Андрей Балабуха - Люди кораблей Страница 9

Принимать доклады было обязанностью Наана, первого астрогатора, сидевшего в кресле справа, и Болл прислушивался к ним вполуха, глядя на раздражающе мертвый пульт, где единственным отрадным для глаза оставался сектор управления и контроля жизнеобеспечения. Этот, кажется, почти не пострадал.

Болл мысленно проверял себя: в момент катастрофы он действовал почти не размышляя, с автоматизмом, выработанным долгими годами полетов. Конечно, впоследствии комиссия Совета Астрогации может решить, что был и другой выход, но сейчас он этого другого выхода не видел. Все правильно. Если бы только не вода. Безусловно, не катапультируй он танки, сейчас «Сёгун» грудой металла и пластика лежал бы на поверхности планеты. Однако оставшейся воды даже при предельно урезанных нормах расхода хватит на неделю, а помощь к ним придет в лучшем случае через полгода. К тому времени все они успеют превратиться в высохшие, мумифицированные трупы — как экипаж «Дануты» на Сэнде… Болл ладонью стер с лица эту картину… Правда, «Дануту» Болл разыскал только через четырнадцать месяцев. За полгода, может быть, мумифицироваться они и не успеют…

Если бы танки вскрыло взрывом, если б вода в них стала из-за этого таинственного излучения зараженной, если бы… Если бы только не сам он катапультировал их! Впрочем, надо не казниться, а искать выход, ибо у них есть по крайней мере неделя, что совсем не так уж мало.

Кое в чем им даже повезло. Как явствовало из докладов, комплекс жизнеобеспечения практически не пострадал, на замену поврежденных блоков уйдет от силы несколько часов; станция аутспайс-связи тоже требует лишь незначительного ремонта, а значит, в ближайшие дни удастся связаться с Базой на Рионе-III и вызвать помощь — спасатель с маршевыми гравитрами, которым реакторная чума не страшна; хотя пищевые синтезаторы вышли из строя полностью, продовольственного НЗ хватит по меньшей мере на год. Но… Энергоустановки погибли, а последние мегаджоули из запасников полностью израсходуются на один сеанс связи с Базой. Так что в их распоряжении лишь крохи, заключенные в автономной энергосети, да силовые установки вездеходов, геологических танков и остального машинного парка экспедиции. И это надо беречь: даже если кто-то находится к ним ближе Базы, все равно два-три месяца ожидания гарантированы.

Корабельный совет — понятие довольно условное. Тем более на крейсере Дальней Разведки. В него входят шеф-пилот, первый астрогатор, бортинженер, координатор экспедиции и руководители исследовательских групп — всего человек десять-двенадцать. И все, что происходит на совете, транслируется по общей сети.

Когда Наан коротко изложил сводку, составленную по собранным докладам, несколько минут все молчали. Первым заговорил Речистер, координатор:

— Можем мы запустить орбитальные и суборбитальные зонды, Борис?

Болл покачал головой: аккумуляторы зондов заряжались непосредственно перед запуском. То, что Клод, с которым Болл летел уже в третий раз, задал такой вопрос, само по себе говорило немало…

— Ясно, — кивнул Речистер. — Значит, в нашем распоряжении лишь зона около восьмисот километров в диаметре, доступная вездеходам… Я не уверен, что в ней найдется вода.

В этом никто не был уверен. Ведь они находились на НИС-237-II, как она значится в каталогах Базы, или на Песчанке, как ее называют в обиходе. Песчанка — планета аномальная, потому их и направили сюда. Открыла ее экспедиция «Актеона» тридцать лет назад. По размерам Песчанка не уступает Земле, у нее примерно земная атмосфера, которой можно дышать, даже не опасаясь инфекций, — вся планета словно стерилизована. Солнце этой системы, НИС-237, значительно крупнее и ярче земного. Воздух раскален, и горячие сухие ветры носятся над Песчанкой, вполне заслужившей это имя, потому что вся она — сплошная пустыня: барханы, дюны, редкие суглинистые такыры и снова песок — красный, белый, желтый, черный, песок, песок, крупный, мелкий, пылевидный…

Болл вопросительно посмотрел на Лойковского, главного геолога экспедиции.

— Раз зонд-разведка отпадает, остается только забросить робот-сеть. Но когда мы нащупаем ею воду, нельзя сказать. Тем более что при нашем энергетическом голоде сеть будет довольно редкой: по крайней мере две трети киберов придется держать в резерве, чтобы постепенно заменять ими разрядившиеся.

— А если собрать для них солнечные батареи? — спросил Шрамм, бортинженер «Сёгуна».

— А потянут?

— Посчитать надо. Думаю, что при здешнем уровне инсоляции — да.

— Но и при этом неизвестно, когда мы найдем воду. Это если априорно решить, что она вообще здесь есть. Ведь вода — соединение довольно редкое.

— Синтезировать ее, пожалуй, проще, чем найти, — сказал кто-то, Болл не расслышал, кто именно.

— О синтезе надо забыть. Где мы возьмем энергию? — в его голосе прозвучало скрытое раздражение. Оно и понятно: впервые он оказался в ситуации, когда «Сёгун», самый мощный и надежный из кораблей, которыми он командовал и которыми располагала База в этом секторе, стал совершенно беспомощным; впервые он на практике узнал, что такое энергетический голод, когда самые простые и естественные решения заранее неосуществимы, потому что требуют затрат энергии, затрат по обычным меркам ничтожных, но сейчас непомерных…

— …а искать, — это снова Лойковский. — Даже если мы выпустим первую серию разведчиков, а тем временем займемся переоснащением остальных, начать можно будет не сразу. Нужно еще перепрограммировать их на локальную задачу — поиск воды, что сократит общие сроки, но само по себе потребует времени.

— Сколько? — спросил Болл.

— Дня три. Не меньше. Самое же главное — пройдет немало времени, прежде чем в памяти разведчиков накопится достаточно материала для обобщений, которые в дальнейшем позволят им отличать перспективные в принципе районы от заведомо бесперспективных. А до тех пор они будут ползать по координатной сетке, брать пробы на каждом узле и…

Все достаточно хорошо представляли стандартную процедуру геологоразведки робот-сетью. Точность и исчерпывающая детальность достигались ценой потери времени, что в обычных условиях вполне допустимо.

— Стоп! — Болл поднял руку. Лойковский смолк. Речистер вопросительно поднял брови, Перигор и Хорват Бец переглянулись, Шрамм замер, запустив пальцы в шевелюру. — Мне кажется, нужно сменить сам метод нашего мышления. Сейчас мы зашли в тупик, ибо все возможно, но требует времени и энергии, а ни того ни другого в нашем распоряжении нет. Можно найти еще десяток абстрактных решений, которые опять же будут упираться в проблемы энергии, времени или того и другого вместе. Мы привыкли делать все с размахом, мы — в этом я уверен, потому что нахожусь в таком же положении, — даже сейчас представляем себе энергетический голод чисто умозрительно. А воды у нас, между прочим, на неделю…