Николай Плавильщиков - Бронтозавр Страница 9

Счастливый рыболов изо всех сил спешил к берегу. Он с такой быстротой махал перепонками, что они слились в одно сплошное серое пятно. Пойманную рыбу он крепко зажал в челюстях, и отдельные чешуйки ее падали вниз, кружась и сверкая, словно капельки жемчужного дождя.

В нескольких метрах от рыболова несся преследователь. Он не сжимал челюстей — они были пусты. Его пасть была широко раскрыта, и из нее вырывались скрипучие звуки.

«Отдай! Отдай!»

И всякий раз, как раздавался крик, еще сильнее махал перепонками рыболов. Еще крепче он сжимал челюсти, и новый дождь жемчужинок сверкал на солнце и исчезал в пенистых волнах.

Берег смутно вырисовывался вдали, когда грабитель нагнал рыболова.

Он напал на него сзади, ударил на лету, не удержался и тяжело перевернулся в воздухе. Чуть коснувшись воды, он выровнялся и снова взмыл кверху. Но рыболов уже успел улететь вперед и теперь летел еще быстрее. Вид ускользавшей добычи разгорячил грабителя. Он громко вскрикнул, с удвоенной силой замахал перепонками, и не успел рыболов опомниться, как новый удар показал ему, что враг рядом.

Тяжело обернувшись, ящер на лету ткнул врага сжатыми челюстями. Тот увернулся от удара, метнулся в сторону, залетел вперед. Рыболов поднялся кверху, но грабитель не отставал и упорно держался между ним и берегом.

Они кружились один возле другого, то поднимаясь, то опускаясь почти к самым гребням волн. Но все время между рыболовом и берегом был грабитель. Рыба, зажатая в челюстях, не позволяла рыболову пустить в ход это страшное оружие. Он мог только увертываться и пытаться оттолкнуть врага сжатыми челюстями.

Челюсти врага были свободны, и он наносил удар за ударом. Он не мог подлететь к противнику вплотную — мешали паруса перепонки. В этом было некоторое спасение для ящера-рыболова: страшные удары челюстей врага не достигали его тела, они только рвали края перепонок. Прошло с четверть часа, и перепонки ящера превратились по краям в вырезанную причудливыми фестонами бахрому. Но рыболов не сдавался, и хоть лететь становилось все труднее, по-прежнему крепко сжимал челюсти и старался прорваться к берегу.

Над морем раздавались громкие крики борьбы. Эти крики донеслись до скал. И скоро над скалами поднялся еще один птеродактиль.

Теперь ящер-рыболов должен был увертываться от ударов, посыпавшихся сразу с двух сторон, — прилетевший ящер присоединился к нападавшему. Один из ящеров поднялся над рыболовом и ударил его в спину, другой, в это же время, ударил его сбоку. Рыболов перевернулся и начал медленно спускаться на воду. Кружась, он падал вниз, а один из ящеров летал вокруг него и пытался вырвать рыбу из крепко сжатых челюстей побежденного рыболова.

Челюсти разжались. Не успела рыба упасть, как ее подхватил враг.

Другой ящер не сразу заметил пропажу рыбы и продолжал налетать на падавшего рыболова, ударяя его челюстями. Но едва он увидел, что к берегу летит ящер с рыбой, как резко вскрикнул и пустился в погоню.

Ящер-рыболов падал все ниже и ниже. Он не мог уже управлять перепонками, они обвисли по бокам его тела. Ящер не коснулся воды — из волн на миг показалась небольшая голова на длинной шее, сверкнули зубы, и ящер исчез.

Берег был совсем близко. Еще десяток взмахов, и грабитель опустился на скалу. Но не успел он положить на нее рыбу, как второй ящер догнал его.

Вытянув шею, подмяв голову и скрежеща челюстями, ящер пытался отстоять добычу. Его маленькие глазки налились кровью и ярко сверкали зеленым огнем. Красный гребень, словно шлем, прикрывавший голову, стал еще краснее. Голая складчатая шея раздулась.

Грабитель прикрыл рыбу перепонками и, выставляя навстречу врагу челюсти, не подпускал его к себе. Нападавший, не рассчитав удара, опустился слишком низко. И тотчас же — распластался на скале: сильный удар в голову сшиб его. Он не мог взлететь, но борьбы не оставил. Ползком, кое-как цепляясь за трещины и уступы, он приближался к ящеру, торопливо рвавшему рыбу на части.

Они схватились на скале. Страшные челюсти — теперь свободные — громко стучали, сверкали длинные зубы, змеиное шипение вырывалось из широко раскрытых пастей. Длинные шеи извивались, увертываясь от зубов противника, — каждый из ящеров старался перегрызть шею врага.

Из разорванной кожи разбойника вытекали крупные капли темной крови. Он хрипел и задыхался, его когти судорожно цеплялись за скалу, a одна из перепонок, смятая и разорванная, волочилась по скале. Длинная кость, поддерживавшая ее, была перебита сильным ударом челюстей, и конец этой кости торчал наружу, цеплялся за перепонку, рвал ее на разноцветные клочья.

Удар в голову... Ящер подогнув шею, свалился на бок. Его пасть широко раскрылась, глаза закатились и чуть мерцали. Пальцы задних ног впились в трещину скалы, а передние — царапали камень.

Последний удар...

Побежденный ящер затих. Только шея чуть вздрагивала, да дергалась задняя нога.

Победитель доел рыбу, расправил перепонки, сильно потрепанные в борьбе, потянулся и медленно пополз со скалы. Он спустился в расщелину, добрался до уступа, ярко освещенного солнцем, и, закутавшись в широкий плащ перепонок, затих. Он был утомлен борьбой и был сыт. Оставалось одно — греться на солнце и дремать.

В то время, как птеродактили сражались из-за рыбы, бронтозавр-детеныш шел через поросшую папоротниками равнину. Он никак не мог остановиться — мегалозавр, так напугавший его, словно мерещился ему там, позади. И он спешил все вперед и вперед. Казалось, он хотел убежать как можно дальше от страшного ящера-хищника.

Скоро впереди показались утесы. Они громоздились на горизонте, закрывая собой небо. Здесь бронтозавр никогда еще не был. Он никогда не видал утесов. Издали они походили на лес — темная зубчатая полоса. Но чем ближе подходил бронтозавр к этому «лесу», тем резче вырисовывались пики и зубцы скал. Влажный ветерок подул ему навстречу, но он не принес с собой запаха преющей листвы и гнили. Ветер нес с собой запах моря.

Все же бронтозавр не остановился. Влажный ветер — признак болота, озера. И он пошел навстречу этому ветру, несшему такой странный запах.

Птеродактили давно заметили неуклюжее животное, медленно продвигавшееся по равнине. Хорошие летуны, они мало боялись врагов, — кто мог догнать их в воздухе? Даже сам мегалозавр не смог бы справиться с ними. Но все же они насторожились. Недавняя драка сильно раздражила их, они и теперь еще то и дело угрожающе щелкали челюстями и шипели друг на друга. Дралось только двое, но раздражены были все: много птеродактилей было свидетелями драки, и если они не приняли в ней участия, то только потому, что драка кончилась слишком скоро. Но возбуждение, вызванное видом драки и запахом крови, не улеглось.