Андрей Шапеев - Переменчивые Просторы, или Инженер и баклажаны Страница 9

– Но мы же с Вами договорились, – проскрипел Иван Родионович.

– Да. Но только на словах. Я ничего не подписывал.

– Тогда так. – Иван Родионович нисколько не изменился в лице, достал из-за полы пиджака клочок желтой бумажки, огрызком карандаша сосредоточенно нацарапал что-то на бумажке и протянул мне. Не знаю, почему я в тот момент не развернулся и не ушел. А ведь мог бы! Я только с презрением взглянул на бумажку, затем в глаза Скрипуну. Его глаза ни о чем мне не сказали, и я взял ее. На ней было написано: «Башня волшебника – 20:00, четверг». Также через черту были написаны цифры, которые обозначали сумму в деньгах, обещанную мне за работу. Я скажу Вам, сумма эта, даже начерканная кривыми цифрами на замусоленном клочке, выглядела так внушительно, что я моментально оценил ее даже не в «десять лет безбедной жизни», а в целых «тридцать лет безбедной жизни». Я рассеянно поднял глаза от листка, чувствуя, что Скрипун уже исчез, как то бывает в фильмах про загадочных незнакомцев, но нет: Иван Родионович так и стоял напротив меня: живой, из сушеной плоти и крови. Впрочем, в том, что он из крови, я не был уверен.

– И это всё за два объекта, Борис Степанович.

Мы постояли так друг напротив друга еще несколько времени. Я в ступоре глядел Скрипуну на пуговицу пиджака, которая, похоже, была деревянной, как и остальные.

– Что же, я буду Вас ждать. – Он обошел меня и зашагал во двор. Я высунулся из-за угла и увидел, как Скрипун вошел в подъезд с приоткрытой дверью. Мне ничего не оставалось, кроме как выйти обратно на улицу, к людям. Уже стоя перед «зеброй» в обратном направлении, я интуитивно обернулся. С крыши того дома, в подъезд которого Скрипун вошел, он взлетел, сидя на Асафи и стал быстро отдаляться.

Я, ошарашенный, вернулся на работу и до самого вечера ни черта не делал. Только пил чай и ел печенье.

– Дай еще раз взглянуть, как там коммуникации, – попросил меня коллега.

С набитым ртом я, конечно, попытался объяснить, но тут же понял, что так не очень хорошо выгляжу, прожевал, проглотил. Коллега терпеливо ждал.

Запив чаем, я сказал:

– Мой проект уже сдан. Возьми копии у Начала.

Мой коллега завистливо хмыкнул:

– Хм, повезло же тебе с проектом.

От этого замечания я тут же рассвирепел. Вы только представьте, Вы все свое рабочее и свободное время посвящаете проекту, и тут на тебе: ни премии, ни даже похвалы от Начала, да еще и коллеги-гоблины зубоскалят и говорят, что мне повезло! То есть, случайное стечение обстоятельств!

– Что? Повезло! Да работать надо, а не *** пинать! Я проект с воскресенья начал, ни с кем не болтал. Сидел и усердно делал. А Вы трепитесь о всякой чепухе круглыми днями, как бабьё о тряпках, а как речь о работе – так «не сейчас, не сейчас, сначала кофе, покурить, кофе, покурить! Ах, Васильич, как же не хочется работать! Да, Серёга, в лом сегодня совсем что-то!» Я тоже иногда так не хочу работать! Но работаю же! Бесит просто, как я тут надрываюсь, хочу все сделать, как надо! Полностью, с головой погружаюсь в работу. А вот спорим, что хотя у Вас части проекта и полегче, – я яростно потыкал пальцами в сторону каждого из коллег, – только и делай, что из шаблонных элементов и собирай, но премию дадут кому-то из вас, кто в последний момент сдавать будет, потный и напряженный, потому что едва уложился. Уже за один взъерошенный вид премию выпишут мгновенно! Не мне! Потому что я раньше закончил, а это, извините, не убедительно! – Последние несколько слов я и вовсе прокричал. Не ждал я от себя такого.

– Мы ни хрена не делаем, что-ли, по-твоему? – спросил один.

– Да ладно. Хорошо, – почти испуганно забормотал другой, и услужливо объявил, – тоже пойдем и будем работать. А ты можешь еще наши бутерброды съесть, не стесняйся, печенье-то уже кончается.

«Вот же сволочь! Знает, что мне ответить!» – хотел было крикнуть я, но закрылся, отвел взгляд, допил чай, и стал собираться домой. Меня разбирала странная злоба. Хотелось кому-нибудь врезать. Чертов Скрипун, да будет проклят он и его летающий окоченелый труп! – подумал я, но вслух проклятье произносить не стал. На всякий случай.

