Альфред Бестер - Голем 100 Страница 9

— Вы все еще полагаете, что без меня вам не обой­тись?

— Со всей определенностью.

— Что ж, по рукам, мистер Стеклодув.

— Как? Стекло... А, понятной Благодарю вас, госпо­жа Нунн. Мне внести аванс или полную оплату?

— Для «ффф» это не обязательно.

— Но накладные расходы...

— Это — мои проблемы.

— Но если вам понадобится... если от вас потребу­ется...

Она рассмеялась:

— Мои проблемы. Я не обосновываю свои ответы и не раскрываю методы — как же я могу ставить что-то в счет? Вот поэтому моя твердая ставка так высока. И не забудьте, сударь, мне нужны отчеты «Беги-Лови» и Жгуна.

Неделей спустя последовал крайне необыкновен­ный личный визит Гретхен Нунн в рабочий кабинет председателя правления «ФФФ».

— Я пришла, сударь, чтобы дать вам возможность расторгнуть наше соглашение. Я не прошу никакой оп­латы.

— Расторгнуть? Но почему?

— Потому что вы замешаны, как я полагаю, в чем- то гораздо более серьезном, чем мы думали вначале.

— Что же это?

— Вы не поверите мне на слово?

— Я не могу — мне необходимо это знать.

Госпожа Нунн задумчиво поджала губы, потом

вздохнула:

— Ну что ж, поскольку дело такое необычное, при­дется нарушить мои же правила. Будьте добры, посмот­рите сюда.

Она развернула перед председателем на столе для переговоров большую карту района Гиль. В центре кар­ты стояла звездочка.

—- Это Оазис Шимы, а очерченный круг около звез­дочки — тот предел, куда можно добраться пешком за два часа, — пояснила госпожа Нунн. — Два часа туда, два обратно — всего четыре. Это крайний предел по времени, без скидок на какие-то остановки, возможные по дороге.

— Я понял.

От звездочки к окружности змеились во все сторо­ны расходящиеся линии.

— Это маршруты, которые смогли проследить сы- скари из «Беги-Лови» — я взяла это из их отчета.

— Очень остроумно. Однако пока не вижу, в чем серьезность дела, госпожа Нунн.

— Посмотрите внимательно на карту, господин председатель. Что вы видите?

— Ну... в конце каждой дорожки стоит красный крестик.

— А что вы видите в конце дорожек перед самым крестиком?

— Да ничего особенного, кроме того, какие они извилистые... впрочем, погодите, от звездочки они от­ходят пунктиром, а потом проложены штрихами.

— Вот это и есть серьезно!

— Не понимаю, госпожа Нунн.

— Я поясню. Каждый крестик обозначает место, где найден Летальный-Один.

— Как! Убийство?

— Штриховые линии отмечают путь жертвы — то, что смогли проследить сотрудники отдела по расследо-

ванию убийств, где жертва шла и что делала перед смер­тью.

— Перед убийством!..

— Они смогли проследить путь жертвы обратным порядком только до какого-то момента, и не дальше. Это — штрихи. «Беги-Лови» вело доктора Шиму от его Оазиса только до определенного места, и не дальше. Это — пунктир. В этот момент и в этом месте линии встречаются. Даты сходятся. Что скажете?

— Совпадение! Безусловное совпадение! — со­рвался в крик председатель. — Такой блестящий, обая­тельный молодой человек, у которого есть все, что толь­ко можно пожелать! Летальное преступление? Убийст­во? Нет, не может быть!

— Вам нужны еще факты?

— Нет, мадам, мне нужна истина. Неопровержи­мые доказательства, а не зыбкие умозаключения на ос­нове точек и черточек.

— Хорошо, господин Стеклодув, вы получите свои неопр. доки.

Глава 5

И Гретхен Нунн занялась сбором неопр. доков.

Она арендовала на неделю место профессиональ­ной нищенки у входа в Оазис. Дважды в день Шима проходил мимо, но контакта установить не удалось. Она наняла оркестр Армии Оледенения и пела вместе с ни­ми гимны перед Оазисом. Результата никакого, а в Ар­мии жаловались на то, что ее исполнение гимна «Как Ему пчела предстанет, коли Божий Хлад нагрянет?» привело к падению пожертвований на треть.

Ей удалось наконец установить контакт лишь после того, как она подвизалась на роли рассыльной из «Нату­рального Питомника». Доставив первые три обеда, ус­пеха она не добилась. У Шимы были разные девушки, все отмытые до блеска, светящиеся благодарностью и разомлевшие в непривычном тепле. Но в четвертый раз, когда она принесла обед, он был один и впервые обратил на нее внимание.

— Так-так, — улыбнулся он, — с каких же это пор?

— Что именно, сударь?

— С каких пор «Питомник» посылает девочек вме­сто мальчиков-рассыльных?

— Я работаю на доставке, сударь, — гордо сказала Гретхен, — с первого числа сего месяца.

— Да брось ты этого «сударя», ладно? Я же не чи­новник.

— Благодарю вас, су... доктор Шима.

— Откуда ты знаешь про мою степень?

Это была ошибка: и в списках жильцов, и в «Питом­нике» он был обозначен просто как «Б. Шима — Пент- хауз», ей бы следовало это помнить. А реакция у него молниеносная...

Она, как бывало и раньше, заставила свою обмолвку работать на себя:

— Я о вас все знаю, сударь доктор Блэз Шима: При- нстон, МТИ, «Дхоу Кэмикл». Главный химик-парфю­мер в «ФФФ». Печатные работы: «Ароматические угле­водороды», «Эфирные масла», «Химия краси...»

— Имей же совесть, — прервал декламацию Блэз, — это как страничка из «Кто есть кто».

— Оттуда и взяла, доктор Шима.

— Ты искала меня в этом дурацком справочнике? Помилуй Бог, зачем?

— Вы первая знаменитость в моей жизни.

— Кто тебе внушил эту дичь, что я — знаменитость?

Она указала рукой на его апартаменты:

— Так живут только знаменитости.

— Очень лестно, но знаменит лишь мой художник- декоратор. Ты умеешь читать?

— И писать, сударь.

— Нечасто встречается в Гили. Как тебя звать, детка?

— Гретхен,сударь.

— Опять «сударь», Гретхен! А как твоя фамилия, детка?

— У людей моего положения нет фамилий, су... доктор. Это несправедливо, по-моему.

— Ты еще и философ-социолог. Весьма необычно. Будешь завтра мальч... на доставке, Гретхен?

— Завтра — мой выходной, доктор.

— Прекрасно, принеси обед на двоих.

Так начался их роман, и Гретхен Нунн вдруг поняла, к своему крайнему изумлению, что ей все происходя­щее страшно нравится. Она не впервые использовала страсть в деловых целях, но впервые сама испытывала такое наслаждение. В уме она сделала зарубку на па­мять — как-нибудь потом проанализировать психоди­намику своих чувств.

Блэз и вправду оказался блестящим, обаятельным молодым человеком; с ним всегда было интересно, он был неизменно внимательным и щедрым. Из чувства привязанности и благодарности к ней за ту новизну, которую она внесла в его жизнь (вспомните, что он-то считал ее обитательницей самого дна Гили), он подарил ей одну из самых дорогих ему bijoux[4] — бриллиант в пять карат, который он сам сотворил к защите доктор­ской диссертации. Гретхен отблагодарила его должным образом: вставила кабошон себе в пупок и пообещала, что это зрелище — для него одного.