Сэмюель Дилэни - Время, точно нитка самоцветов Страница 9

— Хотите узнать, как не попасть в лапки Мод? — Он подмигнул. — Было бы весьма глупо с моей стороны рассказывать вам об этом, даже имей я такую возможность. К тому же вы всегда можете рассчитывать на свое фамильное состояние. — Он ткнул в грудь большим пальцем. — Поверьте, молодой человек, у Арти Ястреба такового не было. У меня не было ничего подобного. — Он сунул руки в карманы. — Разглядим-ка получше, что у вас там.

Я снова открыл портфель.

Пару секунд Арти просто смотрел. Потом взял несколько штук, повертел в руках, положил обратно и снова сунул руки в карманы.

— Даю за них шестьдесят тысяч. Апробированными кредитками.

— А как все-таки насчет информации?

— Вы не услышите от меня ни слова. — Он улыбнулся. — С какой стати мне вас просвещать?

М-да, в этом мире мало крайне преуспевающих воров. А в других пяти еще меньше. Жажда воровства — это влечение к абсурду и безвкусице.

(Необходимы поэтическое и сценическое дарования, а также некое отрицательное обаяние...) И все-таки это жажда того же рода, что и жажда порядка, власти, любви.

— Ну, что ж, — ответил я.

Откуда-то сверху донеслось слабое жужжание.

Арти с нежностью взглянул на меня, сунул руку под полу пиджака и вынул пригоршню кредиток — окаймленных ярко-красной полосой таблеток достоинством по десять тысяч. Он извлек из пригоршни одну. Две. Три.

Четыре.

— Вам удастся спрятать такую сумму в надежном месте?

— Как по-вашему, почему Мод занялась именно мной?

Пять. Шесть.

— Прекрасно! — сказал я.

— Как насчет портфеля в придачу? — спросил Арти.

— Попросите у Алекса бумажный пакет. Если хотите, я вышлю их...

— Давайте сейчас же.

Жужжание приближалось.

Я протянул ему раскрытый портфель. Арти засунул туда обе руки и начал ловко набивать карманы костюма. Серая ткань уродливо обвисла и оттопырилась. Он огляделся.

— Благодарю, — сказал он. — Спасибо.

Потом он повернулся и торопливо зашагал вниз с полными карманами всевозможных вещей, принадлежащих уже и не мне и не ему.

Я поднял голову и посмотрел в ту сторону, откуда раздавался шум, но сквозь листву ничего не увидел.

Тогда я наклонился к портфелю. Отомкнув внутреннее отделение, где хранились вещи, принадлежащие мне, я принялся торопливо в нем рыться.

Алексис протягивал джентльмену с воспаленными веками очередную порцию виски, тот в это время спрашивал: «Кто-нибудь видел миссис Сайлем? Что это там наверху жужжит?..» — а по камням, пошатываясь и пронзительно крича, шла полная женщина, закутанная в вуаль из выцветающей ткани.

Алексис выплеснул содовую себе на рукав, а джентльмен задал еще один вопрос:

— Боже! Кто это?

— Нет! — вопила женщина. — Нет! Помогите! — И морщинистые руки ее вскинулись множеством колец.

— Разве вы не узнаете? — шепнул кому-то по секрету Ястреб. — Это же Хенриетта, Княгиня Эффингемская.

Невольно услышав это, Алексис поспешил на помощь. Но княгиня шагнула в просвет между двумя кактусами и скрылась в высокой траве. Все гости бросились за ней. Они уже разыскивали ее в подлеске, когда лысеющий господин в черном смокинге с бабочкой и индийским кушаком откашлялся и взволнованным голосом произнес:

— Простите, мистер Спиннел?

Алексис резко обернулся.

— Мистер Спиннел, моя мать...

— А вы кто такой? — Алексис был явно раздосадован этой заминкой.

Господин вытянулся по стойке смирно и гордо объявил:

— Храбрейший Клемент Эффингемский! — При этом его штанины затрепетали так, точно он вознамерился щелкнуть каблуками. Однако сохранить внятность речи ему не удалось. Спесь с его лица точно ветром сдуло. Он залепетал.

— Ох, я... моя мать, мистер Спиннел. Мы были внизу, там, где другие гости, и вдруг она непонятно из-за чего-то огорчилась. Она убежала сюда ах, я же говорил ей, что этого нельзя делать! Я знал, что вы будете недовольны. Но вы должны мне помочь! — И тут он взглянул наверх.

Все гости смотрели туда же.

Закрывая луну, на крышу медленно опускался вертолет, прикрывшись едва различимым зонтиком сдвоенных винтов.

— Ах, пожалуйста... — продолжал господин. — Ну куда же вы смотрите! Может, она опять спустилась вниз. Я должен, — он быстро огляделся, — ее отыскать.

И он торопливо пошел. В сторону, куда не направлялся ни один из гостей.

Внезапно синкопой жужжанию раздался мерзкий треск, перешедший в грохот, и пластмассовые осколки прозрачной крыши с дребезжанием посыпались сквозь ветви деревьев, со звоном разбиваясь о камни...

Я вбежал в лифт и уже расстегнул портфель, когда меж смыкающимися лепестками двери втиснулся Ястреб, и фотоэлемент вновь раздвинул створки.

Я со всей силы шарахнул кулаком по кнопке, закрывающей двери.

Парнишка покачнулся, ударился плечом о стену, с трудом восстановил равновесие и дыхание.

— Слушай, в вертолете полицейские!

— И наверняка лучшие из тех, что сумела подобрать сама Мод Хинкл.

Я отодрал от виска вторую прядь белокурых с синеватой проседью волос.

Она полетела в портфель следом за пластидермовыми перчатками (крупные, изборожденные морщинами пальцы, синие вены, длинные сердоликовые ногти), которые были руками Хенриетты и покоились теперь в шифоновых складках ее сари.

И тут лифт резко остановился. Когда дверь открылась, на мне еще оставалось пол-лица Храбрейшего Клемента.

Весь в сером, с предельно мрачной физиономией, в лифт ворвался тот Ястреб. За его спиной, в причудливом павильоне, украшенном с восточным великолепием (и с разноцветной мандалой на потолке), танцевали люди. Арти толкнул меня на кнопку, закрывающую двери; потом бросил на меня странный взгляд.

Я лишь вздохнул и окончательно освободился от маски Клема.

— Наверху полиция? — задал неуместно банальный вопрос тот Ястреб.

— Похоже, Арти, — сказал я, застегивая брюки, — дело обстоит именно так. — Кабина неслась все быстрее. — А вы, судя по виду, расстроены не меньше Алекса.

Я стащил смокинг, вывернул его рукава наизнанку, свободной рукой сорвал с груди крахмальную белую манишку с черной бабочкой и запихнул ее в портфель с остальными манишками; вывернув смокинг до конца, я надел добротный серый пиджак «в елочку», принадлежащий Ховарду Калвину Эвингстону. Ховард (как и Хэнк) рыжеволосый (но не такой кудрявый).

Когда я стащил с головы лысину Клемента и встряхнул волосами, Арти поднял свои неповторимые брови.

— Кажется, при вас уже нет тех громоздких вещиц?

— О них уже позаботились, — резко ответил он. — С ними все в порядке.

— Арти, — сказал я, настраивая голос на вселяющий чувство уверенности, искренний баритон Ховарда, — наверное, только из-за моего беззастенчивого самомнения я вдруг решил, что все эти полицейские Регулярной службы прибыли сюда по мою душу...