Андрэ Олдмен - Роковое ухо Страница 9

Маг в гневе затопал ногами и приказал никогда не упоминать его подлинного имени.

Ювелир охотно согласился, предложил тысячу золотых за труды и получил отказ.

Тогда он посулил две тысячи золотых, на что Ишшим Суарта только презрительно пожал плечами.

Однако, когда сумма возросла до десяти тысяч, маг ласково поднял ювелира за плечи, усадил на мягкую софу и деловито принялся объяснять, как следует подготовиться к ночному визиту в развалины.

Роясь сейчас в шкафу и вспоминая о тех событиях, Агизар невольно содрогнулся. Подумать только, Ишшим велел натереть одежду камфарным маслом. Какая вонь! И еще эта выдолбленная тыква с дырками для глаз, надетая на голову... Но куда было деваться: запах камфары отпугивает демонов, а тыква, закрывающая лицо, предохраняет от их огненных плевков.

Вторичный поход в дом звездочета окончился более успешно, чем первый.

Они снова пришли в комнату с очагом, маг очертил круг на полу и произнес свои заклинания, поминая Сета, Трехглавого Пса и еще каких-то азов и чектеров. Из печи вырвался страшный рев, взметнулась сажа, а потом возникла там светящаяся зеленым призрачным светом фигура... Но то не был длиннобородый старец, виденный Агизаром ранее, то был могучий юноша с черными, как вороново крыло волосами, в которых играли отблески неведомого огня.

- Кто звал меня?! - проревел призрак, заставив Агизара покрыться холодным потом. - Кто, хвост Нергала ему в глотку, потревожил мой покой в Нижнем Мире?

- Я потревожил твой покой, - отвечал Ишшим Суарта, делая руками замысловатые фигуры, - именем Дамбаллаха, Змея Вечной Ночи, заклинаю обратить взор твой на этого человека...

И он указал на коленопреклоненного ювелира с тыквой на голове.

- Кто этот приду... то есть, кто сей почтенный старец? - вопросил призрак. - И как он осмелился предстать предо мной, великим Фларенгастом?

Ишшим толкнул ювелира ногой, и тот залепетал сквозь отверстие в тыкве:

- Агизар я, о великий и ужасный, смиренный проситель твой...

- Агизар? - призрак почесал свою мощную грудь и сплюнул. - Не тот ли это ростовщик с Алмазной улицы, который жаждет омолодиться, дабы вернуть себе мужскую силу?

- Я это, я! - радостно вскричал проситель. - Воистину, нет от тебя тайн! Магический плат великого Ишшима привел меня пред очи твои. Поражен я могуществом твоим и видом твоим, обо ожидал узреть старца...

- Это зря, - прервал его словоизлияние светящийся юноша. - Узнай же, что ведома мне тайна вечной молодости, и я решил явиться тебе в новом обличии, дабы... Словом, решил и решил. Чего хочешь-то, старик?

Агизар возликовал тогда, заключив, что настал его звездный миг.

- Магический плат поведал, - заговорил он поспешно, - что ищешь ты, о справедливейший из духов, достойного человека, с кем хотел бы поделиться сокровищами своими. Не помышлял я заноситься столь высоко, ибо скромен, но великий Суарта уверяет, что я и есть человек сей...

- Допускаю, - сказал призрак. - Однако двух желаний для тебя зараз многовато. Так что выбирай: либо сокровища, либо молодость.

О боги! То была полная неожиданность. Все смешалось в голове ювелира. Пред глазами поплыли новенькие сундуки в его хранилищах, которым предстояло, как он мыслил, наполниться звонкими монетами и сверкающими драгоценными камнями... Неужто это видение должно рассеяться, словно сон? И тут же возникли прелестные лица невольниц его: смуглой шемитки Вары, пухленькой туранки Зафии, светловолосой Имры из далекого ледяного Асгарда... Золото или молодость?! О боги!

- Решай скорее, старик, - топнул ногою призрак.

И Агизар решился. Он совершил поступок немыслимый, невероятный, заставивший трепетать тело, а душу корчиться, словно кусок пергамента в пламени очага: он отказался от золота.

И зарыдал.

- Чего же ты плачешь, глупый, - сказал ему маг, - ты ведь больше всего хотел обрести молодость...

- Быть посему! - возгласил призрак. - Пусть ростовщик три дня раздает щедрую милостыню у храмов и на торжищах. Если за это время он не совершит ни одного дурного поступка, получит то, чего так жаждет. А теперь убирайтесь, мне еще надо проведать свои сокровища.

Услыхав о сокровищах, Агизар зарыдал еще горше и на ватных ногах вышел в темный коридор. Дверь за ним затворилась.

Он прислонился к холодной стене, чувствуя, что не в силах сделать больше ни шагу. И услышал сквозь створки слова призрака, обращенные к оставшемуся в комнате магу.

- Я поклялся еще при жизни, - говорил дух Фларенгаста, - что непременно поделюсь сокровищами с достойным смертным. Ювелир выбрал молодость, это его право. Но клятва есть клятва, надо ее исполнить. Не мог бы ты порекомендовать какого-нибудь честного бедняка, который с толком распорядится полученным состоянием?

- Предвидя подобный оборот, - ответствовал Ишшим Суарта, - я обратился к своему магическому плату. Открылось мне, что есть в Шадизаре некий человек по имени Ши Шелам, бедный настолько, что просит он милостыню возле храма Митры. На него указывают знаки...

- Хорошо, - прогрохотал призрак. - Приведи его сюда через три дня, он получит сто тысяч золотых монет.

Оглашенная сумма повергла несчастного Агизара в беспамятство. Когда он очнулся, то обнаружил, что шагает по дорожке сада, поддерживаемый под локоть голоногим магом в коричневой тунике...

...Ювелир выбрал наконец одежду из шкафа - самый скромный халат и кожаные туфли - и принялся одеваться сам, без помощи служанок. Ибо не следовало знать болтливым женщинам, что хозяин дома собирается отлучиться по важному делу.

Дело сие проистекало из подслушанного под дверью разговора призрака с Ишшимом и сулило немалую выгоду. Да еще какую! Сулило оно вернуть дар Фларенгаста ничтожному нищему туда, где ему и следовало находиться: в новехонькие сундуки ювелира с крепкими запорами. А сделано для того было следующее.

На утро после свидания с духом звездочета, Агизар отправился к храму Митры, где принялся щедро раздавать милостыню. Пораженные столь невиданным явлением нищие сходились и сползались к нему со всех сторон, жадно протягивая руки, шапки и деревянные чашки для подаяний. Ювелир бросал золотые монеты, интересуясь при этом, кто тут будет Шелам, ибо имеет он к нему важное дело.

Вперед протиснулся грязный человечек, видом своим более всего напоминавший тощую облезлую крысу, и заявил, что он и будет Шеламом.

Агизар подал ему пять золотых, чем вызвал завистливый ропот среди других попрошаек, потом повел Ши в ближайший духан, где усадил за стол, потребовав у подавальщика кувшин вина и баранью ногу на закуску.

- Послушай, почтенный, - заговорил он елейным голосом, - есть у меня к тебе маленькое предложеньице... Хотел бы ты получить пятьдесят монет? Золотых, конечно.