Роберт Силверберг - Человек в лабиринте Страница 9

Полеты над городом в первый день помогли составить довольно полную картину лабиринта… По правде говоря, для этого необязательно было взлетать: большие экраны в лагере могли точно так же показать весь лабиринт, так как в воздухе постоянно находились зонды. Но Бордмен был упрям. Человеческий разум лучше реагирует на непосредственное наблюдение. Теперь они осмотрели город с самолета и видели собственными глазами, как зонды сгорают в силовой защите.

Раулинс выдвинул предположение, что в защитном поле могут быть пробелы. Чтобы проверить это, они зарядили зонд стальными шариками, а затем наблюдали, как он крутится над лабиринтом, по одному сбрасывая шарики на город и видели в оптические приборы, как сгорают дотла, соприкоснувшись с защитным полем.

Они установили, что сила защитного поля не везде одинакова. Возле центра лабиринта толщина защитного поля составляла всего два метра, но чем дальше, тем оно становилось толще, накрывая весь город невидимым колпаком. Но никаких пробелов не было: вся защита была без изъяна. Хостон еще раз проверил, нельзя ли ее преодолеть. Автомат разом сбросил все шарики из контейнера. Но защита выдержала и это. Шарики полыхнули ярким пламенем, которое через секунду погасло.

Позже, потеряв несколько механических кротов, они убедились, что добраться до города подземным туннелем тоже невозможно. Кроты раскопали песчаный грунт за внешней стеной, прокладывая себе дорогу на глубине в пятьдесят метров, чтобы выйти на поверхность внутри лабиринта. Все они были уничтожены магнитными полями, когда находились на глубине двадцати метров от поверхности. Автоматы, пытавшиеся пробить стены, тоже сгорели. По-видимому, магнитное поле окружало лабиринт сплошной сферой, за исключением открытого входа.

Один из инженеров-электриков посоветовал установить мачту, которая будет отводить энергию поля. Это было сделано, но не дало никаких результатов. Стометровая мачта высосала энергию с поверхности всей планеты. Синие молнии скакали вокруг и плавили песок у основания, но это никак не влияло на само магнитное поле. Развернув мачту острием к лабиринту, они пустили по ней мощный ток, надеясь, что это вызовет короткое замыкание. Но поле поглотило всю энергию безболезненно и, казалось что оно сможет выдержать и более мощный напор.

Никто не мог логично объяснить, как устроен источник питания для такой защиты.

– Оно, наверное, питается энергией движения планеты, – сказал специалист, по чьей инициативе устанавливали мачту. Поняв, что это ничего не дает, он отвел взгляд и принялся отдавать распоряжения в микрофон, который держал в руках.

После трех дней подобных исследований все пришли к выводу, что в город нельзя проникнуть ни с воздуха, ни из-под земли. Хостон сказал:

– Есть только один способ попасть туда: пешком, через главные ворота.

– Если жители этого города действительно прятались от опасности, то почему они оставили эти ворота открытыми?

– Может быть, для себя, Нед, – спокойно изрек Бордмен. – А, может быть, даже хотели дать возможность и шанс своим гостям проникнуть внутрь. Хостен, давайте направим зонд в главный вход.

Утро было серым, небо затянули красноватые тучи. Резкий ветер вспарывал равнину и бросал в лица людям маленькие комки земли. Сквозь облака время от времени просвечивал плоский оранжевый круг. Он был лишь немного меньше видимого с Земли Солнца, хотя находился от Лемноса вдвое дальше. Это небольшое и очень старое холодное светило окружали несколько планет. Но только на самой ближней – Лемносе – могла существовать жизнь. Остальные планеты, которых не достигали его слабые лучи, оставались мертвыми, насквозь промерзшими. В этой системе Лемнос находился на ближайшей, тридцатимесячной орбите. Три луны, скользившие на высоте нескольких тысяч километров по пересекающимся путям, не вносили разнообразия в этот сонный мир.

