Мерседес Лэки - Роза Огня Страница 9

Девушка с откровенной завистью смотрела на пассажиров купейных и изредка встречавшихся салон-вагонов. Жесткие деревянные скамейки общего вагона были слишком короткими для того, чтобы на них улечься, и даже если удавалось уснуть сидя, шея и голова болели потом от неестественного положения. Лучше всего удавалось высыпаться на станциях в ожидании следующего поезда; скамейки там были более удобными, и к тому же сон Розы оберегали странно заботливые железнодорожные служащие.

По крайней мере в дороге она не голодала, хоть и ожидала, что часть времени будет терпеть лишения. О еде для нее позаботились, и Роза питалась не хуже, чем другие пассажиры общего вагона. Те же служащие, что оберегали ее отдых на станциях, снабжали Розу пакетами с бутербродами с ветчиной или копченым языком и бутылками лимонада, когда в поезде не было вагона-ресторана. Все это явно делалось по приказу мистера Камерона, поскольку ни о ком другом так не заботились; иногда девушка даже ловила на себе завистливые взгляды - вроде тех, что она сама бросала на богатых путешественников.

По дороге Роза наблюдала явления, которых никогда не смогла бы забыть: грозу в прериях, когда молнии тянулись к земле из тяжелой черной тучи сотнями огненных паучьих ног; сияющее ночное небо с таким количеством звезд, какого она никогда в жизни не видела; высокие горы - каждый день приносил с собой чудеса природы, более удивительные, чем семь чудес света древности. Если бы не усталость, все это, наверное, произвело бы на нее гораздо более сильное впечатление.

Роза предвкушала, как впервые увидит океан, однако в присутствии невежи, старающегося привлечь к себе ее внимание, ей едва ли удастся должным образом насладиться необыкновенным зрелищем...

От чего она никогда не уставала, так это от книги, которую читала, "Одиссеи" на древнегреческом. Преимущество оригинала заключалось в том, что не приходилось ограничивать себя взглядами переводчика: каждый раз, читая "Одиссею", Роза открывала для себя новые оттенки, находила новые интерпретации. Не важно, что она устала, что равнина за окном кажется бесконечной. Даже под назойливым взглядом коммивояжера она в силах забыть о тяготах пути, сосредоточившись на ином странствии, таинственном и чудесном, несравненно более опасном, чем ее собственное, из-за вмешательства богов и ужасного колдовства... - Извиняюсь, мисси!

Невежа, возмущенный тем, что ему предпочли какую-то книгу, вознамерился действовать решительно и привлечь внимание девушки, хочет она того или нет.

Роза демонстративно не подняла глаз и немного отвернулась, хоть теперь на страницу падала тень и видно стало хуже. "Не станет же он приставать ко мне, если я ясно покажу, что не желаю иметь с ним ничего общего!"

Однако его это не остановило. Не получив ответа на несколько словесных обращений, попутчик толкнул ногой ногу Розы. Тут уж она не удержалась и в ужасе взглянула на него.

- Да что там, мисси? - начал он фальшиво ласковым голосом. - Уткнулась носом в свою книжку, и все тут! Что там такого уж интересного? Что за книжка?

Роза вытаращила на него глаза, пораженная подобной бесцеремонностью, и ответила прежде, чем сумела себя остановить:

- "Одиссея" Гомера.

Тип озадаченно наморщил лоб. Очевидно, его знакомство с литературой ограничивалось "Сборником текстов для чтения" Макгаффи [Макгаффи У.Х. (1800-1873) - педагог-самоучка, организатор образования в штате Огайо. Автор шести "Сборников текстов для чтения", предназначавшихся для начальной школы.].

- Гомера... как по фамилии? Ладно, мисси, для меня это все китайская грамота.

- Именно, - ледяным голосом ответила Роза и вновь взялась за книгу.

"Теперь-то, когда я щелкнула его по носу, он наконец от меня отстанет!"

Но тут книгу вырвали у нее из рук. Невежа озадаченно уставился на греческие буквы. Роза в ярости вскочила. "Как он посмел!"

- Кондуктор! - закричала она во весь голос.

Тип изумленно взглянул на нее: он явно не ожидал ни такого гнева, ни отпора своей грубости. Кондуктор, который, по счастью, оказался недалеко, поспешил к ним, передвигаясь по проходу с ловкостью моряка в качку. Прежде чем он успел задать вопрос, Роза обвиняюще ткнула в обидчика пальцем и воскликнула:

- Этот человек - вор и насильник! Он приставал ко мне, не желал оставить меня в покое, а теперь украл мою книгу. Сделайте что-нибудь!

Однако наглец оказался находчивым - должно быть, наученный опытом общения с рассерженными мужьями, женихами и отцами.

- Не знаю, о чем это она, - запротестовал он с таким апломбом, что Роза от его наглости раскрыла рот. - Сижу я себе, книжку читаю, а она как вскочит, как завизжит!

"Ах ты волк в овечьей шкуре!"

Роза сжала руки в кулаки и с трудом удержалась, чтобы не ударить. Другая женщина на ее месте не решилась бы настаивать на своем - ведь ей нечего было противопоставить словам обидчика, кроме своих, - но кровь в ней бурлила, да и книга была подарком ко дню рождения от ее первой учительницы греческого языка. Нет, она не отдаст книгу без борьбы, не отступит.

- Ну что ж, - сказала она с ядовитой любезностью, - если это ваша книга, то, полагаю, вы можете что-нибудь из нее прочесть. Вслух.

Оказалось, что наглец держит книгу вверх ногами - ему, конечно, это было все равно. Раз уж он не узнал имени великого поэта Гомера, вряд ли он отличит одну греческую букву от другой. Он, разинув рот, растерянно вытаращил на Розу глаза, а она ловко выхватила книгу из его пальцев, перевернула ее и с безупречным произношением продекламировала четыре строки. Теперь уже за разворачивающейся драмой следили все пассажиры.

- В приблизительном переводе, - продолжала Роза, - это значит:

Взвыл великан одноглазый, почувствовав страшное

жженье.

Тут же циклопы сбежались - узнать, что случилось с

собратом.

"Не в человеческих силах лишить меня, - рявкнул он,

зренья!"

"Коль ты богов прогневил, боги тебя наказали!"

Любой, кто хоть сколько-нибудь знаком с классикой, узнает эту сцену.

Однако грубияна не так легко было смутить.

- Да она может нести любую чушь и утверждать, будто в этом есть смысл! - воскликнул он. - Да она просто спятила! Роза протянула книгу кондуктору,

- Посмотрите на форзац, - властно приказала она. - Там написано: "Маленькой Розе, прелестному цветку литературы, от скромной садовницы. С любовью, Лидия Рейбен". Если это его книга, тогда откуда это может быть известно мне? И независимо от того, знаю я греческий или нет, мне никогда не приходилось слышать, чтобы мужчину звали Розой.

Пассажиры, сидевшие ближе к спорящим, начали хихикать, а наглец покраснел. Кондуктор, беззвучно шевеля губами, прочел надпись и кивнул.