Артур Макгваер - Пришелец Страница 9

— Знаешь что, Бронштейн. Видел я такой психотип людей. Сцуки они. Пользуются своим служебным положением и считают, что нижестоящие им БЕСПЛАТНО работать должны. Ты им сделаешь что-нибудь, а оплату «калёными щипцами» не вытащить. Воспринимают твои законные требования чуть ли не как личное оскорбление. Да вдобавок ещё и норовят тебя ответственным сделать. Лучше не связывайся.

Работу найти удалось в горсовете.

Американов Апполинарий Михайлович, заведующий хозяйственной частью учреждения, выслушал Матвея и прочитав бумагу из электротехникума, непритворно обрадовался.

— Товарищи, вы очень вовремя! Наш электромонтёр заболел, тиф, и сейчас некому проводку прокладывать. Так что Вас, раз уж вам бумагу выписал сам Аркадий Павлович, на должность беру. Оплата сдельная, понедельная.

— А покушать у Вас можно будет? В зачёт зарплаты. А то мы голодные, — решил проверить границы возможного Макаров.

— Отчего нет? Вот вам пропуск и два талона на питание. Вы оба у нас будете работать?

— Брат будет постоянно. А я хочу попытать счастья в бывшем киевском университете.

— Ну так за чем дело встало? Работайте во вторую смену, а утром учитесь.

Апполинарий Михайлович занёс имена ребят в ведомость, и повёл их в подсобку — получать инструменты и провод.

Указав распределительный щиток и куда тянуть проводку, Американов ушёл по делам.

Работа у братьев спорилась. Проверив индикатором наличие «фазы» в щитке, Матвей и Исидор принялись закреплять на стене фарфоровые изоляторы, на которые потом натягивали скрученный толстый двойной медный многожильный провод в лакотканной изоляции.

Смену ребята отработали. Провели в несколько помещений сетевой провод, и даже успели смонировать освещение. Старинные лампы накаливания Эдисона, с угольной(!), а не вольфрамовой нитью накала, изрядно повеселили вселенца. Но ни одна лампа не была разбита, и к окончанию смены несколько кабинетов озарились яркими по сравнению со светом керосинки электрическими лучами.

Поужинав по выписаным талонам в столовой учреждения, довольные первым рабочим днём братья возвращались домой. По пути решили зайти на киевский рынок — купить съестного, — Макарову удалось выпросить немного денег взаймы до получки.

Киевский привоз — место колоритное. Нарядные ларьки нэпманов. Бородатые мужики-крестьяне, задорно торгующиеся с покупателями. Рыскающие в толпе карманники, незаметно облегчающие зазевавшихся граждан от честно и не совсем заработанных денег. Цветастые платья цыганок, гадающих желающим. Они-то и послужили причиной происшествия.

На площадь посреди рынка внезапно вышли комсомольцы, в характерных шинелях, и начали громко вещать народу о пережитке прошлого — гадалках.

Цыгане не остались в должниках. Из разных углов как чёртик из табакерки выкатились дюжие цыганские парни и вначале угрозами, а затем и кулаками попытались прогнать комсомольцев. Завязалась драка.

Рядом с братьями Бронштейнами сцепились невысокий комсомолец и крепкого вида цыган. Цыган, явно физически более развитый, одолевал комсомольца, и справившись с его захватом, стал душить.

Матвей не остался безучастным. Подхватив попавшийся под руку дрын, он огрел цыганского забияку по голове, оглушив того. Щуплый комсомолец оттолкнул потерявшего сознание противника, встал, отряхнул шинель от грязи и снега, утёр разбитый нос и обратился к Бронштейну.

— Спасибо, товарищ. Вовремя вмешался. Этот гад чуть меня не задушил. Отдышавшись, он хотел было броситься на выручку своим товарищам, но это не потребовалось. Вдали раздался пронзительный свист постового, а затем выстрел в воздух. Цыгане посчитали за благо ретироваться.

Рядом с братьями Бронштейнами, жалобно тренькнув, упала цыганская гитара, выброшенная из гущи дравшихся мощным пинком. Макаров взял её в руки и с огорчением рассмотрел треснувший корпус.

Щуплый комсомолец, закончив давать показания постовому, вернулся к братьям.

— Давайте знакомиться. Я — Островский Николай. Алексеевич по батюшке.

— Братья Бронштейны. Исидор и Матвей. Что с цыганами не поделили? — спросил Макаров.

— Да вот был проездом в Киеве, ребята из комитета комсомола попросили помочь провести антирелигиозную акцию. Шли через базар, а тут цыгане эти, доверчивых граждан дурачат. Мы решили вмешаться, остальное вы сами видели.

— Островский, Островский — мысленно бормотал вселенец. Это ведь автор книги «Как закалялась сталь»! Культовый роман о комсомольцах! Имя и отчество тоже совпадают!

Сев на колоду, ребята разговорились.

Глава 5. Ответственность исследователя

Вечером Исидор и Матвей сидели на кухне, обсуждая новости прошедшего дня.

— Вот брат, не стали мы сиднем сидеть дома, попытали удачи — и нашли работу! — довольным тоном прокомментировал Матвей, а на самом деле — пришелец Макаров итоги дня.

— Митя, ты меня сегодня сильно удивил, — ответил Исидор. Не ожидал, честно говоря, от тебя такой прыти.

— Ну, брат… Помнишь, как я сегодня с кровати сверзился?

— Помню. Ты мне ещё тогда сказал, что тебе кошмар снился…

— Ага. Как меня, аккурат в 1938 году, расстреляли. Тёмный подвал, меня избитого, подняли пинком с пола камеры, сказали, чтобы я шёл за конвоиром, мол, переводят меня в новую камеру. Это, оказывается, у них такая уловка, чтобы смертник, которому уже нечего терять, вдруг не набрался бы смелости, и не атаковал. Причём гады, всё учли. Тебя вводят в коридор, а сзади, в стене, окошко. Вот из него палач и стреляет, причём подло — в затылок идущему и ничего не подозревающему человеку.

— Митя, ты чего? — удивился и испугался Исидор. С чего бы то это тебя расстреливать?

— А что, повод нужен?

— Ну да. Мы же в стране победившего пролетариата живём! И на евреев гонения канули в лету. Наших много в правительстве большевиков. Ну, разве что ты в своём сне занялся контрреволюционной деятельностью…

Матвей покраснел.

— Не без этого. И вот что странно — мне в вину ставили… троцкизм. Разделяю я, мол, идеи и методы товарища Троцкого.

— Я тогда вообще ничего не понимаю, — растерялся Исидор. Троцкий же один из вождей Революции. Можно сказать, её трибун. Как это так — в стране рабочих и крестьян идеи Троцкого — контрреволюция?!

— Ну, Исидор, я думал, ты сообразишь. Есть же пример, у всех на слуху…

— Это Великая Французская Революция? — догадался брат.

— Она самая. Робеспьер, я думаю, тоже очень удивился, когда его гильотинировали. И знаешь что, Исидор?

— Что, Митя?

— Я думаю, что нам нужно придерживаться такой стратегии: