Роберт Ши - Монах - время драконов Страница 9

Дзебу заметил, что рядом с ним едет Танико. Она ни разу не обернулась на дом детства, а решительно смотрела вперед. Быть может, ее пугало долгое путешествие. Дзебу повернулся к ней с улыбкой и произнес:

- Камакура так же важна в этой части страны, как Хэйан Кё - на юге.

Танико бросила на него пронизывающий взгляд черных глаз:

- Кого интересует мнение оборванного монаха какого-то неизвестного Ордена, который, я уверена, ни разу не высовывал своего длинного носа за стены монастыря? Оставь его при себе и не разговаривай со мной. У меня и так достаточно неприятностей!

- Мы в своем Ордене говорим: тот, кто считает себя жертвой, делает себя жертвой. Но если вы решили считать себя несчастной, моя госпожа, желаю вам испытать много радостей от такого выбора. И я уважаю ваше желание предаться скорби в одиночестве. - Он пришпорил Алтея и поехал вперед.

Дзебу был совсем не рассержен: девушка все еще нравилась ему. На самом деле упоминание о его длинном носе было очень точным. Она была очень наблюдательна, нос был одной из черт, унаследованных им от своего чужеземного отца. Дзебу был доволен тем, что ему, благодаря тренировке зиндзя, удавалось оставаться спокойным и веселым, встречаясь с враждебностью со стороны других. Он надеялся, что Танико не будет постоянно надоедать ему своими жалобами, иначе это станет тяжелым грузом на всем пути до Хэйан Кё.

На ночь они остановились в сельском доме одного из союзников господина Бокудена. Из своего багажа Танико достала подголовье, на котором спала с детства. Краска на нем давно стерлась, края обились, но деревянная поверхность давала ей ощущение тепла и безопасности, как любимая кукла или ночная рубашка могли действовать на какую-нибудь другую девочку. В подголовье был потайной ящик, края которого казались частью резного узора. Танико открыла ящик и достала книгу для записей, резные деревянные крышки которой были перевязаны декоративным красно-золотым шнурком. В ящике также были кисточка, брусок и чернильный камень. Используя воду, принесенную в спальню в суповой чашке, Танико принялась тереть камень бруском, приготавливая чернила.

Из подголовной книги Шимы Танико:

"Для людей, которые не могут мыслить сами, обычным считается говорить, что осень самое прекрасное время года. Я думаю, что она слишком печальна, чтобы быть красивой. Я, в отличие от многих глупых девушек, не считаю печальное красивым. Я смотрю на пролетающие над головой вереницы уток и думаю про себя, что они покидают нас. Они боятся наступления холодов, которые убивают. Я слышу жужжание насекомых в лесу и думаю про себя, что скоро они все замерзнут.

Так и в жизни моей - лето уже прошло. Я должна буду стать женой человека, которого никогда не видела, но который, как я слышала, стар и груб. Как зима, он заморозит меня насквозь. Но это также означает, что я покину сельское болото Камакуры и буду жить в городе, который всегда мечтала увидеть, в столице Хэйан Кё. Видеть дворцы и ходить среди возвышенных людей, правящих Страной Восходящего Солнца! Я всегда мечтала вращаться среди великих. Если для того, чтобы подняться над облаками, нужно вытерпеть тяготы такого замужества, я согласна заплатить эту цену. Мой отец, как мне кажется, не захотел раскошелиться на обеспечение безопасности моей поездки, судя по странному юноше, которого он нанял меня охранять. Слышно много страшных легенд об этом зловещем Ордене зиндзя: что их воинам помогают злые духи и что никто не может уберечься от них. Слышны также очень интересные вещи об отношениях между монахами зиндзя и женщинами их храма. Интересно, этот уже был любовником? Он так огромен и такого странного цвета. Мне было бы страшно подпустить его близко. Но если бы он приблизился, мне было бы страшно отказать ему, чего бы он ни пожелал. Что-то доставляет удовольствие, когда думаешь о мужчине, перед которым будешь полностью беспомощной. Присутствие этого монаха зиндзя делает путешествие гораздо более интересным".

Седьмой месяц, двадцать третий день,

Год Дракона.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Казалось, что белый конус закрыл полнеба. Каждый раз, глядя на него, Дзебу пораженно вздыхал. Он никогда не видел горы такого размера. Никто не предупредил его, что во время своего путешествия он будет созерцать подобное чудо.

Он увидел ее, когда они поднялись в холмистую местность над Камакурой, но тогда она была маленькой и далекой. Когда они пересекли перешеек полуострова Изу, он начал осознавать ее высоту. Ее простая симметрия поражала его. То, как заснеженная вершина отражала все цвета дня, от розового до белого и золотого, вызывало у него слезы. Но только сегодня, на подходах к Харе, он до конца осознал необъятность молчаливого вулкана. Вчера он ни с кем не разговаривал о чувствах, которые он испытывал к этой горе. Сегодня так случилось, что рядом с ним ехала Танико. Преодолев нерешительность, он обратился к ней:

- Прошу вас, моя госпожа, назовите мне имя этой чудесной горы!

Она медленно повернулась к нему, скривив лицо в преувеличенном удивлении и презрении:

- Ты никогда не слышал о Фудзи-яме? Верно, зиндзя невежественны так же, как бедны и жалки.

Она опустила голову, так что поля круглой шляпы из осоки скрыли ее глаза. Быстро натянув поводья, Танико развернулась и поехала к служанкам. Внезапное движение вспугнуло двух журавлей в ближних тростниках, они с хлопаньем крыльев поднялись в воздух и скоро превратились в два крошечных силуэта в небе над горой Фудзи.

Путь вниз по берегу протекал медленно. Никто не разговаривал с Дзебу. Танико и служанки, видимо, не считали его достойным своего внимания, носильщики боялись его. Дни отмечались только частыми грозами и необходимостью проходить сквозь бесчисленные барьеры по сбору пошлины. Очень часто дорога совсем исчезала, и они вынуждены были пробираться по загроможденному булыжниками берегу или сквозь непроходимые леса.

В багаж была включена маленькая палатка, которую женщины использовали для сна на открытом воздухе или как укрытие в плохую погоду. Дзебу и два носильщика по очереди стояли на часах, охраняя сон. Когда это было возможно, они останавливались в монастырях или в домах друзей господина Бокудена, некоторые из которых построили на дороге Токайдо настоящие замки.

В один из солнечных дней, спустя восемь дней после выступления из дома, они ехали гуськом по склону, круто поднимающемуся от самого моря, как вдруг один из носильщиков, ехавший впереди, резко вскинул вверх руки. Он упал с лошади и покатился кувырком по склону, размахивая руками и ногами, пока с громким всплеском не исчез среди коричневых камней и сине-белых бурунов. Дзебу успел заметить серо-белое оперение стрелы, торчащей из его груди.