Дуглас Брайан - Диадема богини Страница 9

Аршак внезапно ощутил доверие к этому непонятному человеку, который, вне всякого сомнения, зачем-то заколдовал его, а теперь по столь же далекой от понимания причине снял свои чары. Бывший гвардеец согнул в коленях ноги и по-детски обрадовался тому, что мышцы подчинились, Повозившись немного, он сел и протер глаза.

Была ночь. Над головами у них шелестели деревья, и по этому звуку и пряному запаху листвы Аршак определив, где они находятся: в небольшом саду напротив дворца градоправителя. Не слишком удачное место, подумал Аршак, однако говорить ничего не стал.

Маленький кхитаец внимательно наблюдал за ним. Потом спросил, дружелюбно улыбаясь:

- Ты Аршак, ты говорил это имя Конану.

- Правда, - Аршак удивлялся все больше и больше. - Разве ты был в той харчевне у Абулетеса, когда Бахтияр пытался арестовать похитителя диадемы?

- О да, да, - отозвался кхитаец, кивая. - Я был.

- Кто ты такой? - Аршак чувствовал, что теперь окончательно сбит с толку. Кхитаец ответил с таким видом, будто одно только его имя должно все объяснить.

- Я Ючэн, - сказал он, - я жрец богини Шан.

- Я не знаю такой богини.

- Это богиня моего народа. Далеко, в джунглях.

- Пресветлый Митра! Что же ты делаешь, в таком случае, в этом проклятом богами городе? Я думал, кроме воров, торговцев и взбесившихся от скуки, обжорства и разврата вельмож, тут никого не водится.

- Я пришел сюда за украденным у моей богини, - пояснил Ючэн.

- Хорошо, но при чем тут я? - Аршак слушал, широко раскрыв глаза. Он почти ничего не понимал из того, что говорил ему кхитаец.

- Мне нужен слуга, - без обиняков заявил Ючэн. - Ты лучше пойдешь со мной. Если ты поможешь Шан, мой народ даст тебе много-много хорошего. Деньги, красивые шелка. Будешь хорошо жить.

- Я не понимаю, - признался Аршак. - Почему, в таком случае, ты выбрал меня?

- У меня нет времени долго-долго выбирать. Ты честный и годишься в слуги. Конан тоже честный, но в слуги не годится. Другие нечестные. Я понятно говорю?

- Вполне. И что, в таком случае, я должен буду делать?

- Охранять меня. Не надо воевать. Если кто-нибудь приблизится злой, а я сплю - ты будишь меня. Кричишь: "Ючэн, вставай!" Этого довольно. И еще надо нести статую.

Ючэн жестом указал на темный продолговатый предмет, скрытый под покрывалом. Видимо, это и была статуя.

- Я скульптор, - сказал Ючэн. - Я сделаю новое тело для богини Шан. Она будет смеяться, и у нас выпадет разноцветная роса. Будет красиво. Она обрадуется. Люди тоже обрадуются.

Аршак боязливо покосился на статую, лежавшую на земле. Она подозрительно напоминала обыкновенный труп. Наконец он решился.

- Можно посмотреть?

- Конечно, конечно. - Казалось, Ючэна даже позабавила эта просьба. Он с готовностью снял покрывало, и в лунном свете перед Аршаком предстала фигура женщины, изваянная в полный рост. У нее были длинные волосы, уложенные кольцами надо лбом, большие миндалевидные глаза, изящных очертаний нос и крупный рот. Сложение женщины было достойна бойни: пышная грудь и непомерно узкая талия. Чуть-чуть широковатыми казались бедра, но это искупала идеальная форма длинных ног. Статуя была покрыта тонким слоем позолоты, таким нежным, точно золотой порошок стряхивали с крыльев бабочки.

- Хорошо - прошептал Аршак. Он наклонился поближе, всматриваясь в ее лицо. - Только... Я как будто видел ее раньше.

- Да, да, конечно, ты видел. Все видели.

