Валерий Алексеев - Чуждый разум Страница 9

- Основания? - деловито спросил "Идеал".

- Нечеловеческая мягкость, - начал перечислять Владимир Иванович, излишняя терпимость, я бы сказал, всетерпимость, граничащая с равнодушием...

- Вы лжете, Фомин! - резко перебил его "Идеал". - Я знаю Гамлета, он не таков. Это азартный человек, в душе игрок, хотя и несколько робок. Очищаю вас от этого подозрения.

- В таком случае Роберт Ахябьев, - с меньшей уверенностью проговорил Владимир Иванович. - Основания - умение оперировать с девятизначными числами в уме, болезненная склонность к завиральным идеям, к необоснованным гипотезам и к бесстыдному юмору.

- Как вы сказали? - переспросил "Идеал". - К бесстыдному юмору?

Он зашипел и надолго умолк. Только через минуту, осипший от беспрерывных криков "Але!", "Але!", Фомин услышал вновь бархатный бас "Голубого Идеала":

- Да вы шалун, Володя. Меня чуть не задушил хохот. Запомните, мой мальчик: есть юмор и есть бесстыдство. Бесстыдство - очень серьезная вещь. Серьезная и мрачная.

- Так очищаете?.. - робко спросил Владимир Иванович.

- Ну нет, голубчик, - весело сказал "Идеал". - Тут больше зависти, чем подозрения. С этим и оставайтесь. Кто дальше?

- Один Путукнуктин... - пробормотал Фомин. - Вот никогда бы не подумал. Хотя, с другой стороны...

- Что вы там бормочете? - поторопил его "Идеал". - Имейте в виду, вы исчерпали свой полугодовой лимит машинного времени. Одна минута разговора со мной стоит полтора миллиона. До Нового года вам придется считать на пальцах. Если придется вообще.

- Да, да, конечно, - поспешно проговорил Фомин. - Я сознаю и готов нести ответственность. Но Славка Путукнуктин... Конечно, он молод, имеет привычку задавать нелепые вопросы, длинноволос, не по-земному миловиден... И потом, простите, у него практически не растет борода!

- У Наполеона, между прочим, тоже не росла борода, - заметил "Идеал". Это все ваши подозрения?

- Все.

- Не густо, Вова. Отпускаю вам ваши грехи. Что бы ни случилось мужайтесь.

И "Голубой Идеал" отключился.

Между тем остальные пришельцы, кое-как отобедав, вернулись к себе в отдел. Молодой Путукнуктин был совсем плох. По галерее Мгасапетов и Ахябьев вели его чуть ли не под руки: он ослабел от переживаний и еле волочил ноги. Огромная толпа сослуживцев, покинув кафетерий, устремилась было за ними, но группа молодых ребят, взявшись за руки, перекрыла проход на галерею, и только несколько прорвавшихся шли в отдалении, останавливаясь всякий раз, когда Ахябьев оглядывался.

Однако, войдя в триста пятнадцатую и заняв свое рабочее место, Слава Путукнуктин несколько приободрился. К пушистым щекам его вернулся слабый румянец, глаза заблестели. С детским, любопытством Путукнуктин принялся разглядывать стены комнаты, шкафчики, пульты, особенно его умилил хитроумный оконный переплет.

- Как будто впервые увидел! - повторял Путукнуктин с восторгом. - Ей-богу, как будто впервые!

Он посмотрел на хмурого Ахябьева и разразился заливистым смехом.

- Прелестная зверушка! - приговаривал он, тыча в Роберта пальцем. Очаровательное двуногое!

Со стороны можно было подумать, что Путукнуктин пьян. Но приступ веселья кончился так же внезапно, как и начался. Славик побледнел, умолк, дыхание его участилось, взгляд стал блуждающим, глаза потемнели и запали.

- Воздух, - сказал он с беспокойством. - Вы чувствуете? Воздух. Сплошной сернистый газ. Роберт, у тебя не щиплет в глотке?

Ахябьев отрицательно покачал головой.

- Послушайте! - воскликнул Путукнуктин. - Мне плохо! У меня сожжены все легкие, я умираю!

Он судорожно схватился за горло, лицо его исказилось. И тут Гамлет Варапетович, который до сих пор сидел нахохлясь за своим пультом и не произносил ни звука, второй раз за сегодняшний день проявил свою власть.

- Мальчишка! - гаркнул он, побагровев от натуги. - Перестаньте морочить нам голову! Вы шесть месяцев у меня на глазах дышали этим воздухом и чувствовали себя превосходно! Ваши легкие рассчитаны на этот воздух, другого вы и не заслуживаете!

Путукнуктин перестал корчиться, отпустил свой накрахмаленный воротничок и с недоумением уставился на Гамлета.

- Что вы хотите этим сказать? - пролепетал он в полнейшей растерянности.

Но Гамлет Варапетович был настолько разгневан, что не смог выговорить больше ни слова, хотя рот его был открыт, а глаза вращались в орбитах.

- Видишь ли, Славик, - вкрадчиво сказал Роберт Аркадьевич, быстро оценивший ситуацию и уже успевший найти в ней определенную долю юмора. - Шеф имеет в виду, что тебе удалось одурачить себя самого, но нас не так легко одурачить. Ты внушил себе, что прислан извне, но, к сожалению, твое воображение сильнее логики. Пришелец как устройство специально рассчитан на земные условия, и для него сернистый газ в воздухе - совершенно естественная и необходимая приправа вроде постного масла к редьке. Кто угодно будет задыхаться от смога, только не пришелец.

- Да, но... - начал было Путукнуктин и задумался. Он машинально поправил галстук, достал расческу и принялся приводить в порядок свои длинные локоны. При этом лицо его все больше и больше грустнело. - Жаль... - проговорил он наконец и зарделся. - В рамках этой гипотезы многое нашло бы свое объяснение.

- Например? - вежливо поинтересовался Ахябьев.

- Например, моя Люся считает, что я в некотором роде... нестандартен. И, уж во всяком случае, не от мира сего.

- Ей, конечно, виднее, - с юмором сказал Ахябьев, - но для нас твоя Люся не авторитет. В том-то вся и штука, что пришелец должен быть абсолютно типичным. Как всякая модель, построенная на основе общих представлений... Постойте, постойте! - вдруг оживился Ахябьев. - Я, кажется, что-то нащупал. Предположим, мы строим модель коровы, способной автономно функционировать в стаде и не возбуждать подозрения у остальных коров, а также у пастуха. Включим ли мы в программу ящур, бруцеллез или рак вымени? Скорее всего нет. Эти признаки характерны, но не системны. У меня, например, старинные нелады с печенью. Гамлет, а у тебя? Сдается мне, что ты здоров как бык. Как типичный бык, я имею в виду. Или, пользуясь терминологией Люси Путукнуктиной, как бык стандартный. А, Гамлет?

- Ну, если не считать стенокардии... - задумчиво сказал Мгасапетов. - Но мне это не мешает функционировать.

- Тебе не мешает - пришельцу помешало бы, - возразил Ахябьев. - Пришельцу стенокардия без нужды.

Хорош был бы наш "Луноход" со стенокардией. Или с холециститом.

- Ты забываешь, Робик, - сказал Гамлет Варапетович, ~ что "Луноходу" нет нужды вживаться в стадо.

- Экая важность! - отмахнулся Ахябьев. - Да не будь у тебя стенокардии, я бы и глазом не моргнул. При всем моем к тебе уважении. Ты мне подходишь даже совершенно здоровый. Короче, Гамлет, как это ни прискорбно, мы с тобой отпадаем. Славик, у тебя, кажется, хронический насморк?