Александр Чуманов - Иван родил девчонку Страница 9

…Незаметно подкрался пенсионный возраст. И были устроены торжественные проводы заслуженного человека.

Капитолина Викторовна пришла на торжество в новой черной паре, мало чем отличавшейся от предыдущего наряда. На ее строгом жакете сияли награды за долголетний добросовестный труд.

Новый директор, недавно назначенный в школу, произнес прочувствованную речь.

И Капитолина Викторовна растрогалась. А растрогавшись, попросила слова. И без лишних антимоний заверила родной коллектив, что именно сейчас решила не покидать школу на произвол судьбы.

— Я поняла, — сказала она, — что мой опыт еще пригодится делу народного образования. К нам в школу пришло много молодых учителей, которым еще предстоит найти себя в нашем почетном нелегком труде. И я помогу им. Мне не нужно много часов, я готова остаться совершенно бескорыстно, чтобы вы не почувствовали себя сиротами.

От этих слов сироты содрогнулись, а некоторые слабонервные даже натурально заплакали, чем еще больше укрепили старую учительницу в решимости сражаться на ниве просвещения до последнего вздоха.

И тут грянула школьная реформа.

Сперва Капитолина Викторовна восприняла весть о ней философски. Реформ на ее памяти случилось немало, и ни одна из них всерьез не затронула матерого литератора. Но тут сверху повалили инструкции, приведшие Оглоблину-Шумскую в смятение и некоторую панику. Под инструкциями стояли совершенно новые фамилии. Новые фамилии замелькали в горячо любимых журналах.

— Выручайте, Капитолина Викторовна, — взмолился однажды хитрый директор, — приезжает комиссия из облоно! Смотреть открытый урок литературы! Вся надежда на вас!

И она, не почувствовав коварства, милостиво согласилась.

За этот открытый урок директор школы схлопотал, как и надеялся, строгий выговор. Будь Оглоблина-Шумская помоложе, она бы еще показала кой-кому, она бы еще поспорила о методах и путях педагогического поиска. Но отрицательная оценка урока так изумила старуху, что у нее впервые в жизни ни с того ни с сего заболело сердце. Годы есть годы.

Словом, она сама отошла от дел, чем всерьез порадовала коллектив школы.

Став пенсионеркой, Капитолина Викторовна совершенно не знала, чем себя занять. И все чаще стали закрадываться сомнения относительно полезности прожитой жизни. Она гнала эти сомнения прочь, но они снова приходили. Так приходят тараканы, когда соседи начинают вести с ними войну по всему фронту. Но тараканы в большом доме неистребимы, потому что всем соседям никогда не удается договориться о полном согласовании действий.

Неизвестно, куда бы со временем завели сомнения бедную Капитолину Викторовну, если бы как раз в эту пору не стал к ней захаживать на чай один старичок, такой же высокий и худой, как и сама учительница. Этот с виду очень добродушный старичок раньше служил там, где рассматривают всякие изобретения на предмет пригодности их для народного хозяйства. Он занимал довольно высокий пост и за свою долгую плодотворную деятельность зарезал столько всяких начинаний, что уже даже и не знал точно сколько. А потом его отправили на заслуженный отдых, хотя он еще чувствовал полноту сил и творческой энергии.

И Капитолина Викторовна, такая всегда неприступная, откликнулась на зов одинокого родственного сердца. Они полюбили пить по вечерам чай и тепло вспоминать ушедшие времена. Хотя, конечно, и раньше случалось всякое, но всякое как-то подзабылось.

Однажды Степан Степанович пришел несколько возбужденным и приволок какой-то огромный плоский сверток.

«Что это?» — хотела полюбопытствовать бывшая учительница, но вовремя остановила свое нетерпение, посчитав его бестактным.

И Степан Степанович все рассказал сам:

— Представляете, Капитолина Викторовна, хотел на досуге проверить кой-какие изобретения, которые в свое время отверг не глядя. И вот смастерил. Сам. Полюбуйтесь!

Он снял газетную оболочку, и перед Капитолиной Викторовной оказалась самая обычная дверь, наполовину из досок, наполовину из древесностружечной плиты.

— Называется «Дверь в двухмерное пространство»! — торжественно провозгласил Степан, Степанович и указал широким жестом на свое детище, словно приглашая войти.

Капитолина Викторовна слабо представляла себе двухмерное пространство, она с вежливым любопытством глядела на дверь и продолжала молчать, ожидая дальнейших разъяснений.

— Там весьма любопытно, я уже заглядывал в замочную скважину. Может, зайдем на минутку, Капитолина Викторовна?

— Зайдем, — с готовностью встала она, разглаживая складки на своей черной юбке.

Они взялись за руки и вошли в удивительный мир, который сперва показался Капитолине Викторовне продолжением обычного мира. Но только сперва.

Все вокруг — здания, люди, ландшафт, — казалось, принадлежало многим эпохам одновременно и никакой в отдельности. Стоило обойти предмет сбоку, и он бесследно исчезал, так как имел нулевую ширину. То же самое происходило и со Степаном Степановичем, да и с ней самой. Но это не внушало никакого страха. Наоборот, непривычное веселье охватило душу.

Так же крепко держась за руки, они сделали несколько шагов. Удивительная дверь исчезла за углом. Но и это не встревожило.

— Посторони-ись! — гаркнул некто в железных доспехах над самым ухом.

Старики прижались к стене. Послышался звон кандалов, и на дороге показалась серая толпа.

— Кто это? — поинтересовалась Капитолина Викторовна у прохожего.

— Злодеев на эшафот повели! — радостно ответил прохожий.

Капитолина Викторовна пригляделась к толпе и начала различать отдельные лица. Впереди всех шел изможденный Пушкин, он поддерживал плечом своего друга Евгения, которому железы разбили лодыжки. Дальше следовали типичные представители, лишние люди — Чацкий, Печорин, Базаров… Множество знакомых лиц.

Кандальники были трехмерными, они не помещались в чуждом пространстве. Они шли, и двухмерный мир трещал, вспучивался, местами лопался даже. И все же был очень прочным.

— Смотрите, смотрите, Капитолина Викторовна! — свистящим шепотом напомнил о себе Степан Степанович. — Ползунов, Менделеев, Попов… Допрыгались, голубчики!

Старики глянули друг на друга счастливыми глазами и увидели, что никакие они не старики, а средних лет люди, которым жить и жить вечно, пока существует этот двухмерный мир. Мир, в котором отсутствует не только объем, но и время. Время и подавно!

И они пошли рука об руку, рука об руку, и не больше, счастливые и радостные, как никогда раньше. Пошли, все дальше и дальше удаляясь от волшебной двери.

САМОЛЕТ ИЗ СИРОТСКА