Джо Холдеман - Миры неукротимые Страница 9

– Сандра доверила это поручение именно мне по причинам, которые вскоре станут вам понятными. Я не мог не оправдать ее доверия и хотел бы, чтобы вы прочли это послание, пока я еще… в состоянии обсудить его с вами.

– Я посмотрю его вечером.

– Это насчет принципов, идеалов, о сложности…

– О’кей. – Сандра и Парселл? На время я выбросила эту мысль из головы. – Но вы же говорите, что, во-первых, я – идеалистка. Допустим, принимаю. А что во-вторых?

Парселл покачал головой, но ответил не сразу. Выдержав паузу, он произнес:

– Вы никогда не интересовались, почему вас назначили на самый непрестижный пост в Кабинете?

– Интересовалась. И если уж быть до конца откровенной, а не только скромной, я всегда думала, что эту должность создали специально для меня. Сандра протолкнула ее, чтобы у меня была возможность получить опыт на уровне Кабинета и чтобы это было не слишком заметно. Довольно странно, что отдел развлечений есть в Кабинете, а в Комитете его нет.

– Вы правы на девять десятых. Но это была моя идея, а не Сандры.

Такое заявление меня просто шокировало.

– Интересно…

– Или невероятно? – Он взъерошил свои волосы и поморщился. – Я планировал провести этот разговор, когда вы поднаберетесь побольше опыта.

– Побольше опыта, – повторила я. – У меня четыре ученых степени, два мужа и жена – не считая сотни или около того любовников до замужества. Я трижды побывала на Земле. Я как раз была там перед концом света. Я могу жонглировать тремя предметами разных размеров и играть на кларнете. Хотя все это я, конечно, проделываю не одновременно. У меня даже есть небольшой политический опыт. Но вам же этого недостаточно, понимаю.

– Вы закончили?

– Нет. Вы снисходительно относились ко мне, насмешливо поглядывая с высоты вашего положения, добрых шестнадцать лет. А теперь вдруг настолько зауважали мои способности, что даже решили позволить мне выполнять вашу работу? Вы правы, это невероятно. Больше того – неправдоподобно, и я никогда этому не поверю. Я бы могла вам кое-что растолковать.

– А это уже в-третьих.

– Для вас имеет значение приказ?

– Наверное, нет. – Парселл присел на край стола, как птица на жердочку – медленное балетное «па» при низкой гравитации. – Я поведаю вам половину мотивов, побудивших меня обратиться к вам. Иррациональную половину.

– Договорились.

– У меня была дочь, которая родилась за два года до вашего появления на свет. Она очень походила на вас. Мы с ней спорили и конфликтовали многие годы. Но спор для меня был вроде спортивного состязания. Я учил ее дискуссии, как другой отец играл бы со своей дочерью в мяч или в шахматы или ходил в кино.

– Понимаю.

– А она никогда не могла понять. В восемнадцать лет моя дочь перестала со мной разговаривать. А в девятнадцать – эмигрировала на Циолковский. Да, именно туда. Якобы потому, что я так сильно презирал политику и экономику этой планеты. Дух противоречия. Она написала об этом в записке.

– Неужели она погибла там во время войны?

– Она туда просто не добралась. Помните взрыв шаттла в восемьдесят первом?

В том году я занималась в его классе. Он никогда не упоминал о случившемся.

– Боже мой, это ужасно!

– Я не уверен, что любил ее. Наверное, я никогда никого не любил. Конечно, я чувствую себя в какой-то мере виноватым в ее смерти.

Пришлось произнести банальные слова утешения:

– Вы не могли предвидеть гибель корабля. Ее убила «усталость» металла. Самый обыкновенный несчастный случай.

Парселл кивнул в знак согласия.

– Я сказал, виноватым в какой-то мере.

Я присела на стол рядом с ним. Парселл был крупным мужчиной, мое плечо упиралось в его твердый бицепс. Я почувствовала, что мною овладевает искушение обнять и пожалеть этого человека. Мы оба уставились в стену напротив.

– Доктор, мой старый друг, выписал мне таблетки от депрессии и посоветовал продолжать работать как обычно. Это было, когда вы посещали мои семинары по теории экологии. Каждый раз, когда вы открывали рот, я вспоминал о ней. Мне стало невыносимо тяжело приходить на занятия.

– Очень жаль. Вы могли…

– Может, вы ее знали? Она называла себя Маргарет Хаскел.

– Да, припоминаю. Мы вместе посещали бассейн за год до того, как она… Я не знала, что она – ваша дочь, мы почти не разговаривали.

А похожи мы были только веснушками да рыжими волосами, но в бассейне, где все голые, нас бы никто не перепутал. У нее была идеальная, роскошная фигура. А я могла засунуть в плавки сосиску и запросто сойти за парня. По правде говоря, у нас было мало общего.

Я вспомнила, что испытала странное чувство, когда увидела ее имя в списке погибших. Помнится, тогда мне стало очень грустно; я, конечно, плоховато знала ее, но никто из моих знакомых еще не умирал. Поэтому для меня ее смерть оказалась большим потрясением.

– Так вот, я следил за вашим продвижением по службе с тех самых пор. В течение двенадцати лет ваши успехи были для меня источником постоянного раздражения. Я всегда начинал думать о Маргарет и представлять себе, что бы она могла сделать, каких успехов добиться, если бы не погибла. Глупо. – Парселл положил мне на руку свою ладонь, она оказалась удивительно холодной. – Хотя таким путем растят жемчуг, – усмехнулся он. – Кладут раздражающую песчинку в безобразную старую раковину.

Парселл стал мерить шагами комнату.

– И еще. Для девушки ваших лет вы привлекали к себе слишком много внимания, пользовались большой популярностью. Я имею в виду не только работу по демографическому отбору, проведенную вами до старта, хотя это, конечно, сделало вас известной личностью повсюду. Та книга, что вы написали, принесла вам своего рода славу в Ново-Йорке, а у людей славы есть свои отрицательные стороны.

– Слава не была для меня самоцелью. Я даже хотела, чтобы книгу напечатали под псевдонимом.

– Знаю. Благородный жест, но бесполезный. Не раскусить вас мог только какой-нибудь чудак, который проспал летаргическим сном все последние годы.

Книга «Три Земли» повествовала о довольно насыщенном событиями школьном годе, который я провела на Земле, годе, когда грянула война, и о двух печально нашумевших миссиях, в коих я принимала непосредственное участие. Это был просто мой дневник, с разными глупостями и мелочами, которых, возможно, и не стоило упоминать.

– Я даже не пошла на Хаммонд-шоу, где проводилась презентация книги.

– Это мне тоже известно. Такие церемонии жутко утомляют, не так ли?

– Не скажите.

– Только Сандра, ваши мужья и жена знают вас столь же хорошо, как и я. – Он выпустил из виду мою кибернетическую сестрицу Прайм. Ей были известны многие факты моей биографии, в которые я бы никогда не посвятила человека из плоти и крови.