Сергей Костин - Чокнутый Страница 9

Староста стаи оторвался от дочери, гордо выпрямился и запел песню его племени. Одна за другой пантеры пристраивались к нему, понимая, в чем дело, и вскоре над джунглями летел протяжный зов, призывающий смерть спуститься с верхушек деревьев и забрать молодую пантеру, которая видела только три смены года под звездой, дающей планете тепло и свет.

И затихли джунгли. И внимали джунгли этой песне смерти. И скорбели. Недолго. В джунглях не принято долго оплакивать погибших. Джунгли справедливы и не позволят смерти бесконтрольно гулять среди ее зарослей.

Квар оборвал песню на высокой ноте, замер на мгновение, словно ожидая последнего чуда жизни, и, не дождавшись, ударил выпущенными острыми когтями, целясь в горло дочери.

Никто, наблюдавший эту жуткую сцену, сначала даже не понял, что произошло. Лапа Квара была сбита, а сам он отброшен в сторону. Его седое тело несколько раз перевернулось через спину и запуталось в переплетенных лианах.

Над Шейлой стоял Чокнутый.

То, что сделало животное, было настолько необычным, что все пантеры вскочили на ноги и приготовились растерзать уродца, посмевшего прикоснуться к Квару и нарушить обряд смерти. Даже Ириза, по-своему любившая Чокнутого, была вне себя от ярости.

– Стойте! – Квар поднялся и, чуть пошатываясь, подошел вплотную к уродцу. – Стойте.

Староста был удивлен. Никто за долгие-долгие годы его жизни в джунглях не обращался с ним вот так, без всякого страха. Многие пытались занять его место в стае, но никто никогда не делал это в одиночку. И даже те, кто, объединившись, пробовали свергнуть его, платили за дерзость жизнью. И теперь, когда слабое животное, не умеющее даже передвигаться по джунглям на четырех конечностях, подняло на него лапу… Нет, Квар не мог понять этой ничем не подкрепленной дерзости.

– Уродец, ты хоть понимаешь, что сделал? – Квар неторопливо положил лапу на плечо Чокнутого и медленно провел ею через все тело животного, оставляя на голой коже странного существа четыре полосы, из которых показались капельки крови. – Ты остановил приближение смерти. И теперь, согласно всем законам джунглей, должен принять смерть вместе с моей дочерью. Ты понимаешь это?

Квар не спешил. Что-то неподвластное ему заставляло не торопиться с вынесением приговора. Его люди могли не понять этой медлительности, но староста, подчиняясь нахлынувшим чувствам, не спешил. Словно ждал чего-то. Чуда?

Чокнутый опустил голову, посмотрел на глубокие царапины, оставленные когтями пантеры, дотронулся до груди рукой и, повернув ладонь, долго смотрел на красный цвет крови. Потом, не произнося ни звука, отодвинул Квара в сторону и опустился на колени перед Шейлой. Кто-то из молодых пантер дернулся к нему, но Квар остановил его одним молчаливым движением. Староста чутьем, доставшимся ему от предков, понимал, что сейчас происходит нечто необычное. Не объяснимое ни для него, ни для Иризы, ни для всего племени действо.

Чокнутый несколько секунд нежно покачивал распухшую лапу Шейлы, рассматривая рану с сочащимися тугими каплями крови. Потом сделал то, от чего у стопившихся вокруг пантер шерсть поднялась дыбом. Уродец раздвинул гибкими пальцами шерсть, прильнул к ране ртом и стал жадно сосать кровь, изредка сплевывая ее на зеленую траву джунглей. В эти минуты он был так похож на серых странников, которые, по слухам, перед тем как окончательно добить жертву, высасывали у нее кровь.

Уродец выплюнул на руку кровавое месиво. Внимательно рассмотрел его и подцепил на один из своих длинных пальцев крошечную тоненькую иголку.

И только тогда Квар расслабил тело, сжавшееся словно пружина. То, что прилипло к пальцу Чокнутого, было жалом земляной осы, а это значит… Но староста не спешил задавать вопросы. Он стоял молча, как и все остальные, наблюдая, как Чокнутый продолжает старательно высасывать из тела бедной Шейлы кровь. Это длилось довольно долго. Квар даже потерял счет минутам. Но когда он заметил, как дрогнули веки Шейлы, то понял, что произошло самое настоящее чудо. В джунглях такое случается только раз. Один шанс за всю жизнь перехитрить смерть. И это сделал Чокнутый.

Через десять минут, когда Ириза старательно облизывала окровавленное лицо Чокнутого, приводя того в порядок, а Квар нежно баюкал ровно дышащую, улыбающуюся Шейлу, по джунглям разнеслась весть.

Странное животное, спасенное пантерами год назад, умеет побеждать смерть.

Весть эта разнеслась по всем ярусам джунглей, вселяя в сердца ее жителей смутную тревогу. Ибо никто никогда не смог переиграть в джунглях смерть. А разве она не умеет мстить?

Ириза, закончив с Чокнутым и оставив его на попечение облепивших уродца пантер, мягко опустилась рядом с Кваром.

– Это еще не конец, – сказала она старосте, но тот, с радостным блеском в узких глазах, не обратил на нее внимания. Ириза решила быть настойчивей. – Квар, это еще не конец!

– О чем ты?

«Действительно, – подумала пантера, – все отцы одинаковы».

– То, что сделал Чокнутый, без сомнения, замечательно. Но теперь перед тобой встанет еще одна проблема. Шейла не сможет самостоятельно передвигаться. Если ты хочешь успеть вовремя, то придется что-то придумать. Мы и так задержались.

Квар нахмурился. Затуманенный счастьем, он как-то позабыл о цели путешествия. Как странно складывается жизнь. Совсем недавно он злился на Иризу и Чокнутого, а теперь сам попал в аналогичную ситуацию. Он должен привести пантер в Дальние Селения вовремя. Но бросить Шейлу? Этого он не смог бы сделать, даже если ему за это грозило отречение.

– Я… Я не знаю, что делать.

Ириза усмехнулась так, как могла усмехаться только ведьма. Пришло ее время. Она сможет доказать всем, что ее уродец не просто безмозглое животное, наделенное только элементарными желаниями.

– Чокнутый, подойди сюда.

Он услышал, как Ириза зовет его. Поднялся, стряхнув с себя льнущие к его рукам черные тела дорвавшихся до ласки пантер, подошел к застывшим Квару и Иризе, опустился на корточки. Пантера стала что-то объяснять ему, но он не слышал ее голоса. Он смотрел на молодую самку, которую недавно спас. Чокнутый не мог объяснить себе, как это произошло. Просто он видел, что из юного тела каплями вытекает жизнь. И ему стало жалко эту молодую жизнь. И тогда он сделал то, что подсказало сердце. Вот и все.

Чокнутый вглядывался в глаза Шейлы, которые отвечали ему с несвойственной джунглям благодарностью. Что он в них искал? Отзвуки прежней жизни? Но она скрывалась за плотной пеленой розового тумана, и любая попытка проникнуть сквозь него отдавалась в теле Чокнутого нестерпимой болью. В сердце, в висках, в груди. Тогда что? Понимание? Или сострадание?