Домой я пришел уже не такой разозленный. Вся моя агрессия выветрилась, и на смену ей пришло какое-то грустное полузабытье. Жены еще не было дома. Я сел на диван, достал затасканную бумажку и, держа её в руках, стал на нее пялиться. «Башня волшебника – 20:00, четверг». Ох уж мне эта «Башня волшебника». Название кафе такое махровое, почище «Натали», или «Ирина», или «Рандеву», или вообще «Тайная заводь». Если бы я не был в нем недавно, я бы подумал, что это кафе представляет собой апогей отечественной дизайнерской мысли девяностых годов: деревянные тяжелые стулья; зеленый линолеум на полу; массивные рамы на окнах; какие-то пошлые искусственные цветы, прикрывающие трещины в стенах; сигаретный дым коромыслом; в замызганном меню с кожаной обложкой салаты «мужской каприз», «столичный», горячее «мясо по-французски», два вида пива, одного самого противного и дешевого, какое только можно вообразить и другого – чуть дороже, но еще более противного и с кислинкой; официантки – сорокалетние женщины с истошными лицами, потасканные жизнью; конечно, в углу такого кафе обязательно должна стоять, например, облезлая гипсокартонная статуя застывшего в кататонии волшебника с выпученными глазами, чтобы хоть что-то оправдывало название. «Да, – подумал я в заключение своего представления, – когда-нибудь и по таким кафе будет ностальгия».

Однако настоящая «Башня волшебника» резко отличалась от такого представления, она была довольно странной, как и все, что связано с этим скрипучим типом.

Я глубоко вздохнул и перевел взгляд на сумму, которую он мне написал. Сами цифры ютились на тесной бумажке, как прохожие, не имеющие ко мне отношения, беспристрастнее некуда. Но вот чувства они вызывали спутанные и сильные. Возникал вопрос: если это вся работа, то почему так много? Есть опасности? В чем? Сумма и окунала меня в море тревоги с головой и радовала, отчего всё внутри меня замирало и опускалось куда-то на дно – аж до кончиков пальцев на ногах.

Суммы этой хватило бы на квартиру, на дачу, на машину, да еще потом пожить лет двадцать. К сожалению, только в таких простых вещах я мог тогда измерить эту сумму. Помыслить эти цифры в иных категориях я не мог, поскольку никогда не располагал средствами большими, чем я скопил за год на наш отпуск за границей, и которые лежали сейчас в конверте, спрятанном в сохранном, на мой взгляд, месте – в тумбочке под телевизором. Денег, которые предложил мне Скрипун, хватит, по меньшей мере, на двести таких же отпусков. От подобных астрономических расчетов у меня заболела голова. Я бросил бумажку на журнальный стол в груду чеков и газет, отклонился назад и уронил голову на спинку дивана.

«Да, вот так на… – подумал я, не в состоянии думать иначе, – с другой стороны, что же стоит за этими цифрами? Тысячелистники, летающие трупы? Этот их неведомый мне пион стрептоногии? Еще что-то похлеще? Да и откуда вообще у этих людей такие деньги?» Я вздохнул. Осмыслить всё это не было никакой возможности.

Так, в быстро улетучивающихся и мерцающих мыслях я просидел еще минут двадцать. Головная боль прошла, и я твердо решил бросить любое размышление на этот счёт, включил телевизор и стал внимательно наблюдать за всем, что показывали. У меня получалось.

* * *

Так или иначе, а той ночью я спал еще хуже. Жена бросила всяческие попытки меня успокоить, отвернулась к стене и через пару минут засопела. Я лежал и разглядывал тени от предметов в комнате, создаваемые единственным источником света – мерзкими зелеными электронными цифрами на часах, которые показывали 01:42. Так, глядя попеременно то на часы, то на тени, я нередко лежал и в детстве. Правда, в детстве я уходил в забытье уже через пять минут такого занятия. Сейчас этого не происходило, а тени не вызывали в воображении никаких загадочных образов, потому что я твердо знал, какие вещи их отбрасывают, а что касается часов, то я хотел кинуть в них чем-нибудь тяжелым и разбить в дребезги, чтобы они не светили так противно, и чтобы цифры на них не сменялись так быстро.

Что же мне, все-таки, делать? Идти или не идти в эту «Башню волшебника» послезавтра? Я задавал себе один и тот же вопрос, казалось, бесконечно, и также бесконечно не давал на него ответа. В конце концов, я решил прекратить мучения и мысленно жёстко отчитал самого себя: «Ну что ты там забыл?! Какого чёрта тебе там понадобилось?! Неужели ты не видишь, что это – обман и что лучше и гораздо надежнее тебе было бы связаться с целым табором цыган! Да, деньги! А где хоть одна единственная гарантия, что ты получишь хотя бы небольшую сумму? Ты когда в последний раз видел, чтобы людям столько платили за работу? Какую жуткую чушь ты себе придумал! А если и вовсе твое воображение разыгрывает с тобой злую шутку? Никто, кроме тебя Скрипуна не видел! Никто, кроме тебя не может подтвердить его существования. Хотя и есть твой сосед, но разве он скажет, что за тип звонил ему на домашний, когда хотел услышать тебя? Странно, не правда ли? Так что, возможно, тебе стоит попить что-нибудь для нервов и не забивать себе голову, чертов ты псих! Совсем с катушек слетел. Лучше подумай о жене, о том, как вы с ней полетите на острова. Там ты отдохнешь, приведешь голову в порядок, расслабишься, наконец. А потом с новыми силами примешься искать новую работу».