Аркадий Грищенко - Новелла о небесной любви. Сборник фантастических рассказов Страница 9

Председатель Совета Лян Си-мун быстро провёл совещание, убедился, что все вопросы экспедиции Горенко проработал достаточно уверенно.

– Я понимаю так, что назначенный срок отлета не будет изменен? – спросил Председатель. – Главный инженер монтажного завода мне сегодня тоже доложил, что все испытания, в том числе ходовые, «Разум» выдержал. Учитывая, что полёт предстоит непродолжительный и максимальные скорости звездолету развивать не потребуется, то и больших сложностей с новой техникой вам испытывать не придётся. На этом предлагаю нашу сегодняшнюю встречу считать последней. Во время полёта, мы, конечно, ещё с вами будем связываться и узнавать последние новости.

Лян Си-мун встал и поклонился Горенко в пояс:

– Счастливого, безаварийного полета Вам, Рафаэль!

Дежурное время заканчивалось, с минуты на минуту должен был прийти на вахту механик Торопов. Горенко собрал просматриваемые протоколы бывших испытаний корабля, свои сегодняшние записи и расписался в вахтенном журнале. В рубку приоткрылась дверь и вошел Карл.

– Привет! – сказал он, поглядев на Рафаэля, а затем на сверкающий льдом спутник на экране внешнего обзора. – Лёгкая вахта была?

– Легче не бывает! – отозвался Горенко. – В журнале я оставил некоторые записи, сверишь их со своими наблюдениями и допишешь выводы. Пока, счастливо оставаться.

После ухода командира Карл Торопов занялся проверкой состояния спускаемого аппарата, в проекте которого он когда-то принимал участие. Открыв настежь дверь из рубки в главный складской отсек, где были упакованы и пронумерованы все детали будущей герметичной конструкции «Подводный мир-1», Торопов по списку стал изучать местонахождение каждого блока экспериментальной станции. Создавалась она учёными и инженерами многих стран, имела индивидуальное энергетическое снабжение и могла вместить всех астронавтов «Разума». Времени до её развёртывания и погружения под толстый поверхностный лёд Европы оставалось все меньше и меньше. Испытание по полной схеме работы станция «Подводный мир-1» проходило в Балтийском море, причём были испытаны в том числе и ходовые двигатели, скорость движения в спокойную погоду на глубине пятьдесят метров достигала более сорока километров в час. В нормальных условиях для станции движение не имело смысла, в ней должны были жить и работать установленное проектом количество людей. Передвижение для станции предусматривалось только для выбора места стоянки. Всё продумали конструкторы, каждую мелочь, но Торопов знал, что в новых проектах всегда могут проявиться ошибки, ведь ещё никто в подобных замкнутых помещениях огромного объёма не проживал, тем более под водой. При необходимости станция могла вместить ещё один экипаж такого звездолёта, как «Разум». Конечно, Карл Торопов волновался за свое детище, с нетерпением он ждал того дня, когда мощный лазерный луч корабля растопит лёд и начнется медленный спуск собранного на орбите подводного жилища, на глазах уходящего под воду.

Постоянное наблюдение за Европой с двух круживших вокруг неё уже более двадцати лет искусственных спутников, с орбиты Земли, а также с расположенных на Луне телескопов ни разу не позволили заподозрить жизнь в тёплых водах глобального океана одного из крупнейших спутников Юпитера. Только наличие какой-то, даже самой примитивной жизни могло сорвать планы землян по освоению водных просторов Европы. С другой стороны, стабильное расселение людей на Европе могло ускорить продвижение аналогичных работ на других больших спутниках Солнечной системы, где значительная часть поверхностного слоя находилась в виде замёрзшей воды. По тому же пути могли пойти процессы расселения землян на экзопланетах ближайших к Солнцу звёзд.

Из складского отсека хорошо были видны ледяные торосы на поверхности, находящейся. Торопов закончил сверку упаковок деталей станции, которую он наметил ещё на подлёте к самой большой планете Солнечной системы, и вернулся в рубку. На следующий день командир планировал организовать спуск десантного модуля на Европу для предварительной проверки работы ручного лазера при расплавлении льда. Торопов вошёл в рабочую группу вместе со вторым механиком Джеймсом Гудвиным и конструктором Стигом Маттисом. Модуль мог вместить ещё двоих, но решили обойтись малым составом, учитывая небольшой объём предстоящей работы. Остальной состав экипажа будет готовиться к основным работам по сбору «Подводного мира» прямо на орбите.

Рабочий день начался, как было заведено, в девять часов по Гринвичу. На короткой летучке Горенко с главными лицами, которым предстояло руководить масштабными работами, обговорил небольшие изменения в плане действий. После того, как все разошлись, он соединился с Ренатой Мур по внутренней связи:

– Рената! – как можно ласковее сказал он. – Мы начинаем основные работы, те, из-за которых сюда и явились. Несколько человек сейчас готовятся спуститься на поверхность Европы, а остальные будут собирать снаружи подводные блоки станции, которые нам предстоит опустить под корку льда, а дальше придётся временно обживать. Я прошу тебя держаться вместе с Илоной и не испытывать судьбу, если что-то произойдёт неожиданное. На звездолёте много специалистов, в любом случае мы и тебе и Илоне поможем, всегда будь со мной на связи – при любой неприятности.

