Филип Фармер - Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений Страница 9

«Очень странно, — подумал Кикаха. — Все, что происходит очень странно».

Однако, пока ничего, Кикаха объяснить не мог.

Впрочем, ясно было одно: Вольф не мог действенно функционировать в качестве господа этого мира, иначе бы этого не произошло. Вольф был либо убит, либо пленен в собственном дворце, либо прятался в каком-либо из миров.

Вскоре капрал приказал отряду возвращаться вниз. Они опять стали исследовать все известные стволы в их секторе. Когда они добрались до коридора, то были усталыми, запарившимися и злыми. Их дурные чувства ухудшились из-за словесных оскорблений офицеров.

Рыцари никак не могли поверить, что Кикаха сбежал от них, и фон Турбат тоже.

Он поговорил с офицерами и составил более подробные планы, а потом приказал возобновить поиски. Возникла задержка, покуда солдатам раздавали бутылки воды, сухари и сушеное мясо. Кикаха сгорбился у стены вместе с другими и говорил только тогда, когда заговаривали с ним.

Другие из его группы служили вместе, но не спрашивали, из какого он взвода — они слишком устали и не хотели тратить силы на разговоры.

Уже час как стемнело, прежде чем поиски отменили. Один офицер заметил, что Обманщик не уйдет хотя бы потому, что поток беженцев на всех мостах прервали.

Каждый мост сильно охранялся, а берега реки напротив города патрулировались.

Более того, уже сейчас начинались обыски домов.

Это означало, что поисковым партиям не видать желанного сна. Они всю ночь будут оставаться на ногах, ища Кикаху.

Солдаты не протестовали. Они не хотели подвергнуться наказанию кнутом, кончаемому кастрацией, а потом повешением, но между собой они ворчали, и Кикаха внимательно слушал их, извлекая информацию.

Это были крепкие, твердые ребята, — подчинившиеся бы любому приказу, в том числе и самому бессмысленному.

Маршировали они достаточно четко, хотя бедра у них безмолвно кричали от боли.

Кикаха сумел попасть в задний ряд взвода, и когда они свернули на улицу, где не было ни местных, ни завоевателей, он исчез в дверном проеме.

4

Дверь, у которой он стоял, нельзя было, конечно, открыть снаружи. Она закрывалась изнутри большим засовом, применявшимся всеми гражданами Таланака для защиты от рыскавших по ночам воров.

Где есть цивилизация — есть и воры.

Кикаха в данную минуту был благодарен этому факту. Во время предыдущего длительного визита в Таланак он преднамеренно свел близкое знакомство кое с кем из уголовной среды. Эти люди знали много потайных ходов выхода и входа в город, и Кикаха хотел проведать о них на случай, если ему это понадобится.

Более того, он находил знакомых ему преступников, главным образом, контрабандистов, интересными людьми. Одна из них, Калатол, была более чем интересной.

Она была прекрасна. У нее были длинные прямые черные волосы, очень длинные и густые ресницы, гладкая бронзовая кожа, налитая фигура, хотя, подобно большинству местных женщин, она была чуточку широковата в бедрах и немного толстовата в лодыжках. Кикаха редко требовал от других совершенства. Он соглашался, что небольшая асимметрия — фундамент истинной красоты.

Поэтому и стал любовником Калатол в то же самое время, когда ухаживал за дочерью императора. На этой двойной жизни он в конце концов споткнулся, и брат императора вместе с шефом полиции вежливо попросили его покинуть Таланак. Он мог вернуться, когда дочь императора выйдет замуж и, как водится у знати, закроется в гинекее. Кикаха уехал, даже не попрощавшись с Калатол. Он посетил одно из небольших вассальских королевств на востоке, — страну цивилизованного народа, называвшегося коацл-слет.

Ее давным-давно покорили, и теперь она платила дань Таланаку, но народ все еще говорил на своем исконном языке и придерживался своих исконных, несколько странных обычаев. Находясь там, Кикаха прослышал, что дочь императора вышла, как и подобало по традиции, замуж за своего дядю. Он мог бы возвратиться, но он вместо этого вернулся обратно к Хровака, медвежьему народу, в горы у Великих Прерий.

Поэтому он теперь должен добраться до дома Калатол и выяснить, не могла бы она его тайно вывести из города, если она вообще примет его, подумал Кикаха. Когда он видел ее в последний раз, она попыталась убить его. Если она с тех пор уже простила его, то снова разгневается, потому что он вернулся в Таланак и не попытался повидаться с ней.

«Ах, Кикаха! — пробормотал он про себя. — Ты считаешь себя таким умным и всегда умудряешься все запутать! К счастью, я единственный, кто знает об этом. А я — то, какой там не длинный у меня язык, никогда не проболтаюсь».

Взошла луна. Не серебряная, подобно земной, а зеленая, как сыр, составлявший, по словам юмористов-фольклористов, лунный материал. Она была в два с половиной раза больше земной луны и набухала в беззвездном черном небе, отбрасывая серебристо-зеленый свет на нефритовую улицу.

Гигантский диск двигался по небесам, и его свет, словно тянущая его упряжка мышей, просачивался вперед и вскоре залил перемычку дверей, у которых стоял Кикаха.

Кикаха поднял взгляд на луну и пожелал находиться там. Он много раз гулял по ее поверхности, и если бы он смог добраться до одних скрытых в Таланаке маленьких врат, он мог бы снова погулять по ней. Однако все шансы были за то, что фон Турбат знал об их местонахождении, поскольку он знал о больших вратах. Даже если так, стоило бы выяснить наверняка, но одни из маленьких врат находились в часовне в трех улицах над самой нижней, а другие — в храме. Захватчики перекрыли все ведущие к ним улицы и начали обыск дома за домом с самого нижнего уровня.

Они будут постепенно подниматься, действуя по теории, что если Кикаха прячется, то его будут гнать вверх, пока он не наткнется на солдат, расположенных на двух уровнях непосредственно ниже дворцов. В то же время другие промежуточные улицы будут патрулироваться, но не часто и мелкими отрядами: на большее у фон Турбата не хватит солдат.

Кикаха покинул двери и прошел через улицу и через вал, спустился по богам, зверям, людям, абстрактным символам ц пиктограммам, выступавшим из поверхности горы между двумя улицами. Спускался он медленно, так как опоры для рук и ног не всегда были надежными на гладком камне, и потому что у подножья спуска на улицу располагались солдаты.

Они держали факелы, и некоторые сидели на лошадях.

На полпути он прильнул к стене, неподвижный, как муха, заметившая где-то вдали угрожающую ей огромную темную руку. По нижней улице зацокали копыта четырех конных патрульных. Они ненадолго остановились поговорить с расположившимися у спуска часовыми, а потом тронулись дальше. Кикаха тоже тронулся в путь, добрался до улицы и заскользил вдоль стены, вдоль фасада домов, от одной тени у дверей к другой. Он все еще нес лук и колчан, хотя без них, спускаясь, мог бы двигаться более гладко и бесшумно, но они могли ему отчаянно понадобиться, и он пошел на риск, связанный с их бряцанием и неудобной тяжестью.