:

– Жучка, беги! Прячься, собачка!

– Ребята, да она не одна!..