Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры Страница 9

Еще одной трудностью являлся сбыт краденого. Монеты, серебряные и золотые, можно было сразу пустить в дело, обменяв на вино, оружие и женскую ласку, но уже с драгоценностями начинались проблемы. Конан еще не очень хорошо разбирался в камнях, различая их только по цвету; красные всегда были для него рубинами, зеленые - изумрудами, а синие - сапфирами. Но, как говорил ему отец и другие опытные мужи, не раз ходившие в набеги на изобильный юг, с камнями дело обстояло непросто. Были красные, но не рубины; синие, но не сапфиры; были желтые, фиолетовые, золотистые, коричневые, пепельные и даже совсем бесцветные, но полыхающие, как огонь! А еще - жемчуг, янтарь, нефрит, непрозрачная, но дорогая бирюза, яшма и множество других камней, о которых он не знал даже понаслышке... Мог ли старый Шеймис снабдить его нужными сведениями? В конце концов, украсил же он саблю (совсем дрянную, если говорить откровенно!) позолоченной рукоятью? Значит, демон понимал толк в драгоценных металлах, а где золото и серебро, там и самоцветные камни!

Надо идти в Шандарат, проверить, на что способна эта бесхвостая крыса, подумал Конан, засыпая. Но утром его намерения переменились.

На рассвете, перекусив сухой краюхой, сотворенной духом сумерек, он вылез из своей пещерки. Последний кусок хлеба колом стоял в горле; предполагалось, что его угощали медовой лепешкой из белейшей муки, но чары Шеймиса снова сработали не так, как было задумано. Демон, едва достававший рослому киммерийцу до груди, суетился около хозяина, то оправляя складки его новой туники, то бросая горделивые взгляды на саблю, сверкавшую за хозяйским поясом. Поднатужившись, он наколдовал довольно вместительный кошелек, который Конан тоже подвесил в поясному ремню, со вздохом подумав, что не мешало бы его наполнить чем-нибудь блестящим и звонким. Как выяснилось во время завтрака, в драгоценностях Шеймис разбирался слабо и мог извлечь из воздуха только пару медных денежек - да то лишь взглянув на образец. Но у Конана не водилось даже звона местных монет, хотя шандаратский властитель Ашарат чеканил их из золота, серебра и меди во вполне достаточных количествах.

- Пойдем в город, - сообщил киммериец своему слуге, оттолкнув прочь его назойливые паучьи лапки, теребившие полу туники. - Вот только...

- Да, хозяин?

- Не уверен, что ты сойдешь за человека, Шеймис, даже если тебя приодеть. Эти крылья...

- Мои крылья? - демон с оскорбленным видом энергично помахал ими в воздухе, приподнявшись на три пальца над песком. - Отличные крылья! Но, увы, не для полетов... стар я для таких дел, стар, мой господин! Бывало же...

- Что бывало, то бывало, - прервал Конан готовый хлынуть поток воспоминаний. - Лучше скажи, знаешь ли ты заклятья, помогающие изменить внешность?

- Трудное дело, - Шеймис помотал лысой головой. - А к чему тебе менять внешность, хозяин? Ты на редкость красивый и представительный юноша... И одет просто роскошно!

- Речь идет о тебе, дубина! - рявкнул киммериец. - Как я возьму в город такого урода? Стражи у ворот изрешетят тебя стрелами, да и меня заодно - чтоб не знался со всякой нечистью!

Демон ухмыльнулся; похоже, прохладный свежий воздух и неяркий свет разгоравшегося утра прибавили ему бодрости, заставив позабыть о вчерашних неудачах.

- Не беспокойся, хозяин. Старый Шеймис знает одну уловку... такую, что никто его не заметит...

- Вроде того жаркого из костей? Или сегодняшней лепешки с медом? хмуро поинтересовался Конан.

- Нет, это вещь надежная. Смотри! Сейчас я сделаю вот так... - демон съежился, прикрыв концами крыльев впалую грудь, - и ты сможешь посадить меня в сумку.

Киммериец с интересом наблюдал за своим слугой, не достававшим уже ему до пояса. Шеймис продолжал уменьшаться, превратившись вначале в полное подобие крысы, а затем в бесхвостую мышь, слабо трепыхавшую крохотными крылышками. Конан одобрительно кивнул.

- Годится! Теперь я могу спрятать тебя хоть в кулаке!

- В кулаке не стоит, хозяин, - заметил сумеречный дух, поспешно возвращаясь к прежним своим размерам. - Еще раздавишь!

Отвернувшись от него, Конан шагнул к пещере и оглядел валявшееся там имущество. Пожалуй, ни дырявые ковры, ни битый горшок, ни самодельный лук и рваная куртка ему не пригодятся... Он поднял огниво и сунул в кошель; то была единственная полезная вещь, которую стоило прихватить с собой.

Когда киммериец вернулся к морю, Шеймис возбужденно выплясывал у самой воды, уминая огромными ступнями песок.

- Хозяин, а, хозяин! Гляди-ка! Там! - Он жмурился и тянул тонкую лапку к восходящему солнцу.

Конан, приставив ладонь козырьком ко лбу, всмотрелся: у самого горизонта над голубизной вод вставали одетые парусами мачты корабля. С такого расстояния было неясно, видит ли он боевое туранское судно откуда-нибудь из Султанапура или Аграпура, пузатый купеческий барк или стремительную пиратскую галеру; ни корпуса, ни вымпелов он разглядеть не мог. Корабль, однако, приближался к берегу, и вскоре киммериец заметил крохотные черточки, мелькавшие у борта.

Весла! Значит, галера, быстрая галера, которую гонят и ветер, и сила человеческих рук!

Хотя Конан был не слишком искушен в мореплавании, он не испытывал сомнений насчет принадлежности этого судна. Купцы, плававшие в голубых просторах Вилайета, чаще пользовались парусом, ибо десятки гребцов и сама гребная палуба отнимали место у груза. Имперские корабли могли ходить на веслах, но вряд ли хоть одно из них имело такие стремительные хищные обводы, низкую посадку и удлиненный корпус с вытянутым на манер дельфиньего рыла форштевнем. Когда галера, приблизившись к берегу на десять полетов стрелы, развернулась бортом, Конан уже знал, что видит пиратское судно. И шло оно на юг, к Шандарату, блистательный повелитель которого, по слухам, благоволил морским удальцам, делившимся с ним добычей.

- Эй, приятель! - киммериец повернулся к Шеймису. - Ты можешь подманить их сюда?

При виде этого корабля все мысли о воровской карьере и о возвращении домой вылетели у Конана из головы. Разбойничать на море - что могло быть соблазнительней! Вчера, стараниями сумеречного духа, он обзавелся кое-какой одеждой и даже сапогами - пусть рваными и из дрянной кожи, но, во всяком случае, теперь он не выглядел оборванцем. Конечно, его не примешь за аквилонского рыцаря, ну так что же? Главное, у него была сабля!

Шеймис, в задумчивости помахивая крылышками, размышлял.

- Могу попробовать, хозяин, - наконец заявил он. - Но что тебе за корысть в этой посудине? Учти, там лихие люди... я это чувствую!

- Примани их сюда, а с остальным я разберусь, - Конан с уверенным видом похлопал по рукояти своей сабли. Сейчас он твердо решил заделаться пиратом и проводил эту идею в жизнь со всем максимализмом молодости.