Владимир Бабула - Сигналы Вселенной Страница 9

Северсон заморгал глазами и ущипнул себя за руку: картина — подвижная! На переднем плане колышется под ветром пшеница, вдалеке между кустами передвигаются люди.

Значит, это не фильмоскоп, а кинопроектор. Пожалуй, сейчас демонстрируется какой-то фантастический фильм, иначе откуда взяться цветам перед мертвыми глазами сфинкса, что испокон веков стоит среди голой мертвой пустыни?

Картина на стене медленно меняется. Появляется канал, который тянется в необозримую даль, а на нем — корабль. И снова сфинксы и пирамиды среди зелени.

«Однако эти киношники — незаурядные мастера! Все кажется абсолютно правдоподобным, а на самом деле — трюк!»

Теперь на стенке появляется детальный кадр: несколько загорелых людей в белых шляпах машут кому-то руками. На приветствие отвечает водитель удивительной гигантской машины, имеющей длинную, как у бронтозавра, шею и глотающей песок…

Картина расплывается, и на стенке появляется фигура красивой девушки. Кажется, она смотрит прямо на Северсона. Открывает рот, будто что-то говорит, но ее не слышно.

«Хорошая вещь, это домашнее кино! — думает Северсон. — Фильм мастерски раскрашен. Но почему режиссер выбрал такую несбыточную тему? Наверно, он никогда не видел пустыни… Озеленить ее — все равно что вырастить цветы на Северном полюсе…»

Северсон рассуждает и размышляет, пока, наконец, снова не засыпает. Ему снится, что он дома и заботливая мать укладывает его в кровать, нежно шепчет: «Спокойной ночи!»

Северсон с усилием открывает глаза. В помещении темно, тихо. Видимо, ему все это только приснилось.

В соседней комнате кто-то громко разговаривает. К двери приближаются шаги.

«Наконец узнаю, где я…» — думает Северсон и закрывает глаза, притворяясь спящим.

К кровати подходят несколько человек, — видимо, врачи. Один из них берет Северсона за руку, считает пульс у него на запястье.

— Северсон, вы спите?.. — раздается тихий вопрос на чистом норвежском языке.

«Итак, слово “Северсон” должно быть моим именем? — думает Северсон, медленно открывая глаза. — Конечно, они не знают, кто я. Наверно, меня нашла чужая спасательная экспедиция».

Он молча смотрит на посетителей. Все в белых халатах, на нижней части лица — маски. Да, это врачи.

Северсон схватился за перила кровати, приподнялся. Хотел поздороваться, но язык не повиновался ему.

— Не напрягайтесь, Северсон! Лежите спокойно, вам еще нужно немного окрепнуть, — улыбается белокурая девушка, голос которой ему уже знаком.

— Г-где… где я? — шепчет пациент, напрягая все силы.

— У добрых людей, друг. Но сейчас не ломайте себе голову, мы все объясним вам позже. Этот сон среди льда не прошел для вас бесследно, однако теперь уже все в порядке. И речь у вас восстановится.

— А… А… Амундсен… где… он?

— Все в порядке. Мы уже послали сообщение и на вашу родину… Как вы себя чувствуете? Не болит ли что у вас?.. Не отвечайте, показывайте рукой.

Пациент улыбнулся и покачал головой.

— Вы не голодны?.. Уже пора учиться кушать самостоятельно! — пошутила девушка. — Я заставила вас немного поголодать, а теперь попробуйте держать ложку сами.

Пациент в знак согласия кивнул головой и снова улыбнулся. Он тщетно пытался вспомнить, как и когда его кормили.

— А с этим обращаются вот так… — девушка склонилась к ящику и покрутила две первые ручки.

На противоположной стенке снова появилась цветная картина. На сей раз это был кадр из какой-то оперы, и певцов было не только видно, но и слышно! Картина была настолько рельефна, что Северсону показалось, будто он смотрит на сцену сквозь широкое окно.

— Вам везет, дружище! — улыбнулась девушка. — Как раз передают современную норвежскую оперу… Ну, смотрите, слушайте, а мы пойдем.

Попрощавшись с врачами, Северсон удобнее устроился в постели, засмотрелся на яркую, цветную картину.

«Передают…» — подумал он вдруг. Девушка ему сказала, что норвежскую оперу передают. Как это?.. Может, передают автоматические кинокамеры?

На экране мелькали то общие планы, то детальные кадры отдельных певцов. Звучала красивая своеобразная музыка. Однако Северсон смотрел и слушал невнимательно. В нем проснулся прежний пыл исследователя.

«Бесспорно, это новое техническое чудо, какое-то сенсационное изобретение, — рассуждал он. — Для испытания его используют в больницах, чтобы пациенты не скучали».

Северсон осторожно передвинул ящик на несколько миллиметров. Заглянул внутрь сквозь решетчатые отверстия на задней стенке. Его взгляд скользнул по ряду блестящих радиоламп.

«Значит, все-таки это радио… Но как же воспроизводится тот звуковой цветной кинофильм?.. Может, уже удалось осуществить телевидение?»

Действительно, в последнем предположении не было ничего невероятного, потому что техника стремительно движется вперед. Однако из этого следовало, что он теперь где-то в Англии или в Америке.

«Как я сюда попал?.. Как долго лежу?.. Такой сложный аппарат не изготовишь за неделю… Значит, я проболел несколько месяцев, а может, даже целый год?»

Северсона вдруг охватила сладкая усталость. Он вспомнил слова норвежской девушки и махнул рукой:

«Ах, зачем ломать себе голову?.. Все со временем выяснится».

Северсон выключил аппарат, лег и через минуту уже крепко и спокойно спал.

Глава VI

Письма в прошлое

Жизнь Северсону была возвращена, но она все еще держалась на волоске. Для обессиленного организма представляли угрозу даже самые незначительные потрясения; как волнение, так и депрессивное состояние психики могли нанести ему непоправимый вред.

Первое знакомство пациента с неизвестным ему телевизором прошло спокойно, и это позволяло надеяться, что нервная система у Северсона достаточно прочная. Однако главные испытания были впереди. Пациента постоянно будет мучить вопрос, где он находится, как сюда попал, сколько времени болен. Изолировать его от сегодняшней действительности невозможно, он будет сталкиваться с ней на каждом шагу. Поэтому необходимо было как можно дольше оттягивать тот момент, когда Северсон узнает, что проснулся от ледяного сна через много десятилетий и живет в совсем другом мире. Из-за этого его, той же ночью, перевезли спящим в филиал института академика Тарабкина, расположенный в живописном парке недалеко от Москвы.

Необычный пациент не подозревал об этом путешествии и даже не догадывался, сколько хлопот доставляет всем работникам института. Окруженный заботой, он просто поправлялся, набирался сил, его старались не беспокоить медицинскими обследованиями, — достаточно было неусыпного надзора Наташи Орловой, которая не оставляла Северсона ни днем, ни ночью. Больной привык к девушке, поверил в ее врачебный талант и терпеливо выполнял ее требования и указания. А это давало многое: Северсон крепчал с каждым днем.