Майкл Крайтон - NEXT Страница 9

— Вы не уполномочивали его на их продажу?

— Нет, но он все равно их продавал.

— Вопросов больше нет.

Судья назначил пятнадцатиминутный перерыв, а когда судебное заседание возобновилось, к перекрестному допросу истца приступили адвокаты Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Для защиты своих интересов на этом процессе университет нанял «Райпера и Кросса» — солидную юридическую фирму, специализирующуюся на судебных процессах с перспективой многомиллионных выплат. «Райпер и Кросс» представляли интересы нефтяных компаний и ведущих корпораций оборонной промышленности. Для Алекс было очевидно, что в этом процессе университет волнует вовсе не медицинский прогресс, а огромные деньги, стоявшие на кону. Это был большой бизнес, и они наняли лучшую фирму.

Ведущим адвокатом, представлявшим на процессе интересы университета, был Альберт Родригес — человек с моложавой, располагающей внешностью, дружелюбной улыбкой и обезоруживающей способностью производить обманчивое впечатление новичка, выступающего едва ли не на самом первом в его жизни процессе. Всем своим видом он словно заранее просил присяжных отнестись к нему со снисхождением.

— Мистер Барнет, я представляю, сколь невыносимо было для вас вернуться воспоминаниями в тот период вашей жизни, который принес вам столь болезненные эмоциональные переживания. Я благодарен вам за все, о чем вы нам поведали, и не задержу вас долго. Если не ошибаюсь, вы сообщили присяжным, что были напуганы, и это вполне понятно — кто бы не испугался, окажись он на вашем месте! Кстати, на сколько вы похудели перед тем, как обратились к доктору Гроссу?

«О-о-о!» — подумала Алекс. Она сразу поняла, какую линию защиты избрали их противники. Они будут делать упор на то, что отца вылечили, изображая это чуть ли не актом божественной милости со стороны светил

университета. Алекс покосилась на сидевшего рядом с ней адвоката. Тот шевелил губами, и было ясно, что он пытается выработать тактику контрнаступления. Она наклонилась к нему и прошептала, почти не разжимая губ:

— Прекрати!

Тот, смутившись, закивал головой. Тем временем Фрэнк Барнет отвечал:

— Я не знаю точно, сколько я потерял. Килограммов двадцать или двадцать пять.

— Наверное, одежда на вас сидела ужасно?

— Не то слово! Не сидела, а висела.

— А как обстояло у вас дело с жизненными силами? Могли ли вы с легкостью преодолеть лестничный пролет?

— Нет, я поднимался на две-три ступеньки, а потом останавливался, чтобы отдохнуть.

— То есть вы быстро уставали?

Алекс пихнула адвоката локтем в бок и шепотом подсказала:

— Вопрос уже задан и ответ на него получен. Адвокат тут же вскочил на ноги и вздернул вверх

руку.

— Протестую, ваша честь! Мистер Барнет уже сообщил высокому суду о том, что у него была обнаружена острая форма онкологического заболевания со всеми вытекающими отсюда последствиями!

— Да! — с готовностью кивнул Родригес. — И он также сказал, что был крайне напуган. Но я полагаю, присяжные должны знать, насколько отчаянным было его положение.

— Протест отклоняется.

— Благодарю вас. Итак, мистер Барнет, вы потеряли четверть своего веса, вы были так слабы, что не могли подняться больше, чем на пару ступенек, и у вас нашли практически неизлечимую болезнь — лейкемию — в последней стадии. Я все правильно излагаю?

— Да.

Алекс стиснула зубы. Ей отчаянно хотелось положить конец этому допросу — заведомо предвзятому и не имеющему никакого отношения к главному вопросу: предосудительно ли вел себя доктор ее отца после того, как курс лечения был окончен? Но судья позволил всему этому продолжаться, и тут уж она была бессильна. Кроме того, противнику нельзя было давать оснований для возможной апелляции.

— И вот, — продолжал Родригес, — оказавшись в беде, на краю пропасти, вы обратились к врачу, который считался лучшим специалистом по этому заболеванию на всем Западном побережье. Так?

— Так.

— И он вылечил вас?

— Да.

— Вылечили! Этот блестящий специалист, неравнодушный человек и доктор от Бога вылечил вас! — воскликнул Родригес, как телевизионный проповедник в кульминационный момент своей проповеди.

— Протестую! — вскинулся адвокат ее отца. — Ваша честь, доктор Гросс — врач, а не святой!

— Протест поддерживаю.

— Хорошо, — сказал Родригес, — давайте по-другому. Мистер Барнет, как давно вам был поставлен диагноз «лейкемия»?

— Шесть лет назад.

— А теперь скажите, разве не считается раковый больной излечившимся, если после диагностирования онкологического заболевания он прожил пять лет?

— Протестую! Подобный вопрос может быть адресован только эксперту!

— Протест принят.

— Ваша честь, — заговорил Родригес, повернувшись к судье, — я не понимаю, почему адвокат истца то и дело заявляет протесты. Ведь я всего лишь пытаюсь доказать, что доктор Гросс вылечил мистера Барнета от смертельного заболевания!

— А я не понимаю, — ответил судья, — почему адвокат ответчика не может задавать вопросы просто и ясно, без двусмысленных околичностей, вызывающих протесты противоположной стороны.

— Я все понял, ваша честь. Благодарю вас за разъяснение. Мистер Барнет, согласны ли вы с тем, что вас вылечили от лейкемии?

— Да.

— В настоящее время вы полностью здоровы?

— Да.

— Кто, по вашему мнению, вылечил вас?

— Доктор Гросс.

— Благодарю вас. Если не ошибаюсь, вы заявили суду, что, когда доктор Гросс попросил вас вернуться для дальнейших исследований, вы решили, что по-прежнему больны?

— Да.

— Доктор Гросс говорил вам, что у вас все еще наблюдается лейкемия?

— Нет.

— Говорил ли вам это кто-нибудь из его сотрудников?

— Нет.

— Итак, — подытожил Родригес, — вам никто и никогда не заявлял, что вы все еще больны. Я правильно понял ваши показания?

— Правильно.

— Вот и прекрасно! А теперь вернемся к вашему лечению. Вам была сделана операция и проведен курс химиотерапии. Как, по-вашему, это был обычный курс лечения от Т-клеточного острого лимфобластного лейкоза?

— Нет, мое лечение не было обычным.

— Это была какая-то новая медицинская технология?

— Да.

— Вы были первым пациентом, прошедшим этот

принципиально новый курс лечения?

— Да, первым.

— Об этом вам сообщил доктор Гросс?

— Да.

— А сказал ли он вам, каким образом был разработан этот курс лечения?

— Он говорил, что это — часть научно-исследовательской программы.

— Значит, вы дали согласие на то, чтобы участвовать в этой научно-исследовательской программе?