Игорь Волознев - Метагалактика 1995 № 1 Страница 9

Гроцер спешился. Максимилиан последовал его примеру.

— Возьми у его благородия коня, — приказал Гроцер подбежавшему подростку. — Скакун ему больше не понадобится.

Разбойники встретили дружным хохотом слова главаря.

— Заодно пусть отдаст кошелек! — скалил зубы рыжий бандит с серьгой. — Все равно за золото он не купит расположение привидений!

— Заткнись, Дремба! — перебил его одноглазый, который после поединка проникся к Максимилиану уважением. — У тебя только одни деньги на уме. Зачем они тебе? В твоих руках они все равно, что вода: все спускаешь в карты да тратишь на баб!

— Считай, что он уже мертвец! — не унимался Дремба. — На том свете кошелек ему не понадобится! Возьмем его золото и разделим по-братски!

Гроцер властным жестом заставил людей умолкнуть.

— Дремба прав, — сказал он. — На башне тебе, сударь, деньги будут ни к чему. А если ты возьмешь их с собой, то и нам они не достанутся, потому что никто из нас не пойдет туда, твое тело так и будет там лежать, пока не рассыпется в прах. Так что отдал бы ты Мне свой кошелек. Клянусь честью, если случится чудо и завтра ты явишься перед нами живой, то я верну его тебе в целости.

Ни слова не ответив, Максимилиан вынул из кармана кошелек и бросил главарю. Гроцер взвесил его в руке, с усмешкой покачал головой: кошелек дворянина был слишком тощ.

— Так могу я все-таки узнать причину твоего желания попасть на бал призраков? — главарь, сощурив глаз, пристально посмотрел на Максимилиана. — Старинное предание гласит, что человек, оказавшийся на празднестве привидений, может многое узнать. Ему будто бы открываются места, где спрятаны древние клады, он может вопрошать о будущем, а пять лет назад здесь объявился один чудак, который хотел выведать у призраков тайну философского камня… — Гроцер осклабился. — Мы пропустили его на башню и с тех пор больше не видели… Ты, наверное, тоже хочешь что-то узнать у них?

— Мне было предсказано, что сегодняшней ночью призраки помогут мне отомстить убийце моей невесты, — печально ответил Максимилиан. — Это произошло два месяца назад в глухом лесу в окрестностях моего карпатского поместья. Мы с Луизой обручились еще в Париже. Там же мы рассчитывали пожениться, но внезапная болезнь моего отца заставила меня спешно выехать на родину. Я рвался назад, в Париж, где меня ожидала невеста, но болезнь отца затянулась, и Луиза, которая горячо любила меня и тяготилась нашей разлукой, согласилась приехать сюда и венчаться в нашей сельской церкви… Я узнал о случившемся поздно вечером от ее кучера и лакея. Смертельно перепуганные, они пешком добрались до моего дома. В лесу на карету напал дерзкий и злобный разбойник, он с первого же выстрела наповал уложил одного из лакеев, ударом сабли ранил кучера и обратил в бегство второго лакея… Луиза оказалась в руках этого грязного животного… — голос Максимилиана задрожал, рука непроизвольно сжала эфес шпаги.

— И ты его, конечно, не нашел, — предположил Гроцер.

Максимилиан метнул на него гневный взгляд.

— Ночь была темна, а лес велик, — взяв себя в руки, ответил юноша. — Я и мои люди искали убийцу несколько дней, но он как в воду канул… В брошенной карете я нашел тело моей невесты… Злодей унес с собой то немногое, что было у нее, он не постыдился даже сорвать с нее золотую цепочку с жемчужным медальоном в форме трилистника — мой подарок в день нашей помолвки… Одна старая ворожея, которая живет в горах, предсказала мне, что призраки Вратиславского замка помогут мне найти убийцу, — добавил Максимилиан, помолчав. — Предчувствие говорит мне, что ее слова сбудутся.

— Опомнись! — взвизгнул Дремба. — Ты погибнешь среди привидений! Они убьют тебя, высосут твой мозг, выколют глаза!..

— Сбросят с башни! — вторил ему усатый толстяк.

— Тебе лучше остаться с нами, — поддержал их Гроцер. — Подыматься наверх в такую ночь — это чистое безумие!

Юноша отрицательно качнул головой.

— Да свершится воля всевышнего, — молвил он тихо и перекрестился.

— Не пускайте его! — голосил Дремба. — Разве вы не видите, что он сумасшедший?

Разбойники, окружавшие Максимилиана, согласно закивали головами, несколько рук протянулось к юноше и схватило его, намереваясь насильно отвести в подвал.

Главарь, обнажив шпагу, заставил своих людей податься назад.

— Он не похож на сумасшедшего! — рявкнул Гроцер. — Если он этого хочет — пусть идет, мы не вправе удерживать его, тем более я дал ему слово.

— Я рад, что ты не забыл о нем, — с учтивым поклоном заметил Максимилиан.

— Чего глаза вылупили! — закричал Гроцер на своих сотоварищей. — Надвигается гроза, быстро расседлывайте лошадей и уводите их в подвалы! А вам, сударь, — он обернулся к Максимилиану, — надо бы поторопиться, если вы хотите до наступления полуночи подняться на вершину одной из этих башен.

— Я иду, — сказал Максимилиан. — Прощайте и молитесь обо мне.

Он повернулся и шагнул в направлении центрального здания, как вдруг перед ним, широко расставив ноги, встал Зигмунд. Одна рука разбойника была засунута за пояс, в другой был зажат горящий смоляной факел.

— Ты так и пойдешь, даже не узнав путь? — спросил одноглазый.

— Разве туда трудно попасть?

— При дневном свете — не слишком. Но в сумерки…

— Войдя в здание, ты обнаружишь целый лабиринт коридоров и зал, — вмешался Гроцер. — Не зная нужной лестницы, ты можешь всю ночь проплутать и не подняться на башню.

— Нужной лестницы? — на лице молодого человека мелькнула растерянность. — Но я непременно должен попасть на бал призраков!

— Если тебе так охота сунуть голову в пасть к сатане, то я могу проводить тебя до второго этажа, — сказал Зигмунд.

Гроцер присвистнул от изумления.

— Ты хочешь сейчас пойти туда?

— Что с того? — Зигмунд пожал плечами. — Десятки раз мне приходилось бывать на волосок от гибели, так что испытаю-ка я судьбу еще раз. Тем более призраки начнут слетаться только после полуночи, а до тех пор я успею проводить нашего гостя до лестницы и вернуться назад.

— Ну, как знаешь. — Гроцер повернулся и зашагал к кострам, на которых женщины жарили мясо. Его приближенные гурьбой направились за ним.

Молодой барон с признательностью взглянул на Зигмунда.

— Вы великодушный противник, — сказал он.

— Я не шутя намеревался заколоть тебя, сударь, и вправе был ожидать от тебя того же самого, — возразил одноглазый. — Но ты сохранил мне жизнь. Так что за мной должок… Однако поторопимся, — он озабоченно посмотрел на небо. — Через полчаса настанет темень, хоть глаз выколи.