Аршак вскинул глаза на скульптора.

- Ты лепил ее с этой чертовки Зоэ! - воскликнул он в удивлении. Неужели она согласилась позировать тебе? Не мог же ты ухватить ее черты после одной только встречи? Да и то ты наверняка мог видеть ее только в паланкине, лежа в грязи на обочине дороги, пока она проезжает ко дворцу градоправителя...

Кхитаец тихонько засмеялся.

- Я не лепил, - сказал он. - Это сама Зоэ.

Наступило молчание. Потом Аршак переспросил:

- Что значит "сама"? Так это не статуя?

- Это тело для богини. Ты помнишь, как я сделал тебя неподвижным?

Бывшего солдата передернуло при одном только воспоминании.

- Пожалуйста, если ты не хочешь, чтобы я сбежал, не говори мне об этом. А то я буду тебя бояться.

- Нет, меня неправильно бояться. Я не злодей. Я не убиваю. Я скульптор. Я могу делать людей неподвижными. На время. Навсегда. Меня учили.

- Зачем же ты взял именно ее, Зоэ? Она такая скверная баба...

- Она больше не скверная баба. Зоэ была злая. Такая злая. Она не знала, что такое истина. Шан войдет в ее тело, озарит ее своим духом. Зоэ будет другая. Она увидит, что такое истина. Это правильно. Убить, наказать - было бы неправильно.

Аршак помолчал, осваиваясь с этой новой, непривычной для него философией.

- Возможно, ты и прав, - сказал он наконец и покосился на Зоэ. - И ты хочешь, чтобы я нес ее на себе?

- Да. Она тяжелая. Ты сильный. Я тоже сильный, но по-другому. Я не умею носить тяжелые статуи. Меня не учили. - Он поднял с земли плащ, снял кожаные ремни, петлями свисавшие с его широкого пояса с кистями, и принялся упаковывать превращенную в изваяние Зоэ. Бережно завернул ее в плащ стянул ремни, сделал петли, чтобы можно было нести ее за плечами, как вязанку хвороста.

- Вот так не повредим, - сказал Ючэн удовлетворенно. - Попробуй, удобно ли тебе будет ее нести.

Аршак повиновался. Он плохо соображал, что происходит, - слишком много событий за такое короткое время. К тому же у него кружилась голова и он очень хотел есть.

- Мы чего-то ждем? - спросил он у своего нового хозяина.

Тот покивал.

- Да, мы ждем того человека, Конана. Он должен мне принести одну вещь, за которой меня и отправили в Шадизар. Мы возьмем эту вещь, мы отнесем ее в джунгли.

Издалека донесся приглушенный удар гонга. Кхитаец поднял палец.

- Третья стража, - сказал он. - Я правильно понимаю эти звуки?

- Да, - кивнул Аршак. - Еще две стражи, и наступит утро. Ты хочешь выйти из города на рассвете?

- Лучше ночью.

- Ночью ворота закрыты. Мы сможем уйти только после того, как стражники поднимут решетки.

- Они поднимут решетки, потому что я их попрошу, - уверенно сказал Ючэн. - А теперь я хочу, чтобы ты ел. Ты голоден.

Аршак улыбнулся.

- Мне начинает нравиться эта служба, - сказал он. - Мой прежний начальник, покойный Бахтияр, никогда не обращал внимания на такие мелочи, как голод или жажда подчиненных.

- Как это говорят у вас, на Западе? - задумчиво проговорил Ючэн, роясь в своей шелковой торбочке, затянутой витым шнуром с кисточками. - О мертвых или хорошие слова, или никаких слов.

- А разве у вас, на Востоке, такого не говорят?

Ответ Ючэна заставил Аршака надолго замолчать.

- У нас, на Востоке, нет мертвых. Есть только реинкарнации. Последнее слово он выговорил с особым старанием, стараясь произнести его правильно, без акцента, чтобы собеседник понял. - О вновь рожденных и возрожденных можно говорить все что вздумается, лишь бы справедливо.