Айзек Азимов - Постоянная должность Страница 9

— А? — Он испуганно вздрогнул. — Прошу прощения, мисс Мэкрис. Боюсь, что я ничего не слышал.

— Наверняка, — игриво сказала Джин Мэкрис, — вы вышли из кабинета в такой глубокой задумчивости, что мне пришлось схватить вас за локоть, чтобы вы не стукнулись лбом о дверь.

— Да, да. Теперь я пришел в себя.

— Профессор Литтлби не… — она взглянула украдкой на дверь в кабинет, сердился или еще что-нибудь?..

— Нет, это была довольно обычная беседа.

— Это хорошо. В таком случае я хотела бы сказать вам… Понимаете, если вы расстроены из-за Ральфа… если ощущаете своего рода личную потерю. То не думайте, что…

Она вперила в него взгляд, наклонив к нему свое длинное лицо. Ее голос дрожал от возбуждения, как будто она давным-давно собиралась сказать ему нечто важное, но явно не хотела испортить себе удовольствие, изложив дело в двух-трех словах.

— Мисс Мэкрис, у меня сейчас начнется лекция. Скажите определеннее, что вы имеете в виду?

Ее лицо вдруг оказалось совсем рядом, глаза сверкали:

— Только то, что Ральф не был хорошим. Только то, что вам не нужно расстраиваться из-за него. Он ненавидел вас!

ГЛАВА 5

Студенты уже собрались, когда Брэйд, запыхавшись, вошел в аудиторию.

Во всем старомодном и неудобном здании химического факультета эта аудитория была самой старомодной и неудобной. Ряды в ней поднимались амфитеатром, и в обоих проходах были сделаны пологие ступени. Несколько последних рядов шли вдоль боковых стен, образуя балкон.

Аудитория могла вместить до двухсот пятидесяти человек, она была хороша для проведения семинаров и контрольных работ, когда студентов рассаживали подальше друг от друга. Но лекции по органической химии слушали всего шестьдесят четыре студента последнего курса, и обычно небольшая группа сидела в центральном секторе, а остальные в самых разных уголках.

Места за студентами не были закреплены постоянно, и Брэйд считал, что самопроизвольное распределение студентов в аудитории можно было решить математически, как задачу по диффузии.

Как правило, наиболее отдаленные места занимали самые бедные студенты. Может быть, они не хотели быть в центре внимания и тем самым стремились отделиться от своих более обеспеченных однокурсников? Или находили преподавателя скучным и неприятным и старались ослабить звук его голоса расстоянием?

Это могло бы послужить темой исследования психологов, подумал Брэйд. Но сегодня студенты сидели совсем не так, как всегда. Все шестьдесят четыре студента сбились в тесную кучку у самой кафедры, как будто какая-то гигантская рука продвинула их вперед и спрессовала. Когда Луис Брэйд прошел к своему месту на кафедре, он не мог удержаться, чтобы не поправить очки, как бы не веря своим глазам.

«Они хотят наблюдать за моим лицом, — подумал он. — Они хотят видеть, как я буду выглядеть на кафедре после того, как погиб один из них».

Он начал читать лекцию обычным сухим и ровным голосом:

— Сегодня мы начнем рассмотрение нескольких важных групп соединений, которые характеризуются наличием в их молекулах углерода и кислорода, соединенных двойной связью. Их называют карбонильной группой.

Он нарисовал на доске карбонильную группу. В его голосе не было никакой дрожи, он звучал нормально, событие в лаборатории не повлияло на него. На этот раз он был рад, что выбрал такой стиль чтения лекций, при котором эмоции были сознательно исключены.

Этот стиль был полной противоположностью, например, тому, как читает лекции Меррил Фостер, другой преподаватель органической химии на факультете (семь лет в этой должности, старший преподаватель, как и Брэйд, способный, честолюбивый и любитель показных эффектов).

Фостер читал лекции в нарочито разговорной манере, которая нравилась некоторым слушателям, но в то же время ослабляла дисциплину. Ненужное вещество, образующееся в побочных реакциях в процессе синтеза, Фостер называл «творогом» или «пахтой». Он никогда не «добавлял пиридин», он всегда «впрыскивал пиридин в реакцию».

Еще неприятней была привычка Фостера перемежать свои лекции пренебрежительными замечаниями в адрес кого-либо из слушателей и тем самым завязывать состязание в остроумии между кафедрой и задними рядами состязание, которое кафедра могла всегда выиграть.

Брэйд продолжал:

— Как видите, атом углерода в карбонильной группе имеет две свободные валентные связи, которые легко можно заполнить двумя атомами водорода. В результате получим соединение, которое называется формальдегидом.

Странно, что он может читать лекцию и в то же время следить за интенсивной подспудной работой собственной мысли. Это напомнило ему старую шутку об одном пожилом профессоре, который как-то сказал:

«Знаете, прошлой ночью мне приснилось, что я читаю лекцию своим студентам. Вдруг я проснулся и, боже мой, увидел, что действительно ее читаю!»

Ральф Ньюфелд слабо успевал по предмету, который преподавал Фостер, и получил отметку «удовлетворительно». Брэйд пытался поговорить с Ральфом об этом, но тот упорно отмалчивался и, наконец рассердившись, сказал о своей личной неприязни к Фостеру.

Брэйду казалось, что он знает, как все это могло получиться. Ральф представлял собой такую удобную мишень, что Фостер не мог удержаться, чтобы не направить в него стрелы своего остроумия. А Ральф не относился к числу тех, кто безропотно принимает удары. Если Фостер язвил в его адрес, то Ральф обязательно отвечал ему тем же, причем иногда язвительнее, чем ожидал лектор.

Трудно сказать, мог ли повлиять на отметку личный антагонизм, но Брэйд решил самым внимательным образом изучить все, что Фостер писал о Ральфе.

Он медленно написал уравнение преобразования метилового спирта в формальдегид, а потом аналогичное уравнение получения ацетальдегида из этилового спирта. Затем изложил условия, необходимые для протекания данных реакций. После этого легко будет перейти к обсуждению частично ионного характера карбонильной группы и ее резонансных форм.

Мысли Брэйда продолжали свою подспудную работу: «Но почему же кому-то понадобилось убить Ральфа?»

Перед ним опять встало длинное лицо Джин Мэкрис, и он, как тогда, ощутил ее дыхание на своем подбородке, когда она выпалила: «Он ненавидел вас!»

А она — она тоже ненавидела Ральфа. Она выказывала такую неистовую ненависть к юноше, что у Брэйда волосы вставали дыбом при одном воспоминании.

За что было ей ненавидеть Ральфа? Конечно, для ненависти существует много причин, особенно если дело касается девушки и молодого человека. Но что произошло именно в данном случае? И почему же, черт побери, Ральф должен был ненавидеть Брэйда?