– Через минуту я к вам зайду, – воспользовавшись короткой паузой заявила Рената.

Пройдя в тесную кабину командира, она села напротив и посмотрела ему прямо в глаза.

– Мне непонятно ваше беспокойство, – сказала Рената. – Запас прочности звездолёта настолько велик, что он может доставить нас к трём звёздам Центавра. Все специалисты – бывалые астронавты, кроме меня, конечно. Работа с травмами на лунной станции не сравнится с приключениями космоплавателя. Но я считаю себя достаточно готовой к неожиданностям.

– Рената! – прервал её Горенко. – Мы находимся слишком далеко от привычной среды обитания и нам предстоит непростая работа. Когда строился на орбите Земли «Разум», были весьма неожиданные случаи, тогда за год работы погибло двенадцать строителей. И это рядом с родной планетой, где рядом пролетали заполненные экипажами международные космические станции, оказывавшие нам при необходимости посильную помощь. А сейчас ситуация более сложная, мы приступаем к совершенно новой работе, здесь тоже могут быть подобные случаи. Страшно то, что неприятности могут произойти с любым членом экипажа, даже с врачом экспедиции, если он совершит ошибку. Я прошу тебя мобилизоваться как можно сильнее и помнить этот разговор. Женщину не обманешь, она всегда чувствует, кому дорога, кто без неё не представляет себе жизни. Если с тобой что-то случится, то вся наша работа остановится, Каспарян одна не справится, а главное – я не смогу без тебя вернуться и показаться на глаза Исааку. Я дал ему слово, что ты вернешься живой и невредимой!

– Ты говорил обо мне с моим сыном? – удивилась Рената, внезапно забыв в разговоре с командиром местоимение «вы».

– Говорил! Он сам напросился прийти ко мне, сказав, что хочет видеть человека, кому доверяет свою мать. Он отличный у тебя парень! Мне бы такого сына… Короче, он вырвал у меня мою тайну, прямо уточнив, связан ли мой выбор его матери и зачисление её в экипаж с определенным к ней отношением с моей стороны?

– Рафаэль! – дрогнувшим голосом проговорила Рената Мур. – С этого часа я буду слушаться тебя, как маленькая девочка.

С этими словами она покинула кабинет. К этому всё шло, Рената постоянно ощущала повышенное внимание Рафаэля к своей персоне, в первую очередь он следил, чтобы именно у Ренаты Мур были нормальные условия проживания в каюте, лично проверял её снаряжение для выхода в открытый космос на случай какой-нибудь аварии. Она чувствовала эту заботу и была благодарна ему, но до сближения дело не доходило, всегда у командира появлялись какие-то свои технические проблемы, а врач посвящала всё своё время проверке здоровья у многочисленного коллектива звездолёта. Отклонения от нормального самочувствия случались, без этого никогда не бывает. И приходилось помогать в таких случаях, затем устанавливать график проверки состояния астронавта до его полного выздоровления. А теперь Рената узнала, что её сын специально встречался с Горенко…

Пока врач экипажа раздумывала о разговоре с капитаном, находясь в своей каюте, почти весь состав звездолёта занимался текущими делами. Гудвин, Маттис и Торопов уже опускались на ледяные торосы Европы. Модуль-1 плавно коснулся посадочными лапами поверхности, после чего необходимо было выдержать достаточно большую паузу, чтобы понять, не будет ли скольжения аппарата из-за наружного ветра. Атмосфера у Европы не отличалась плотностью, поэтому ветер практически на модуль не действовал. Через полчаса, доложив о ходе работ Горенко, Торопов вместе с Гудвиным выбрались на лёд, оставив Маттиса следить за обстановкой изнутри модуля. Идти было значительно легче, чем на Луне. Любопытное зрелище отрылось для астронавтов: благодаря большим размерам Юпитера и его отражённому свету на Европе наблюдался светлый день, причём лёд и незначительное количество снега во впадинах среди торосов буквально слепили глаза, приходилось пользоваться затемняющими фильтрами. Особенно впечатляющ был планетный гигант с бледно-цветными полосами, протянувшимися по всему диаметру. Оказался виден и постепенно увеличивающийся кусочек Красного пятна. Перемещение диска Юпитера было заметным из-за его размеров, но сутки на Европе составляли больше восьмидесяти часов. Недалеко за горизонтом Европы поднялся столб водяного пара, что доказывало: вода в океане под поверхностью спутника имела температуру значительно выше наружной. Около модуля толщина льда по его приборам составляла около пятидесяти двух метров.