Нед Раулинс, стоящий у одного из пультов в паре километров от построек лабиринта и смотревший, как технический персонал готовит аппаратуру, чувствовал себя очень неуютно. Даже пейзажи мертвого, изрезанного трещинами Марса не действовали на него так угнетающе, как вид Лемноса, потому что на Марсе никогда не было разумной жизни, а здесь когда-то жили и развивались разумные существа. Весь Лемнос – дом умерших, гробница. Когда-то в Фивах Раулинс вошел в гробницу советника фараона, похороненного пять тысяч лет назад, и в то время как остальные туристы рассматривали веселые росписи на стенах – фигуры в белом, плывущие на лодках по Нилу – он смотрел на холодный каменный пол, где на кучке пыли лежал мертвый маленький скарабей с застывшими и торчащими вверх ногами. И с тех пор Египет остался для него только воспоминанием об этом застывшем в пыли скарабее. Лемнос, вероятно, запомнится ему бесконечными равнинами, по которым гуляет осенний ветер. «Как же вообще может кто-нибудь живой и энергичный, – задумался Раулинс, – как Дик Мюллер, добровольно искать убежище в такой унылой глуши, как этот лабиринт?»

Затем он вспомнил, как встретил Мюллера на Бете Гидры IV и признался, что такой человек мог иметь вполне конкретные причины обосноваться на Лемносе. Эта планета была отличным убежищем: непохожая на Землю, не населенная, она давала практически полную гарантию одиночества. Но вот люди прибыли сюда и хотят забрать его отсюда. Раулинс нахмурился. «Грязное дело», – подумал он. Извечная болтовня, что цель оправдывает средства. Он издали видел, как Бордмен размахивает руками перед главным пультом, будто дирижирует людьми. Нед начал понимать, что дал втянуть себя в какую-то грязную историю. Бордмен, этот старый болтливый хитрец, там, на Земле, не обьяснил никаких деталей, каким образом он собирается уговорить Мюллера возвратиться, попросту представив ему эту миссию как приятное путешествие. В этом было что-то низкое, жестокое. «Бордмен никогда не распространялся о деталях, пока это не диктовалось необходимостью, – подумал Раулинс. Принцип э 1: никогда не объясняй никому свою стратегию. Значит, это участие в заговоре».

Хостен и Бордмен приказали поставить несколько роботов у ворот лабиринта. Было уже ясно, что единственно безопасный вход, – это ворота с северо-востока, однако роботов у них достаточно, и они хотели получить полные данные. Центральный пульт, которым руководил Раулинс, охватывал только один отрезок, но он видел все его дороги, зигзаги, повороты и неожиданные тупики. Ему было поручено наблюдать, как роботы будут продвигаться. Их продвижение контролировал и компьютер, а Бордмен и Хостен следили за ходом операции.

– Пускайте, – сказал Бордмен.

Хостен отдал приказ, и роботы-зонды двинулись в ворота. Теперь, наблюдая за приземистым роботом, Раулинс впервые увидел, как выглядит зона М прямо тут, за внешней стеной. Влево от входа бежала волнистая зубчатая стена, сделанная словно из голубого фарфора. Справа, с темной каменной плиты свисал занавес из каких-то металлических нитей. Робот миновал эту завесу, которая легко колыхалась в разреженном воздухе, нити задрожали и зазвенели. Он двинулся вдоль голубой стены, идущей слегка под уклон, и прошел метров двадцать. Дальше стена резко поворачивала и делала кольцо, образовывая что-то вроде длинного зала без крыши. Во время четвертой экспедиции на Лемнос здесь шли два человека, один из них остался на пороге, а второй прошел в центр зала и поэтому уцелел. Робот вошел в зал. Секундой позже из мозаики, украшающей стену, выстрелило мощное излучение, которое осветило ближайший участок и стены, и прошило все вокруг в радиусе двенадцати метров. В наушниках Раулинса зазвучал голос Бордмена: